Кого мы победили в 45-ом? Не вырванные корни фашизма
Главным вопросом, оставшимся нам после Великой отечественной войны, является: «Кого же мы победили?» Для излечения заболевания нужно бороться не с симптомами, а с вызывающими его причинами - а они-то и остаются самой нераскрытой темой фашизма. В то же время, осужденные нацистские кадры оказались крайне востребованы на Западе, где им зачастую отдавали ключевые позиции: Гелен стал генералом, офицер СС Диккопф - главой Интерпола, создатель отравляющих газов Амброз осел в близком президенту химическом концерне, правая рука Гитлера Скорцени работал в спецслужбах… Теперь мы видим, как фашизм приветствуется на Украине и в Прибалтике. Так с кем мы воевали?
Западные интеллекты ответили на этот вопрос просто (на первый взгляд): в центре Европы произошло массовое умопомешательство, харизматики-популисты пришли к власти и повели не слишком-то понимающих, что к чему, людей на бойню. К этой формуле сразу встает множество вопросов: поскольку «массовый психоз» затронул отнюдь не центр Европы, а весь Запад (от США - и до восточно-европейских стран), то можно ли назвать его случайным? Или это - закономерный итог развития западной цивилизации? А на деле, даже чего-то большего - ведь фашизировалось еще и Япония, правда, тоже уже вступившая на капиталистический путь.
И это - не единственная подтасовка фактов, проводимая иностранными «мыслителями». Разве народ привел к власти Гитлера? Не был ли нацистский лидер введен в правительство буржуазной и аристократической элитой Германии через подкуп президента Гинденбурга? Что вообще происходило в это время с элитой, бюрократией, системой управления - их убили, заменили, или все-таки в подавляющем большинстве оставили до самого конца? Хорошо, народ действительно многого из происходящего не понимал. Но, значит, им манипулировали. Каким образом, опираясь на какую реальную проблему (а ведь «психоз» в политике можно устроить только на настоящей общественной проблеме)? И где в это время были не только «левые» партии, но и правящие - буржуазные?
В общем, всякая попытка возложить ответственность за фашизм на народ, даже из лучших побуждений, - есть стремление уйти от обсуждения вопроса о превращениях капиталистической элиты. А ведь именно союз буржуазии с аристократией являлся зачинателем фашистских и нацистских движений и партий во всех странах. «Клубы господ», «Антибольшевистские лиги», правые теоретики элит, философы и сектанты, перехватывающие управление низовыми структурами - все это было частью огромной системы, создаваемой не психопатами вроде Гитлера, а холодными и расчетливыми представителями правящего класса.
Поэтому гораздо убедительнее звучит тезис Сталина: «Опыт истории говорит, что Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское - остается». Однако и здесь не ясно: если нацисты - это и не народ, и даже не государство, - то что же они такое?
Ответ на этот вопрос можно искать в XIX веке, в работах представителей правой «социологии власти» - Лебона, Сореля, Михельса, Парето, Моска и других. Тогда правящий класс действительно встал перед вызовом марксизма: рабочих нужно не только подавлять, но и развивать; рано или поздно осознавший свои интересы народ потребует власти в свои руки. Не случайно фашистские партии всегда «затачивались» власть имущими против коммунизма и социализма. Однако корни этой идеи уходят еще дальше вглубь веков.
Как ни странно, но одна из ярчайших полемик с фашизмом развернулась еще во второй половине XVIII века. Центром ее стали два немецких гения, бывшие лучшими друзьями и злейшими врагами - Иоганн Гете и Фридрих Шиллер. Первый (конечно, в определенной интерпретации) стал настоящей иконой для нацизма, особенно для идеологов вроде Розенберга или Геббельса. Его Фауст, ищущий источник естественной силы (дух природы или мистическую женственность, Елену), последовательно отбрасывает христианскую, классически-немецкую и даже античную культуру. Используя беса Мефистофеля, он пробивается к совсем древним и специфическим культам (реально существовавшим), вроде догреческих Великих Матерей. Жена Шиллера, Шарлотта, потому критиковала Гете за то, что тот «оперся на пустоту», то есть на определенное «злое» начало. Фауст грешит, играет с жизнью, - но душу его от адского наказания спасает «вечная женственность», которую и искал средневековый маг.
Шиллер сложно относится к этим построениям Гете, однако нас интересует не их непосредственный спор, а, казалось бы, никак не соотносящаяся с темой поэма «Дон Карлос». В ней описывается политический конфликт XVI века: старый король сталкивается с республиканским восстанием, в котором принимает участие его сын. Однако предлагаемая им схема описывает иную, не мистически-религиозную сторону фашизма (как у Гете), а его собственно политическую подоплеку. Сюжет «Дона Карлоса» станет пророческим, и будет предметом пристального внимания таких гениев будущего, как Достоевский.
Читать далее на сайте информагентства REGNUM