Ладакх. Часть 2
Но вернемся во двор гомпы.
На самой площади рядами сидели монахи, в основном мальчики от 10 до 15 лет. Среди них ходили несколько монахов постарше. На другой стороне двора были большие ступеньки, как если бы это был концертный зал. На них сидели обычные миряне. Как вполне обычные люди, средних лет и молодые девушки и парни, так и очень бедно одетые старики. Их выцветшие одежды и лица говорили о непростой жизни. Но при этом многие, особенно старички, явно получали удовольствие от праздника. Вообще, тибетские старики выглядят очень приятно. В них нет отрешенности индусов, лежащих прямо посреди улицы со всем своим скарбом. Напротив, в их лицах есть что-то живое. Особенно характерны ладакхские старушки. Земля клонит их вниз, так что порой они были не выше 1.3-1.4 метра. На их сморщенных, словно изюм, лицах и без того узкие глаза превращаются просто в щелочки. Отсутствие зубов, придает их круглым темным лицам довольно странное выражение. Но самым запоминающимся было то, как они разговаривали друг с другом очень писклявыми голосами. Настолько тонкими, что они подошли бы скорее какому-нибудь персонажу мультфильма, чем человеку. Одеты многие из них были в толстые халаты неопределенного темно-бурого цвета и темно-серую жилетку поверх халата, на голове - растянутая вязаная шапочка, часто тоже темно-красного цвета (смотри красношапочники). Недаром описывая цвета их одежды, я постоянно использую слово «темно». Действительно, в их одежде не было ни одной яркой детали. Все сделано из темных, грубых тканей, отличающихся друг от друга не цветом, а скорее тоном. Их лица, темные, но не в коричневый, как у негров или индусов, а в бурый цвет, как у индейцев или киргизов, живущих высоко в горах Тянь-Шаня или Памира.
Вернемся во двор монастыря Сома. Внутри происходило какое-то священнодействие, и заходить мы не решились. Тем более, происходящее внутри транслировалось через динамики, выставленные снаружи. Всем желающим наливали тибетский чай из больших металлических чайников. В его распитии особый энтузиазм проявляли как раз старушки, прося добавки и причмокивая беззубыми ртами от удовольствия. Для порядка мы дали шанс этому напитку, но на вкус он оказался отвратительным.
Посидев во дворе монастыря, мы отправились гулять по городу, но гулять тут было особо негде. На главной улице, имеющей, видимо, популярное в Индии название Main Bazar не было ничего особо интересного, кроме магазинов и единственной в городе мечети. Больше всего здесь было магазинов со снаряжением для трекинга и маленьких туристических офисов этот трекинг организовывающих. Нашей первой задачей стал поиск пропитания. И, конечно, идти в туристические ресторанчики мы не захотели. Дойдя до местной барахолки, торгующей в основном китайской одеждой и мелкой бытовой утварью, мы обнаружили небольшой дворик, в котором располагались харчевни для местных. Зайдя в первую, мы оказались в темном накуренном помещении, за столами которого сидели местные жители, самозабвенно поглощая алкоголь. В первую же минуту в нос ударил кислый запах дешевого пойла. При этом на столах кроме бутылок ничего не было. Наши подозрения подтвердились, когда на вопрос о еде «бармен» отрицательно помотал головой. Зайдя в следующую дверь, мы нашли уже более приспособленное для приема пищи место. Впрочем, здесь в нос бил запах старых влажных тряпок, которыми протирали столы. Ассортимент харчевни не обнадеживал. Меню не было в принципе, и единственное, что нам смог предложить хозяин - это лапшу или рис. Взяв оба блюда, мы сели за стол. На каждом столе стоял кувшин с водой, которую мы побоялись пить и железная баночка с какой-то субстанцией, как выяснилось потом, с протертым горьким и безумно острым перцем. Брат, сказав «я люблю все острое» бухнул в макароны целую ложку этой отравы. Сдался он, съев половину. Еда стала не просто острой, а горькой и просто едкой.
В рис я перец не клал, но съел тоже только половину. Рис был не вареный, а жаренный и жесткий. Вкуса в нем особо не чувствовалось, а попадающиеся то там, то тут зеленые горошинки ситуацию не исправляли. В итоге обед получился, мягко говоря, посредственным. Ситуацию исправили удивительно вкусные фрукты, которые мы купили по дороге и пара банок пива. Никогда раньше я не ел такиx вкусныx манго, как здесь. Они были настолько сочные и мягкие, что их приходилось просто выдавливать в рот. Не уступала им и папайя. Алкоголь же продавался в этом городе, похоже, только в одном месте (кроме питейного заведения, посещенного нами раньше). Это был ларек в переулке, около которого тусовались маргинальные личности. Рядом с ларьком стояла жуткая вонь. Такая же как в питейном заведении, но гораздо сильнее. Может они прямо там и готовили какое-нибудь пойло, которое бродило прямо под прилавком, не знаю. Но ни обитателей подворотни, ни самих продавцов вонь явно не беспокоила. Продавцы практически не глядя отпускали товар, потому как их внимание было приковано к старому телевизору, по которому передавали игру в крикет. Для них крикет, это - как футбол для русских или бейсбол для американцев, не спорт, а священнодействие. Днем позже, с вершины горы в бинокль я наблюдал игру вживую. Причем поле для крикета находилось на другом конце города. Вот такая она, столица горного царства.
В тот день мы никуда больше не ходили, коротая вечер за игрой в морской бой и fruit ninja на смартфоне. Ночи здесь были холодные, так что спали мы в спальниках и в термобелье. Усталость от дороги и перепад высот давали о себе знать.
На следующий день мы запланировали посетить две главные достопримечательности города: Дворец Леха и Шанти-ступу.
Утром мы снова отправились во вчерашний «food cort». И здесь, мы поступили, как опытные путешественники, подсмотрев, что едят местные. Это было верное решение, так как у очередной бабки в тарелке мы увидели пельмени. Указав официанту на бабку и показав пальцами «две» мы в скорости получили по тарелке крупных пельменей и по маленькой железной мисочке «супа», который, по всей видимости, был пельменным бульоном. Впрочем, жаловаться было бы не справедливо. После предыдущего дня с его унылыми трапезами, мы ели более или менее нормальную еду, да еще и с мясом (козлятиной, судя по специфическому привкусу, который становится вашим спутником еще, наверно, на целые сутки после еды). Название этой спасительной еды - момо.
