short cuts
… наверное, мне надо было просто взять тебя тогда в голову: голой, наивной, такой как есть - и тут же родиться заново, уже беременным тобой от макушки до пяток, чтобы знать, чтобы не жалеть, чтобы не мучаться, чтобы терпеть и , наконец, вынести - как пристало - улыбаясь, с криком и болью - этот миг разделения… но - дело сделано- мы разделяемся. мы отделяемся: четырехрукое божество бросает нас и пускается на поиски других тел, что дадут ему приют-стол-сон; четырехногий зверь, рыча, загоняет другую добычу, и вонзает свои клыки в другую плоть, наша кровь не течет, прерывистое двояковыпуклое, как линза, дыхание больше не играет с нами и не показывает фокусы - всё, что было до этого и всё, что есть после этого - вновь знакомый весомый круг, надежная неразменная монета. и на аверсе её выбито старинной вязью - жизнь, а на реверсе её выдавлено тяжёлым кеглем - счастье … об этом - наощупь и наизусть - мои губы и твои шёпоты …
… постой, вот там, у причала, где толпится народ, и вселенная плавно поворачивает, лениво изгибаясь между низких, поросших травой и деревьями берегов, и, насколько хватает глаз, видна уходящая вдаль широкая и плотная лента спокойной тьмы, оживляемая порой мелкой серебристой рябью или жёлтыми солнечными всполохами, а над нею простирается бездонное небо, по которому, в сопровождении облаков, величаво плывут, плывут прямо к нам в руки, золотые и белые лодьи, дружище харон, и лодочки...
… постой, вот там, у причала, где толпится народ, и вселенная плавно поворачивает, лениво изгибаясь между низких, поросших травой и деревьями берегов, и, насколько хватает глаз, видна уходящая вдаль широкая и плотная лента спокойной тьмы, оживляемая порой мелкой серебристой рябью или жёлтыми солнечными всполохами, а над нею простирается бездонное небо, по которому, в сопровождении облаков, величаво плывут, плывут прямо к нам в руки, золотые и белые лодьи, дружище харон, и лодочки...