О волке и бабушке
Оригинал взят у tbv в О волке и бабушке
Отличный текст Ямпольского, такой в хорошем смысле философский. Не комментирую, только два самых лакомых куска, на мой слух. Особенно хорош здесь второй абзац из мной приводимых:
«Протестное движение последнего времени сделало жизнь синдиката менее комфортабельной. Существенную роль тут сыграла проницательность Алексея Навального, который предложил принимать видимость за чистую монету. Весь "сурковский проект" создания политических фикций, на мой взгляд, укоренен в органическую двуликость государственного синдиката. Навальный стал требовать от воров соблюдения законности, формальный надзор над которой был им поручен.
Речь, конечно, не шла о том, чтобы принудить маску стать подлинным лицом. Это невозможно. Речь шла о том, чтобы заставить волка, изображающего съеденную им бабушку, играть роль этой бабушки с полным напряжением убогого дарования до полного его саморазоблачения. Видимость системы начинает разваливаться, если заставить ее играть с полной самоотдачей. Конец режима наступит не от переговоров, а от актерской бездарности, обнаруживающей, что король гол, что в мундире прокурора сидит браток, и даже не просто браток, а, выражаясь по-блатному, "гнида".
Требования, выдвинутые на Болотной и Сахарова - не политические и не связаны с удовлетворением интересов. Они имели исключительно нравственно-юридический характер. Иными словами, это как раз те требования, которых синдикат не может удовлетворить. Это требования к волку перестать драть овец и начать их охранять. То есть, это требование к волку стать собакой. Но именно этого-то волк не может сделать. И тут не помогут никакие переговоры. Единственное, что волк в состоянии сделать, это еще глубже натянуть на себя собачью или, может быть, даже овечью шкуру, в которой он вынужден щеголять.
Я, однако, считаю, что именно невыполнимость требований протестующих - сильная, а не слабая сторона движения. Именно невозможность внутренней метаморфозы делает положение картеля чрезвычайно щекотливым. Единственной реакцией режима (кроме, конечно, террора) может быть, как мне представляется, реакция имитации, усиления симулятивной игры. Но чем активней режим мимикрирует под свою противоположность, тем больше он демонстрирует истинное лицо, тем большей коррозии подвергается. Невыполнимые требования Болотной, в конце концов, заставляют разнообразных владимиров вольфовичей, в соответствии с провозглашенной ими логикой сплошной русификации, становиться владимирами волковичами, коими они и являются».
Пожалуй, никто лучше не описал «стратегию Навального» и ее неповторимую специфику.
Отличный текст Ямпольского, такой в хорошем смысле философский. Не комментирую, только два самых лакомых куска, на мой слух. Особенно хорош здесь второй абзац из мной приводимых:
«Протестное движение последнего времени сделало жизнь синдиката менее комфортабельной. Существенную роль тут сыграла проницательность Алексея Навального, который предложил принимать видимость за чистую монету. Весь "сурковский проект" создания политических фикций, на мой взгляд, укоренен в органическую двуликость государственного синдиката. Навальный стал требовать от воров соблюдения законности, формальный надзор над которой был им поручен.
Речь, конечно, не шла о том, чтобы принудить маску стать подлинным лицом. Это невозможно. Речь шла о том, чтобы заставить волка, изображающего съеденную им бабушку, играть роль этой бабушки с полным напряжением убогого дарования до полного его саморазоблачения. Видимость системы начинает разваливаться, если заставить ее играть с полной самоотдачей. Конец режима наступит не от переговоров, а от актерской бездарности, обнаруживающей, что король гол, что в мундире прокурора сидит браток, и даже не просто браток, а, выражаясь по-блатному, "гнида".
Требования, выдвинутые на Болотной и Сахарова - не политические и не связаны с удовлетворением интересов. Они имели исключительно нравственно-юридический характер. Иными словами, это как раз те требования, которых синдикат не может удовлетворить. Это требования к волку перестать драть овец и начать их охранять. То есть, это требование к волку стать собакой. Но именно этого-то волк не может сделать. И тут не помогут никакие переговоры. Единственное, что волк в состоянии сделать, это еще глубже натянуть на себя собачью или, может быть, даже овечью шкуру, в которой он вынужден щеголять.
Я, однако, считаю, что именно невыполнимость требований протестующих - сильная, а не слабая сторона движения. Именно невозможность внутренней метаморфозы делает положение картеля чрезвычайно щекотливым. Единственной реакцией режима (кроме, конечно, террора) может быть, как мне представляется, реакция имитации, усиления симулятивной игры. Но чем активней режим мимикрирует под свою противоположность, тем больше он демонстрирует истинное лицо, тем большей коррозии подвергается. Невыполнимые требования Болотной, в конце концов, заставляют разнообразных владимиров вольфовичей, в соответствии с провозглашенной ими логикой сплошной русификации, становиться владимирами волковичами, коими они и являются».
Пожалуй, никто лучше не описал «стратегию Навального» и ее неповторимую специфику.