После завтрака мы отправились в Лехский Дворец. Путь к нему лежал, через необитаемый «старый город», представляющий собой небольшой лабиринт из узких проходов между нагромождениями камней, которые, судя по всему, именовались домами. Следов обитания на этих «улицах» не было, кроме собачьего дерьма и мужика, справляющего нужду в одной из низких арок. Пройдя сквозь этот «квартал», мы начали подниматься по тропинке к дворцу. Из-за недостатка кислорода подъем был довольно трудным и требовал постоянных остановок, чтобы отдышаться.
Сам дворец представлял собой высокий и длинный по местным меркам дом-коробку из того же серого кирпича. Если бы кто-то взялся составить рейтинг самых унылых дворцов, то, думаю, у Лехского дворца были бы хорошие шансы на победу. Внутри дворец тоже не поражал роскошью. Глинобитные полы и стены встретили нас внутри после уплаты солидной мзды за вход (для индусов она просто символическая, а вот для интуристов довольно высокая). Перекрытия потолков состояли из поперечных бревен, на которых сверху лежал слой камней и соломы, прямо инженерное чудо. Внутри было несколько залов, выходящих окнами на Лех. Зрелище довольно красивое.
Так же в этих залах была небольшая экспозиция фотографий и каких-то наскальных рисунков с прямо-таки сатанинским содержанием. На паре были изображены безобидные картинки-узоры с яками, но на одной из них была картина поедания двумя животными голого мужчины. Одной тварью был то ли як, то ли баран. Другой представитель фауны мне не известен. Поедали они именно мужчину, так как у него был незамысловато изображен эрегированный член (!). На соседней картинке был изображен не менее зверский сюжет. Человека садомировал як (или баран), с характерным похотливым выражением на морде, в то время как человек пучил глаза и лицом был похож скорее на Спанч-Боба, чем на человека. Что означает сия оргия подписано не было. Остается лишь догадываться, как коротали длинные одинокие зимы древние ладакхцы.
Кстати, в виду довольно экстремальных условий жизни, ладакхцы не могли себе позволить большой популяции, её было элементарно нечем кормить. Поэтому в древности практиковались семьи, в которых на одну женщину приходилось несколько мужчин. Её способности рожать все равно были ограничены, а вот удовлетворять нескольких мужчин можно запросто. Но судя по картинкам, ладакхские мужчины боролись с популяцией и альтернативными методами, практикуя скотоложство. Вот такая правда жизни. Кстати, я читал, что примерно в виду такого же недостатка ресурсов, в одном из амазонских племен поощрялось мужеложство. После того, как женщина рожала ребенка, предписывалось делать перерыв хотя бы на 3 года, в течении которых её мужчине полагалось заниматься сексом только с другим собратом по несчастью. При этом в тех краях это не то чтобы допускалось, но и всячески предписывалось законом-традицией.
Но вернемся с берегов Амазонки к Ладакху. Остальная часть Королевского дворца находилась в запустении. Часть помещений была освещена за счет дыр в потолке, а в некоторых коридорах без фонарика можно было сломать ноги об обломки камней. При этом королевская семья оставила дворец сравнительно недавно, в 40-ых годах двадцатого века.
Выше дворца находилась еще одна гомпа, к которой мы направились по крутой и ускользающей от взгляда тропинке. В итоге, сбившись с курса, нам пришлось обойти гору и забираться по очень крутой скале, что было довольно рискованно. С вершины нам открылся прекрасный обзор на весь Лех. Отсюда даже дворец выглядел маленьким. На высоте, над этим небольшим пыльным городом, в тишине, не нарушаемой обычным шумом цивилизации, мы услышали призыв на молитву из мечети. Есть в пении муэдзина что-то завораживающее, но когда это единственный звук, словно плывущий по этой горной долине, мурашки бегут по спине.
Спуск с горы был проще, так как сверху тропинку было видно значительно лучше.
Обедать мы пошли туда же, где и завтракали. Здесь мы познакомились с усовершенствованным вариантом мо-мо. Назывался он «микс» и представлял из себя те же пельмени, но плавающие в бульоне вместе с лапшой и парой кусочков жесткого мяса.
Во второй половине дня мы решили посетить вторую достопримечательность Леха - Шанти Ступу.
Шанти Ступа или Пагода Мира (Shanti Stupa, Peace Pagoda) находится на холме над районом Чангсп. Ступа построена на деньги японских буддистов и освящена Далай-ламой в 1983 г. Японцы строят подобные ступы по всему миру, и считают, что эта сеть строений, образует некую систему, гармонизирующую Вселенную. Это самое красивое строение в Лехе. По виду напоминает огромное безе, с множество небольших ярко-раскрашенных барельефов по всей окружности.
К ступе ведет длинная лестница в 520 ступенек, для преодоления которых требуется довольно много времени и хорошая физическая подготовка. На обратном пути мы зашли в небольшой ресторанчик, вывеска на котором сообщала о наличии в меню блюд чуть ли не всех кухонь мира, включая русскую. Самое интересное, что внутри мы нашли нашего земляка, который уже полгода путешествует по Индии и последние несколько дней проводит в этом ресторанчике, заодно переводя меню на русский. Там было хоть и не очень дешево, но действительно вкусно. В это место мы заглядывали еще несколько раз, попробовав разные гастрономические излишества, типа рагу из мяса и овощей, или мяса с густой подливкой вместе с ароматным рисом басмати.
Кстати, именно на второй день мы почувствовали влияние едва ли не нулевой влажности воздуха здешних мест. Губы начали трескаться, утренние пробуждения сопровождались прямо таки похмельным сушняком. Мы капали в нос Пиносол, чтобы как-то смягчить носоглотку благодаря его масляной основе. Купленная нами в аптеке гигиеническая помада помогала нам справиться с этими особенностями климата.
На третий день мы решили отправиться за пределы Леха. Примерно в 15-ти километрах находился известный монастырь Тикси, а чуть ближе по той же дороге дворец Шей.
Решили начать с монастыря. Местный автобус отходил от автовокзала в центре города. Мы опоздали на автобус, а такси стоило дорого. Поэтому решили ждать следующего. Ждать пришлось довольно долго, минут 40. Постепенно салон старенькой колымаги стал заполняться пассажирами. Так как транспорт это был явно не туристический, пассажиры оказались исключительно местными жителям. Все они везли с собой кучу вещей. Кто-то - сумки, кто-то - коробки, а кто-то - затащил в салон газовый баллон. Протестовать мы не стали, но всю дорогу опасливо косились на этот груз, превративший старенький автобус в джихад-арбу. Судя по всему, многие пассажиры знали друг друга, и начали оживленную беседу через весь салон. Вскоре автобус тронулся сквозь улочки Леха. Минут через 40 мы достигли монастыря.
