Музей Бранли
Музей Бранли открылся не так давно, в 2006 году, мы побывали там в первый раз. Чем-то он похож на наш петербургский музей "Кунсткамера", музей этнографии народов мира. Похож экспозицией, но сравнивать два здания сложно, одно дело - старое здание кунсткамеры, построенное еще в 18 веке, даже в его начале, другое - суперсовременное здание по проекту знаменитого Жана Нувеля, ведущего французского архитектора.
Париж за последние лет 20 стал еще в большей степени многонациональным, многие новые парижане из эмигрантских семей теперь увидят артефакты со своей родины уже в музее, он наверняка будет востребован.
Уже не в первый раз Жан Нувель использует прием стеклянной стены, которая закрывает объем здания от Парижа, благодаря этому он сохраняет городской пейзаж города не нарушенным современной архитектурой. Если в институте арабского мира эта стена принадлежала самому зданию и отражала набережную Сены, то теперь стеклянная стена стоит сама по себе.
Стена заканчивается фасадом, увитым зеленью.
Зайдя за стену на территорию музея, попадаешь в сад, в котором стоит сам музей. Сад-джунгли уже настраивает на иной лад, посетитель перестраивается на другую волну. Сад составляет 800 квадратных метров и содержит 15 тысяч всяких растений.
Музей называют коротко "Бранли" по имени набережной, хотя сам Эдуард Бранли, французский физик и пионер радиотехники, ни разу в жизни не бывал ни в Африке, ни в Азии, ни в Океании, ни в Северной или Южной Америке - словом, ни в одном из тех регионов, откуда родом 300 000 экспонатов коллекции. Скорее он мог бы быть назван именем Жака Ширака. В 1980-е годы Ширак, будучи мэром Парижа, начал собирать коллекцию азиатского искусства. В 1990-м он познакомился с Жаком Кершачем - большим знатоком неевропейского искусства. Свою любовь к африканской и азиатской этнике Кершач превращал в деньги, став влиятельнейшим парижским маршаном, то есть арт-дилером. Именно он ввел в свое время термин art premier, «первоначальное искусство», призванный, по его мнению, заменить не политкорректное «примитивное искусство». Музей обошелся в 235 миллионов евро.
Описывать интерьер музея достаточно сложно, его нужно видеть, никакие фотографии не передадут авторского замысла. При всей свободе внутренней планировки с отсутствием привычного деления на музейные залы, здесь есть четкая идея. Ориентации в пространстве помогает цвет :пять цветов пола показывают географические регионы, которые вы осматриваете. К тому же есть системное разделение по темам и отчасти по хронологии.
Все без малого 5000 м2 выставочной площади (зал шириной от 20 до 35 метров и длиной около 200) сразу же открываются глазу. Стены, словно вылепленные из глины сами ведут вас вперед, здесь нет прямых линий и пол то опускается, то поднимается, словно ты идешь по высохшему руслу реки. Стены почти отсутствуют, не считая так называемой змеи - обтянутого бежевой кожей извивающегося дивана-перегородки в центре зала. Его органическая, биоморфная форма не характерна для традиционно холодной, геометричной интерьерной политики Нувеля и показывает, что для большого мастера всегда важнее задача чем собственные штампы.
Места в постоянной экспозиции хватает приблизительно для 1% коллекции, собранной за пять веков колониализма и полтора столетия этнографической науки.
Африканское искусство, когда-то вдохновляло фовистов ( смотри плящущих и поющих человеков Матисса в Эрмитаже) и Пикассо, создававшее деревянную скульптуру по мотивам африканской. В нем есть стилизация, порой недоступная современному человеку с отсутствием мифического мышления, так умеют только дети, но потом забывают.
Не специалист в примитивной, пардон - первоначальной, культуре легко запутается в определении региона артефактов. Достаточно сложно бывает определить происхождение деревянных масок или шаманских масок из кожи, перепутать африканское, из Океании или с Крайнего Севера. Общий интерьер объединяет всё в одном пространстве и легко проникнуться идей общности народов мира на такой маленькой земле.
