(no subject)
Как же человек потрясающе силен!
И как он подавляющее большинство времени слаб при этом.
Слаб, потому что боится.
А боязнь, все больше верится мне, у нас из-за того, что мы не верим в то, что мы любимы.
Нас могут любить, но пока мы сами не поверим - мы будем потребителями. Эмоциональными черными дырами. Мы будем бросаться на этот мир в бешеном ужасе с бумажным копьем в руках. А мир лишь будет нас по носу ласково щелкать. Но из-за трусости, нам эти щелчки будут казаться ударами судьбы.
А ведь надо всего ничего - поверить, что ты можешь быть любим, ты любим. И тебе нечего бояться. И ты сразу готов помогать окружающим, которые в испуге продолжают остервенело и истошно отбиваться от собственной тени, попутно задевая всех, кто рядом.
Как ни странно, такая смелость требует совсем не так много усилий, как ежедневный страх, который буквально испепеляет изнутри. Просто нужно желание понять.
И как он подавляющее большинство времени слаб при этом.
Слаб, потому что боится.
А боязнь, все больше верится мне, у нас из-за того, что мы не верим в то, что мы любимы.
Нас могут любить, но пока мы сами не поверим - мы будем потребителями. Эмоциональными черными дырами. Мы будем бросаться на этот мир в бешеном ужасе с бумажным копьем в руках. А мир лишь будет нас по носу ласково щелкать. Но из-за трусости, нам эти щелчки будут казаться ударами судьбы.
А ведь надо всего ничего - поверить, что ты можешь быть любим, ты любим. И тебе нечего бояться. И ты сразу готов помогать окружающим, которые в испуге продолжают остервенело и истошно отбиваться от собственной тени, попутно задевая всех, кто рядом.
Как ни странно, такая смелость требует совсем не так много усилий, как ежедневный страх, который буквально испепеляет изнутри. Просто нужно желание понять.