Монастырь Тикси действительно впечатлял. Он был похож на дворец Патала в Лхассе, хотя и поменьше размером. Мы пошли к нему напрямик, сойдя с дороги, через ряды ступ. Постепенно количество построек увеличилось и, наконец, мы вошли в сам монастырь. Как оказалось, это был не парадный вход, и контролера там не было, в то время как у главных ворот сидел монах и собирал «пожертвования». Но мы об этом не знали и вошли бесплатно. Здесь было на что посмотреть. Очень красивые росписи на стенах, изображающие буддистских божеств весьма свирепого вида. Наиболее частыми из них был синий мужик с тремя глазами и четырьмя руками, одетый в тигриную шкуру и подпоясанный поясом из человеческих голов. Его голову венчала корона из черепов. Как нам потом объяснили, это - повелитель смерти. Чуть позже я расскажу, что это означает в буддистской традиции. Второй персонаж выглядел не менее сурово. Он был одет в доспехи и имел две руки, в одной из которых держал дубину. Все бы ничего, но у него тоже был третий глаз. Третьим ключевым персонажем был сам Будда в разных вариантах. Худой с белой кожей, толстый с черной кожей, худой с черной кожей и так далее. Кроме него были еще и другие второстепенные персонажи. Какие-то более или менее гуманоидные военачальники, всякие святые, за заслуги, помещенные рядом с Буддой. Кстати, святые были изображены с нимбом, как на православных иконах. Одним из самых частых сюжетов я бы назвал как «кошмар и Будда». Выглядит это как какая-то куча-мала с участием разноцветных демонов и жалких и немощных людишек и в середине всего этого сидит совершенно спокойный Будда. Вроде как его эта вакханалия не касается. Пляски ошалевших демонических рыл напомнили мне drum’n’base вечеринку на Хэллоуин, которую я как-то посетил в Москве.
Еще одной примечательной фреской было изображение колеса сансары. Эта фреска, фактически, описывала всю суть буддистского учения.
Рядом стоял стенд с комментариями. Там было написано следующее:
«Колесо жизни или Колесо Существования было изображено, чтобы помочь нам поднять работу нашего разума. Оно показывает способ освобождения из замкнутого круга смертей и перерождений.
В центральной части круга трое животных: Свинья, Змея и Петух, отвечающие за 3 главных греха - равнодушие, ненависть и жадность. Преодоление этих грехов ведет к освобождению из колеса сансары.
Большая часть круга поделена на 6 секций - 6 уровней перерождения. В самой нижней секции - реальность ада, справа от неё реальность призраков, а слева реальность зверей. В центре сверху - реальность богов, справа - реальность титанов, слева - людей. Верхние три уровня представляют собой более хорошие уровни, по сравнению с нижними тремя, хотя и в верхних уровнях (ипостасях) присутствует много страданий и несчастий по причине плохих дел, совершаемых человеком. Те, кто родился в верхних уровнях, оказались там из-за хороших дел, совершенных в прошлых жизнях, но они не гарантируют никому достижения Нирваны, и никто низ них не свободен и не застрахован от нижних уровней. Рождение в нижних уровнях из-за плохих дел может привести к перерождению в более высших в будущем, или даже достижение Нирваны в результате праведного образа жизни.
Причины бесконечного перерождения изображены в 12 секциях вокруг колеса сансары, которые называются « Двенадцать, связанные независимыми порождениями». Слепой мужчина символизирует равнодушие. Из равнодушия, как гончар делает горшки, возникает сознание, что иллюстрируют обезьяна, беспокойно карабкающаяся вверх и вниз. Из сознания возникают имена и формы, что изображено, как весельная лодка, которая иллюстрирует необходимость разума и тела в перерождении в океане Сансары. Имена и Формы вызывают 6 чувств, показанные как 6 домов с 5-ю окнами, которые являются глазами, носом, кожей, языком (речью) и разумом. Пять чувств рождают Связь, что показано, как обнимающиеся мужчина и женщина. Из связи мужчины и женщины возникает чувство, изображенное в виде раненого в глаз стрелой мужчины. Из чувства выходит страсть и алчность, изображенные в виде обезьяны, хватающий фрукт. Из алчности возникает бытие (беременная женщина), а дальше рождение. За рождением приходит старость, а дальше смерть.
Клыки и когти Яматака, лорда смерти, держат колесо жизни, что иллюстрирует отсутствие иного выхода из страдания, смерти и перерождения, кроме полного преодоления 3-х главных грехов, равнодушия, ненависти и жадности для достижения Нирваны»
Перевод мой, и несколько неточен. Но если резюмировать данную модель мироздания, то суть её в следующем:
Любое живое существо обречено находиться в бесконечном круге рождений-смертей, которые несут суть страдания. Двигатель этих перерождений - 3 греха: равнодушие, гнев и жадность. В зависимости от «поведения» существа в течение этих «забегов» от рождения до смерти существо рождается в одной из 6-ти реальностей. От самой плохой - Ада, до самой «хорошей», что-то вроде мира недобогов. «Хорошей» взято в кавычки потому, что даже рождение в самом хорошей реальности - все равно суть страдание. Разница, как между камерой в Освенциме и комфортной камерой в какой-нибудь норвежской тюрьме, с телевизором, беговой дорожкой и обедами по меню. Но и то, и другое - тюрьма, а значит - несвобода. Между полюсами находится реальность призраков, животных, мир людей и реальность титанов. Если 6 реальностей - это, по сути, как различная звездность в отеле, т.е. характеристика места существования, то двенадцать связанных порождений - это некий алгоритм движения духа-сознания-тела в течение одного перерождения. Дух обретает чувства, чувства позволяют осуществить некую связь между людьми, которая выливается в страсть и желание обладать, в результате которой рождается новый член общества. Вроде бы, это хорошо, но вот в данном контексте, новое существо - никакое не новое. Просто похоть открывает возможность переродиться еще одному бедолаге, преумножая его страдания. Бедолага в конечном итоге кончает свой путь в могиле. На колу мочала, начинай сказочку сначала. Ну а выходом является преодоление в себе главных грехов, что является единственным способом выйти за пределы круга. Я это понял так.
