xinhang globe socks factory in zhuji city
сны распоясались, опростоволосились. вчера, глаз не успел сомкнуть - свет в комнатах погасили, одеяло на голову набросили и утащили в кливленд .
я из под одеяла - сиплю, соплю - кливленд?
а они - детским хором радостно в ответ - cleveland! cleveland!
- и знать не хочу - значит, сиплю - ну чего я там, говорю, в кливленде вашем, забыл, не видел?
а они - деловитые, галдят - cleveland! cleveland! cleveland! cleveland!
- отпустите, шепчу, сволочи, поднимите, говорю, веки, ополоумели, что ли? - зачем мне в кливленд? куда мне в кливленд? - никого я в там не знаю - языком уже еле верчу, мотаю связками удушено.
- хватит ныть, заявляют. и кулаком так по мне назидательно, пристально. - кливлендские индейцы, - напоминают. - чарли шин, том беренджер, уэсли снайпс. -- то-то же, - и снова так назидательно. - а клевлендский музей искусств? а другие достопримечательности? да мало ли? много! много! - галдят - вона - в day after tomorrow позавчера и то с экрана в один драматичный момент раздалось - «куда вы без меня попадёте, в кливленд что ли? я иду с вами!»
и тащат, значит, и матерком меня искоса по пути, спеленатого, и на руки то поплёвывая, то с плеча на плечо перехватывая, вперевалочку:
бу-бу да ку-ку.
ку-бу да бу-ку.
чую, вроде потише пошли. остановились.
положили.
развернули.
разбежались.
я так ошарашено рукой - провожу - и понимаю, что они меня из постели голого уволокли, то есть - как есть - ну какие уж тут сигареты, какие спички.
хочу встать, а ноги не держат. совершенно. ну как будто их нет.
и я принимаюсь постигать, что стал таким же, как они.
влачусь. влекусь. город нормальный. лишь только пустой. лишь только мои сны иной раз встречь попадаются. кто пиццу трескает, кто в очередь в магазин, кто в музей, кто курить, кто - уж не знаю какого пола, рода, племени - на скамейках в парках целуется.
и вдруг кто-то как заголосит : - атас! облава!
и милицейские мигалки созвучием.
и сны хватают меня как в сачок. и переступая через - пять-шесть минут - и вот я сижу за своим компьютером.
сейчас четыре утра. я сижу - в бейсболке кливлендских индейцев - за своим компьютером и печатаю это по трём причинам:
во-первых, я обещал.
во-вторых, нет ничего ужаснее, чем обещать. тем более, другому человеку. тем более, если этот человек далеко - в другом доме, городе, земле, стране. обещать - не сделать. потому что сердце саднит - вдаль - ломит и ноет.
в-третьих, у замечательного, восхитительного clement я однажды нашёл удивительный факт: Св. Аббон Флерийский рассказывает, что после того как св. Эдмунд-мученик был обезглавлен, его голова была спрятана в лесу. Отправившиеся в лес на поиски головы соратники Эдмунда принялись кричать "Где ты, друг?", на что голова отвечала им "Я здесь", что и позволило ее найти и пообещал - и получил любезное разрешение - при случае этот факт использовать.
так вот. скоро апрель. точно скоро апрель.
ну а я каждый год, каждый год с апреля по октябрь теряю голову.
так вот.
пожалуйста, пожалуйста, когда в октябре я опять-снова начну-стану кричать, мычать - «где ты, друг?» - пусть хоть в этом восьмом и две тыщи году - где бы ни была моя голова - облизываясь, в кливленде в кленовом сиропе или, переминаясь, на проходной globe socks factory in zhuji city - пожалуйста, пожалуйста - ну пусть хоть в этом году она ответит - «я здесь!»