Хорошие аватарки получатся...
В продолжении национальная одежда и украшения.
Париж за последние лет 20 стал еще в большей степени многонациональным, многие новые парижане из эмигрантских семей теперь увидят артефакты со своей родины уже в музее, он наверняка будет востребован.
Уже не в первый раз Жан Нувель использует прием стеклянной стены, которая закрывает объем здания от Парижа, благодаря этому он сохраняет городской пейзаж города не нарушенным современной архитектурой. Если в институте арабского мира эта стена принадлежала самому зданию и отражала набережную Сены, то теперь стеклянная стена стоит сама по себе.
Стена заканчивается фасадом, увитым зеленью.
Зайдя за стену на территорию музея, попадаешь в сад, в котором стоит сам музей. Сад-джунгли уже настраивает на иной лад, посетитель перестраивается на другую волну. Сад составляет 800 квадратных метров и содержит 15 тысяч всяких растений.
Музей называют коротко "Бранли" по имени набережной, хотя сам Эдуард Бранли, французский физик и пионер радиотехники, ни разу в жизни не бывал ни в Африке, ни в Азии, ни в Океании, ни в Северной или Южной Америке - словом, ни в одном из тех регионов, откуда родом 300 000 экспонатов коллекции. Скорее он мог бы быть назван именем Жака Ширака. В 1980-е годы Ширак, будучи мэром Парижа, начал собирать коллекцию азиатского искусства. В 1990-м он познакомился с Жаком Кершачем - большим знатоком неевропейского искусства. Свою любовь к африканской и азиатской этнике Кершач превращал в деньги, став влиятельнейшим парижским маршаном, то есть арт-дилером. Именно он ввел в свое время термин art premier, «первоначальное искусство», призванный, по его мнению, заменить не политкорректное «примитивное искусство». Музей обошелся в 235 миллионов евро.
Описывать интерьер музея достаточно сложно, его нужно видеть, никакие фотографии не передадут авторского замысла. При всей свободе внутренней планировки с отсутствием привычного деления на музейные залы, здесь есть четкая идея. Ориентации в пространстве помогает цвет :пять цветов пола показывают географические регионы, которые вы осматриваете. К тому же есть системное разделение по темам и отчасти по хронологии.
Все без малого 5000 м2 выставочной площади (зал шириной от 20 до 35 метров и длиной около 200) сразу же открываются глазу. Стены, словно вылепленные из глины сами ведут вас вперед, здесь нет прямых линий и пол то опускается, то поднимается, словно ты идешь по высохшему руслу реки. Стены почти отсутствуют, не считая так называемой змеи - обтянутого бежевой кожей извивающегося дивана-перегородки в центре зала. Его органическая, биоморфная форма не характерна для традиционно холодной, геометричной интерьерной политики Нувеля и показывает, что для большого мастера всегда важнее задача чем собственные штампы.
Места в постоянной экспозиции хватает приблизительно для 1% коллекции, собранной за пять веков колониализма и полтора столетия этнографической науки.
Африканское искусство, когда-то вдохновляло фовистов ( смотри плящущих и поющих человеков Матисса в Эрмитаже) и Пикассо, создававшее деревянную скульптуру по мотивам африканской. В нем есть стилизация, порой недоступная современному человеку с отсутствием мифического мышления, так умеют только дети, но потом забывают.
Не специалист в примитивной, пардон - первоначальной, культуре легко запутается в определении региона артефактов. Достаточно сложно бывает определить происхождение деревянных масок или шаманских масок из кожи, перепутать африканское, из Океании или с Крайнего Севера. Общий интерьер объединяет всё в одном пространстве и легко проникнуться идей общности народов мира на такой маленькой земле.
Хорошие аватарки получатся...
В продолжении национальная одежда и украшения.