Завершу этот небольшой экскурс объяснением, что же это за демоны и Будды-негры. На самом деле это называется «идам», просветленное существо в Ваджраяне. Если сразу к сути, то это некие качества Будды, визуализированные каждый своей «иконкой». Так есть Авалокитешвара, в виде белого Будда-подобного человека, «отвечает» за сострадание. Или Манджушри, отвечающий за победу над невежеством, за мудрость. Есть и «агрессивные» качества Будды. Эти изображаются уже со злыми мордами, клыками и оружием. Так, Ваджрапани отвечает за могущество Будды и за его «охрану». Есть совсем уж экзотические сущности, типа кентавра, который тоже готов встать на защиту чести и достоинства Будды. Сотни их. Причем, они разные в разных школах буддизма, какие-то привнесены из ведической традиции, какие-то вообще из доведических верований. К каждому из них придумали историю, теперь уже вообще невозможно понять, где корни того или иного существа. В тантрических практиках на них медитируют и пытаются добиться просветления, через отождествление себя с одним из «аспектов» или «проекций» Будды, в зависимости от того, какой характер у человека. Если человек по природе своей агрессивный, то и персонажа ему выбирают соответствующего, с клыками и когтями, увешанным черепами оружием. При этом образ выбирает учитель и, как- бы, «инициирует» послушника. В общем, все очень запутано, но я хотя бы понял, наконец, что означают весь этот паноптикум.
Кстати, «рядовые» буддисты реализуют идею спасения довольно забавным способом. Зачитывают мантры бесчисленное количество раз, а то и просто крутят всякие меленки и барабанчики, с нанесенными на них мантрами. Такая «молитва» тоже идет в зачет. А то и вообще, вешают флажок с написанной мантрой на хорошо продуваемое место, пущай ветер сам читает. Прямо как в стишке: Пусть работает железная пила, не для того меня мамаша родила. Бездельники, одним словом. Тайцы вот считают, что причинять вред ближнему - плохо. А вот дать кому-нибудь пару сотен бат, чтобы тот другой, взял за тебя грех на душу и поломал ноги обидчика арматуриной - это не возбраняется. И практикуется такой «уход от налогов» весьма и весьма активно.
Но вернемся в монастырь Тикси.
Кроме фресок здесь была еще одна достопримечательность. Статуя Будды высотой около 10-ти метров. Занимала она два этажа. Можно было подойти снизу, чтобы восхититься его ступнями, а можно сверху, чтобы увидеть сложенные ладони и лицо. Рядом со статуй была довольно нетипичная просьба не фотографироваться на фоне Будды. То есть, фотографировать можно, а себя не фоне Будды - нет. Здесь же было дано объяснение. Оказывается, любое изображение Будды является священным. Своеобразной иконой. И если запечатлеть себя на той же фотографии, это в некотором смысле как нарисовать икону с изображение Иисуса и себя - любимого. Поэтому делать такие фотографии - богохульство.
Вышли из мы из Тикси уже через парадный ход, к которому вела подъездная дорога. Решив срезать, мы сошли с проезжей части и пошли по тропинке. Дорогу нам преградили несколько довольно крупных яков, которые хоть и не проявляли агрессии, все же настораживали мощными рогами. Мы долго ждали, пока они не спеша сойдут с тропинки, чтобы полакомиться редкими здесь листьями деревьев.
Монастырь Тикси находится в долине Инда. С его крыши не видно самой реки, но отчетливо видна зеленая полоса по обоим берегам реки. Вода несет жизнь в эти засушливые горы. И только рядом с водой растут небольшие рощицы деревьев. Словно невидимой стеной отделена сухая безжизненная земля от нежно-зеленой полосы деревьев. Это граница, куда проникает влага. За ней - зона отчуждения.
Мы спустились к дороге и, памятуя о долгом ожидании транспорта, решили проехать 10 км. автостопом, но в этот раз автобус появился практически мгновенно. Мы вышли около Шей, ожидая увидеть развалины древней столицы. Но автобус высадил нас около скалы и небольшой каменной лестницы, уходившей вверх. Нам ничего не оставалось, как карабкаться вверх. Там, на небольшом плато было несколько зданий, одно из которых оказалось очередной гомпой. Мы побродили между домами, но ничего интересного больше не нашли. Но на самом краю этого большого двора (даже и поселением называть это было нельзя) мы нашли еще одну лестницу. Лестницей это было назвать, конечно, сложно. То тут, то там в породе были сколы, явно не природного происхождения. Где-то ступеньки приобретали геометрически более правильные формы. Мы лезли дальше. Местами приходилось преодолевать «ступеньки» метровой высоты. Куда же мы с таким упорством ползли? Это был небольшой горный кряж, гребень, уходящий постепенно вверх и оканчивающийся развалинами то ли крепости, то ли башни в самой верхней своей точке.
Крепость эта была сделана из того же камня, что и сама скала, из-за чего руины можно было бы принять за естественное нагромождение камней. Но если присмотреться, становились видны остатки стен. Мы дошли до самого конца, где неожиданно для себя встретили нескольких русских ребят. Стоя здесь, посреди руин древней охранной крепости, мы видели всю долину Инда, как на ладони. Когда-то это была летняя резиденция ладакхских королей. И с крутой стороны горы очертания строений видно гораздо лучше. Удивительно, но это место просто дышит древностью не тронутой современностью. Когда-то здесь была жизнь, а сейчас кремационное поле у подножья - все, что осталось от города. До сих пор покойников несут в паланкине на это поле, где кладут в специальную печь и сжигают.
Вокруг монастыря огромное количество буддийских чортенов, возможно в них хранится прах великих учителей, царей и просто значимых людей, сожженных возле Шей гомпы.
Обратная дорога оказалась быстрой. Нам опять повезло с транспортом - мы тут же встретили автобус. Автобус был уже полон людей, и мне пришлось стоять. Так как потолок машины был достаточно низким, приходилось стоять согнувшись. В итоге я нависал над маленькими ладакхскими женщинами, отчего чувствовал себя Гулливером, склонившимся над лилипутами, чтобы их хорошо рассмотреть. Женщины в автобусе весело болтали. Особенно усердствовала крошечная бабушка. Весь автобус переживал за то, чтобы она сошла в нужном месте, давал ей советы и помогал протиснуться. Бабушка радостно благодарила всех своим писклявым голосом.
Вечер мы скоротали в том же ресторанчике вместе с нашим русским приятелем и еще несколькими местными ребятами, которые присоединились к нашему разговору.
На самой площади рядами сидели монахи, в основном мальчики от 10 до 15 лет. Среди них ходили несколько монахов постарше. На другой стороне двора были большие ступеньки, как если бы это был концертный зал. На них сидели обычные миряне. Как вполне обычные люди, средних лет и молодые девушки и парни, так и очень бедно одетые старики. Их выцветшие одежды и лица говорили о непростой жизни. Но при этом многие, особенно старички, явно получали удовольствие от праздника. Вообще, тибетские старики выглядят очень приятно. В них нет отрешенности индусов, лежащих прямо посреди улицы со всем своим скарбом. Напротив, в их лицах есть что-то живое. Особенно характерны ладакхские старушки. Земля клонит их вниз, так что порой они были не выше 1.3-1.4 метра. На их сморщенных, словно изюм, лицах и без того узкие глаза превращаются просто в щелочки. Отсутствие зубов, придает их круглым темным лицам довольно странное выражение. Но самым запоминающимся было то, как они разговаривали друг с другом очень писклявыми голосами. Настолько тонкими, что они подошли бы скорее какому-нибудь персонажу мультфильма, чем человеку. Одеты многие из них были в толстые халаты неопределенного темно-бурого цвета и темно-серую жилетку поверх халата, на голове - растянутая вязаная шапочка, часто тоже темно-красного цвета (смотри красношапочники). Недаром описывая цвета их одежды, я постоянно использую слово «темно». Действительно, в их одежде не было ни одной яркой детали. Все сделано из темных, грубых тканей, отличающихся друг от друга не цветом, а скорее тоном. Их лица, темные, но не в коричневый, как у негров или индусов, а в бурый цвет, как у индейцев или киргизов, живущих высоко в горах Тянь-Шаня или Памира.
Вернемся во двор монастыря Сома. Внутри происходило какое-то священнодействие, и заходить мы не решились. Тем более, происходящее внутри транслировалось через динамики, выставленные снаружи. Всем желающим наливали тибетский чай из больших металлических чайников. В его распитии особый энтузиазм проявляли как раз старушки, прося добавки и причмокивая беззубыми ртами от удовольствия. Для порядка мы дали шанс этому напитку, но на вкус он оказался отвратительным.
Посидев во дворе монастыря, мы отправились гулять по городу, но гулять тут было особо негде. На главной улице, имеющей, видимо, популярное в Индии название Main Bazar не было ничего особо интересного, кроме магазинов и единственной в городе мечети. Больше всего здесь было магазинов со снаряжением для трекинга и маленьких туристических офисов этот трекинг организовывающих. Нашей первой задачей стал поиск пропитания. И, конечно, идти в туристические ресторанчики мы не захотели. Дойдя до местной барахолки, торгующей в основном китайской одеждой и мелкой бытовой утварью, мы обнаружили небольшой дворик, в котором располагались харчевни для местных. Зайдя в первую, мы оказались в темном накуренном помещении, за столами которого сидели местные жители, самозабвенно поглощая алкоголь. В первую же минуту в нос ударил кислый запах дешевого пойла. При этом на столах кроме бутылок ничего не было. Наши подозрения подтвердились, когда на вопрос о еде «бармен» отрицательно помотал головой. Зайдя в следующую дверь, мы нашли уже более приспособленное для приема пищи место. Впрочем, здесь в нос бил запах старых влажных тряпок, которыми протирали столы. Ассортимент харчевни не обнадеживал. Меню не было в принципе, и единственное, что нам смог предложить хозяин - это лапшу или рис. Взяв оба блюда, мы сели за стол. На каждом столе стоял кувшин с водой, которую мы побоялись пить и железная баночка с какой-то субстанцией, как выяснилось потом, с протертым горьким и безумно острым перцем. Брат, сказав «я люблю все острое» бухнул в макароны целую ложку этой отравы. Сдался он, съев половину. Еда стала не просто острой, а горькой и просто едкой.
В рис я перец не клал, но съел тоже только половину. Рис был не вареный, а жаренный и жесткий. Вкуса в нем особо не чувствовалось, а попадающиеся то там, то тут зеленые горошинки ситуацию не исправляли. В итоге обед получился, мягко говоря, посредственным. Ситуацию исправили удивительно вкусные фрукты, которые мы купили по дороге и пара банок пива. Никогда раньше я не ел такиx вкусныx манго, как здесь. Они были настолько сочные и мягкие, что их приходилось просто выдавливать в рот. Не уступала им и папайя. Алкоголь же продавался в этом городе, похоже, только в одном месте (кроме питейного заведения, посещенного нами раньше). Это был ларек в переулке, около которого тусовались маргинальные личности. Рядом с ларьком стояла жуткая вонь. Такая же как в питейном заведении, но гораздо сильнее. Может они прямо там и готовили какое-нибудь пойло, которое бродило прямо под прилавком, не знаю. Но ни обитателей подворотни, ни самих продавцов вонь явно не беспокоила. Продавцы практически не глядя отпускали товар, потому как их внимание было приковано к старому телевизору, по которому передавали игру в крикет. Для них крикет, это - как футбол для русских или бейсбол для американцев, не спорт, а священнодействие. Днем позже, с вершины горы в бинокль я наблюдал игру вживую. Причем поле для крикета находилось на другом конце города. Вот такая она, столица горного царства.
В тот день мы никуда больше не ходили, коротая вечер за игрой в морской бой и fruit ninja на смартфоне. Ночи здесь были холодные, так что спали мы в спальниках и в термобелье. Усталость от дороги и перепад высот давали о себе знать.
На следующий день мы запланировали посетить две главные достопримечательности города: Дворец Леха и Шанти-ступу.
Утром мы снова отправились во вчерашний «food cort». И здесь, мы поступили, как опытные путешественники, подсмотрев, что едят местные. Это было верное решение, так как у очередной бабки в тарелке мы увидели пельмени. Указав официанту на бабку и показав пальцами «две» мы в скорости получили по тарелке крупных пельменей и по маленькой железной мисочке «супа», который, по всей видимости, был пельменным бульоном. Впрочем, жаловаться было бы не справедливо. После предыдущего дня с его унылыми трапезами, мы ели более или менее нормальную еду, да еще и с мясом (козлятиной, судя по специфическому привкусу, который становится вашим спутником еще, наверно, на целые сутки после еды). Название этой спасительной еды - момо.
После завтрака мы отправились в Лехский Дворец. Путь к нему лежал, через необитаемый «старый город», представляющий собой небольшой лабиринт из узких проходов между нагромождениями камней, которые, судя по всему, именовались домами. Следов обитания на этих «улицах» не было, кроме собачьего дерьма и мужика, справляющего нужду в одной из низких арок. Пройдя сквозь этот «квартал», мы начали подниматься по тропинке к дворцу. Из-за недостатка кислорода подъем был довольно трудным и требовал постоянных остановок, чтобы отдышаться.
Сам дворец представлял собой высокий и длинный по местным меркам дом-коробку из того же серого кирпича. Если бы кто-то взялся составить рейтинг самых унылых дворцов, то, думаю, у Лехского дворца были бы хорошие шансы на победу. Внутри дворец тоже не поражал роскошью. Глинобитные полы и стены встретили нас внутри после уплаты солидной мзды за вход (для индусов она просто символическая, а вот для интуристов довольно высокая). Перекрытия потолков состояли из поперечных бревен, на которых сверху лежал слой камней и соломы, прямо инженерное чудо. Внутри было несколько залов, выходящих окнами на Лех. Зрелище довольно красивое.
Так же в этих залах была небольшая экспозиция фотографий и каких-то наскальных рисунков с прямо-таки сатанинским содержанием. На паре были изображены безобидные картинки-узоры с яками, но на одной из них была картина поедания двумя животными голого мужчины. Одной тварью был то ли як, то ли баран. Другой представитель фауны мне не известен. Поедали они именно мужчину, так как у него был незамысловато изображен эрегированный член (!). На соседней картинке был изображен не менее зверский сюжет. Человека садомировал як (или баран), с характерным похотливым выражением на морде, в то время как человек пучил глаза и лицом был похож скорее на Спанч-Боба, чем на человека. Что означает сия оргия подписано не было. Остается лишь догадываться, как коротали длинные одинокие зимы древние ладакхцы.
Кстати, в виду довольно экстремальных условий жизни, ладакхцы не могли себе позволить большой популяции, её было элементарно нечем кормить. Поэтому в древности практиковались семьи, в которых на одну женщину приходилось несколько мужчин. Её способности рожать все равно были ограничены, а вот удовлетворять нескольких мужчин можно запросто. Но судя по картинкам, ладакхские мужчины боролись с популяцией и альтернативными методами, практикуя скотоложство. Вот такая правда жизни. Кстати, я читал, что примерно в виду такого же недостатка ресурсов, в одном из амазонских племен поощрялось мужеложство. После того, как женщина рожала ребенка, предписывалось делать перерыв хотя бы на 3 года, в течении которых её мужчине полагалось заниматься сексом только с другим собратом по несчастью. При этом в тех краях это не то чтобы допускалось, но и всячески предписывалось законом-традицией.
Но вернемся с берегов Амазонки к Ладакху. Остальная часть Королевского дворца находилась в запустении. Часть помещений была освещена за счет дыр в потолке, а в некоторых коридорах без фонарика можно было сломать ноги об обломки камней. При этом королевская семья оставила дворец сравнительно недавно, в 40-ых годах двадцатого века.
Выше дворца находилась еще одна гомпа, к которой мы направились по крутой и ускользающей от взгляда тропинке. В итоге, сбившись с курса, нам пришлось обойти гору и забираться по очень крутой скале, что было довольно рискованно. С вершины нам открылся прекрасный обзор на весь Лех. Отсюда даже дворец выглядел маленьким. На высоте, над этим небольшим пыльным городом, в тишине, не нарушаемой обычным шумом цивилизации, мы услышали призыв на молитву из мечети. Есть в пении муэдзина что-то завораживающее, но когда это единственный звук, словно плывущий по этой горной долине, мурашки бегут по спине.
Спуск с горы был проще, так как сверху тропинку было видно значительно лучше.
Обедать мы пошли туда же, где и завтракали. Здесь мы познакомились с усовершенствованным вариантом мо-мо. Назывался он «микс» и представлял из себя те же пельмени, но плавающие в бульоне вместе с лапшой и парой кусочков жесткого мяса.
Во второй половине дня мы решили посетить вторую достопримечательность Леха - Шанти Ступу.
Шанти Ступа или Пагода Мира (Shanti Stupa, Peace Pagoda) находится на холме над районом Чангсп. Ступа построена на деньги японских буддистов и освящена Далай-ламой в 1983 г. Японцы строят подобные ступы по всему миру, и считают, что эта сеть строений, образует некую систему, гармонизирующую Вселенную. Это самое красивое строение в Лехе. По виду напоминает огромное безе, с множество небольших ярко-раскрашенных барельефов по всей окружности.
К ступе ведет длинная лестница в 520 ступенек, для преодоления которых требуется довольно много времени и хорошая физическая подготовка. На обратном пути мы зашли в небольшой ресторанчик, вывеска на котором сообщала о наличии в меню блюд чуть ли не всех кухонь мира, включая русскую. Самое интересное, что внутри мы нашли нашего земляка, который уже полгода путешествует по Индии и последние несколько дней проводит в этом ресторанчике, заодно переводя меню на русский. Там было хоть и не очень дешево, но действительно вкусно. В это место мы заглядывали еще несколько раз, попробовав разные гастрономические излишества, типа рагу из мяса и овощей, или мяса с густой подливкой вместе с ароматным рисом басмати.
Кстати, именно на второй день мы почувствовали влияние едва ли не нулевой влажности воздуха здешних мест. Губы начали трескаться, утренние пробуждения сопровождались прямо таки похмельным сушняком. Мы капали в нос Пиносол, чтобы как-то смягчить носоглотку благодаря его масляной основе. Купленная нами в аптеке гигиеническая помада помогала нам справиться с этими особенностями климата.
На третий день мы решили отправиться за пределы Леха. Примерно в 15-ти километрах находился известный монастырь Тикси, а чуть ближе по той же дороге дворец Шей.
Решили начать с монастыря. Местный автобус отходил от автовокзала в центре города. Мы опоздали на автобус, а такси стоило дорого. Поэтому решили ждать следующего. Ждать пришлось довольно долго, минут 40. Постепенно салон старенькой колымаги стал заполняться пассажирами. Так как транспорт это был явно не туристический, пассажиры оказались исключительно местными жителям. Все они везли с собой кучу вещей. Кто-то - сумки, кто-то - коробки, а кто-то - затащил в салон газовый баллон. Протестовать мы не стали, но всю дорогу опасливо косились на этот груз, превративший старенький автобус в джихад-арбу. Судя по всему, многие пассажиры знали друг друга, и начали оживленную беседу через весь салон. Вскоре автобус тронулся сквозь улочки Леха. Минут через 40 мы достигли монастыря.
Монастырь Тикси действительно впечатлял. Он был похож на дворец Патала в Лхассе, хотя и поменьше размером. Мы пошли к нему напрямик, сойдя с дороги, через ряды ступ. Постепенно количество построек увеличилось и, наконец, мы вошли в сам монастырь. Как оказалось, это был не парадный вход, и контролера там не было, в то время как у главных ворот сидел монах и собирал «пожертвования». Но мы об этом не знали и вошли бесплатно. Здесь было на что посмотреть. Очень красивые росписи на стенах, изображающие буддистских божеств весьма свирепого вида. Наиболее частыми из них был синий мужик с тремя глазами и четырьмя руками, одетый в тигриную шкуру и подпоясанный поясом из человеческих голов. Его голову венчала корона из черепов. Как нам потом объяснили, это - повелитель смерти. Чуть позже я расскажу, что это означает в буддистской традиции. Второй персонаж выглядел не менее сурово. Он был одет в доспехи и имел две руки, в одной из которых держал дубину. Все бы ничего, но у него тоже был третий глаз. Третьим ключевым персонажем был сам Будда в разных вариантах. Худой с белой кожей, толстый с черной кожей, худой с черной кожей и так далее. Кроме него были еще и другие второстепенные персонажи. Какие-то более или менее гуманоидные военачальники, всякие святые, за заслуги, помещенные рядом с Буддой. Кстати, святые были изображены с нимбом, как на православных иконах. Одним из самых частых сюжетов я бы назвал как «кошмар и Будда». Выглядит это как какая-то куча-мала с участием разноцветных демонов и жалких и немощных людишек и в середине всего этого сидит совершенно спокойный Будда. Вроде как его эта вакханалия не касается. Пляски ошалевших демонических рыл напомнили мне drum’n’base вечеринку на Хэллоуин, которую я как-то посетил в Москве.
Еще одной примечательной фреской было изображение колеса сансары. Эта фреска, фактически, описывала всю суть буддистского учения.
Рядом стоял стенд с комментариями. Там было написано следующее:
«Колесо жизни или Колесо Существования было изображено, чтобы помочь нам поднять работу нашего разума. Оно показывает способ освобождения из замкнутого круга смертей и перерождений.
В центральной части круга трое животных: Свинья, Змея и Петух, отвечающие за 3 главных греха - равнодушие, ненависть и жадность. Преодоление этих грехов ведет к освобождению из колеса сансары.
Большая часть круга поделена на 6 секций - 6 уровней перерождения. В самой нижней секции - реальность ада, справа от неё реальность призраков, а слева реальность зверей. В центре сверху - реальность богов, справа - реальность титанов, слева - людей. Верхние три уровня представляют собой более хорошие уровни, по сравнению с нижними тремя, хотя и в верхних уровнях (ипостасях) присутствует много страданий и несчастий по причине плохих дел, совершаемых человеком. Те, кто родился в верхних уровнях, оказались там из-за хороших дел, совершенных в прошлых жизнях, но они не гарантируют никому достижения Нирваны, и никто низ них не свободен и не застрахован от нижних уровней. Рождение в нижних уровнях из-за плохих дел может привести к перерождению в более высших в будущем, или даже достижение Нирваны в результате праведного образа жизни.
Причины бесконечного перерождения изображены в 12 секциях вокруг колеса сансары, которые называются « Двенадцать, связанные независимыми порождениями». Слепой мужчина символизирует равнодушие. Из равнодушия, как гончар делает горшки, возникает сознание, что иллюстрируют обезьяна, беспокойно карабкающаяся вверх и вниз. Из сознания возникают имена и формы, что изображено, как весельная лодка, которая иллюстрирует необходимость разума и тела в перерождении в океане Сансары. Имена и Формы вызывают 6 чувств, показанные как 6 домов с 5-ю окнами, которые являются глазами, носом, кожей, языком (речью) и разумом. Пять чувств рождают Связь, что показано, как обнимающиеся мужчина и женщина. Из связи мужчины и женщины возникает чувство, изображенное в виде раненого в глаз стрелой мужчины. Из чувства выходит страсть и алчность, изображенные в виде обезьяны, хватающий фрукт. Из алчности возникает бытие (беременная женщина), а дальше рождение. За рождением приходит старость, а дальше смерть.
Клыки и когти Яматака, лорда смерти, держат колесо жизни, что иллюстрирует отсутствие иного выхода из страдания, смерти и перерождения, кроме полного преодоления 3-х главных грехов, равнодушия, ненависти и жадности для достижения Нирваны»
Перевод мой, и несколько неточен. Но если резюмировать данную модель мироздания, то суть её в следующем:
Любое живое существо обречено находиться в бесконечном круге рождений-смертей, которые несут суть страдания. Двигатель этих перерождений - 3 греха: равнодушие, гнев и жадность. В зависимости от «поведения» существа в течение этих «забегов» от рождения до смерти существо рождается в одной из 6-ти реальностей. От самой плохой - Ада, до самой «хорошей», что-то вроде мира недобогов. «Хорошей» взято в кавычки потому, что даже рождение в самом хорошей реальности - все равно суть страдание. Разница, как между камерой в Освенциме и комфортной камерой в какой-нибудь норвежской тюрьме, с телевизором, беговой дорожкой и обедами по меню. Но и то, и другое - тюрьма, а значит - несвобода. Между полюсами находится реальность призраков, животных, мир людей и реальность титанов. Если 6 реальностей - это, по сути, как различная звездность в отеле, т.е. характеристика места существования, то двенадцать связанных порождений - это некий алгоритм движения духа-сознания-тела в течение одного перерождения. Дух обретает чувства, чувства позволяют осуществить некую связь между людьми, которая выливается в страсть и желание обладать, в результате которой рождается новый член общества. Вроде бы, это хорошо, но вот в данном контексте, новое существо - никакое не новое. Просто похоть открывает возможность переродиться еще одному бедолаге, преумножая его страдания. Бедолага в конечном итоге кончает свой путь в могиле. На колу мочала, начинай сказочку сначала. Ну а выходом является преодоление в себе главных грехов, что является единственным способом выйти за пределы круга. Я это понял так.
Завершу этот небольшой экскурс объяснением, что же это за демоны и Будды-негры. На самом деле это называется «идам», просветленное существо в Ваджраяне. Если сразу к сути, то это некие качества Будды, визуализированные каждый своей «иконкой». Так есть Авалокитешвара, в виде белого Будда-подобного человека, «отвечает» за сострадание. Или Манджушри, отвечающий за победу над невежеством, за мудрость. Есть и «агрессивные» качества Будды. Эти изображаются уже со злыми мордами, клыками и оружием. Так, Ваджрапани отвечает за могущество Будды и за его «охрану». Есть совсем уж экзотические сущности, типа кентавра, который тоже готов встать на защиту чести и достоинства Будды. Сотни их. Причем, они разные в разных школах буддизма, какие-то привнесены из ведической традиции, какие-то вообще из доведических верований. К каждому из них придумали историю, теперь уже вообще невозможно понять, где корни того или иного существа. В тантрических практиках на них медитируют и пытаются добиться просветления, через отождествление себя с одним из «аспектов» или «проекций» Будды, в зависимости от того, какой характер у человека. Если человек по природе своей агрессивный, то и персонажа ему выбирают соответствующего, с клыками и когтями, увешанным черепами оружием. При этом образ выбирает учитель и, как- бы, «инициирует» послушника. В общем, все очень запутано, но я хотя бы понял, наконец, что означают весь этот паноптикум.
Кстати, «рядовые» буддисты реализуют идею спасения довольно забавным способом. Зачитывают мантры бесчисленное количество раз, а то и просто крутят всякие меленки и барабанчики, с нанесенными на них мантрами. Такая «молитва» тоже идет в зачет. А то и вообще, вешают флажок с написанной мантрой на хорошо продуваемое место, пущай ветер сам читает. Прямо как в стишке: Пусть работает железная пила, не для того меня мамаша родила. Бездельники, одним словом. Тайцы вот считают, что причинять вред ближнему - плохо. А вот дать кому-нибудь пару сотен бат, чтобы тот другой, взял за тебя грех на душу и поломал ноги обидчика арматуриной - это не возбраняется. И практикуется такой «уход от налогов» весьма и весьма активно.
Но вернемся в монастырь Тикси.
Кроме фресок здесь была еще одна достопримечательность. Статуя Будды высотой около 10-ти метров. Занимала она два этажа. Можно было подойти снизу, чтобы восхититься его ступнями, а можно сверху, чтобы увидеть сложенные ладони и лицо. Рядом со статуй была довольно нетипичная просьба не фотографироваться на фоне Будды. То есть, фотографировать можно, а себя не фоне Будды - нет. Здесь же было дано объяснение. Оказывается, любое изображение Будды является священным. Своеобразной иконой. И если запечатлеть себя на той же фотографии, это в некотором смысле как нарисовать икону с изображение Иисуса и себя - любимого. Поэтому делать такие фотографии - богохульство.
Вышли из мы из Тикси уже через парадный ход, к которому вела подъездная дорога. Решив срезать, мы сошли с проезжей части и пошли по тропинке. Дорогу нам преградили несколько довольно крупных яков, которые хоть и не проявляли агрессии, все же настораживали мощными рогами. Мы долго ждали, пока они не спеша сойдут с тропинки, чтобы полакомиться редкими здесь листьями деревьев.
Монастырь Тикси находится в долине Инда. С его крыши не видно самой реки, но отчетливо видна зеленая полоса по обоим берегам реки. Вода несет жизнь в эти засушливые горы. И только рядом с водой растут небольшие рощицы деревьев. Словно невидимой стеной отделена сухая безжизненная земля от нежно-зеленой полосы деревьев. Это граница, куда проникает влага. За ней - зона отчуждения.
Мы спустились к дороге и, памятуя о долгом ожидании транспорта, решили проехать 10 км. автостопом, но в этот раз автобус появился практически мгновенно. Мы вышли около Шей, ожидая увидеть развалины древней столицы. Но автобус высадил нас около скалы и небольшой каменной лестницы, уходившей вверх. Нам ничего не оставалось, как карабкаться вверх. Там, на небольшом плато было несколько зданий, одно из которых оказалось очередной гомпой. Мы побродили между домами, но ничего интересного больше не нашли. Но на самом краю этого большого двора (даже и поселением называть это было нельзя) мы нашли еще одну лестницу. Лестницей это было назвать, конечно, сложно. То тут, то там в породе были сколы, явно не природного происхождения. Где-то ступеньки приобретали геометрически более правильные формы. Мы лезли дальше. Местами приходилось преодолевать «ступеньки» метровой высоты. Куда же мы с таким упорством ползли? Это был небольшой горный кряж, гребень, уходящий постепенно вверх и оканчивающийся развалинами то ли крепости, то ли башни в самой верхней своей точке.
Крепость эта была сделана из того же камня, что и сама скала, из-за чего руины можно было бы принять за естественное нагромождение камней. Но если присмотреться, становились видны остатки стен. Мы дошли до самого конца, где неожиданно для себя встретили нескольких русских ребят. Стоя здесь, посреди руин древней охранной крепости, мы видели всю долину Инда, как на ладони. Когда-то это была летняя резиденция ладакхских королей. И с крутой стороны горы очертания строений видно гораздо лучше. Удивительно, но это место просто дышит древностью не тронутой современностью. Когда-то здесь была жизнь, а сейчас кремационное поле у подножья - все, что осталось от города. До сих пор покойников несут в паланкине на это поле, где кладут в специальную печь и сжигают.
Вокруг монастыря огромное количество буддийских чортенов, возможно в них хранится прах великих учителей, царей и просто значимых людей, сожженных возле Шей гомпы.
Обратная дорога оказалась быстрой. Нам опять повезло с транспортом - мы тут же встретили автобус. Автобус был уже полон людей, и мне пришлось стоять. Так как потолок машины был достаточно низким, приходилось стоять согнувшись. В итоге я нависал над маленькими ладакхскими женщинами, отчего чувствовал себя Гулливером, склонившимся над лилипутами, чтобы их хорошо рассмотреть. Женщины в автобусе весело болтали. Особенно усердствовала крошечная бабушка. Весь автобус переживал за то, чтобы она сошла в нужном месте, давал ей советы и помогал протиснуться. Бабушка радостно благодарила всех своим писклявым голосом.
Вечер мы скоротали в том же ресторанчике вместе с нашим русским приятелем и еще несколькими местными ребятами, которые присоединились к нашему разговору.