Атеисты и РПЦ
В середине 1960-х, после свержения кукурузника, власть несколько расслабилась и смягчила давление на церковь - практически перестала соваться в её дела. Правда, после после Пражской весны началось общее ужесточение курса, которое затронуло и церковь, однако интенсивностью оно, конечно, уступало временам сталинщины и хрущёвщины. Тем не менее, за весь советский период середина 60-х является одним из самых либеральных для РПЦ периодов. В эмигрантском журнале «Грани» (№60, 1966) я нашёл статью, кусок из которой выкладываю под катом.
Одной из последних картинок сопоставления бюрократичности атеистов и отзывчивости и трудолюбия духовенства была статья «Внеплановый Васятка» в «Науке и религии» за декабрь 1965 г. В ней описывается положение религии и атеизма в Тамбове. Дом политического просвещения по воскресениям на замке.
«Но и в будни я туда попал не без труда. Ещё внизу «всяк сюда входящий» с пристрастьем допрашивается: куда, зачем. Лишь после такой процедуры желающего посетить кабинет атеизма ведут на второй этаж и отпирают дверь... кабинет почти всегда пуст... Стенды с известными положениями о происхождении вселенной, альбомы со знакомыми репродукциями... бухгалтерские выкладки о том, как наживаются церковники на продаже свечей или образов святых угодников. И не случайно большинство из опрошенных мною горожан и не подозревали о существовании кабинета атеизма. Своими впечатлениями я поделился с одним из руководителей идеологической работы области. Слов его... смысл был таков: - Знаем, намечаем, собираемся, планируем... А батюшки тем временем не части разрываются!»
Автор подчеркивает, что в церкви, в отличие от Дома политического просвещения, никакой бюрократии не замечалось. Он пошёл в тамбовский собор днём в воскресение. Это большое здание с верхним и нижним храмами и ещё добавочным храмом-пристройкой для треб. Обслуживают собор 6 священников. В воскресение служится 3 литургии подряд. Параллельно и после служб беспрерывным потоком совершаются требы: исповеди, отпевания, крещения...
«Тем же утром один священник крестил в боковушке младенцев, другой выполнял заказы на панихиды прямо на кладбище, ещё один на автомашине разъезжал «по вызовам», совершая требы на дому...
В церковь ходят только старики и старухи, - заверили меня местные безбожники...
Церковный двор был полнёхонек. Были тут предусмотренные атеистами старики и старухи. Были лица и не предусмотренные... белые одеяльца младенцев... присмиревшие мальчишник и девочки... крестные мамаши и папаши... комсомольского возраста. Их заботливо просвещали юркие старушки, но не те отсталые бабушки, на каких уже давно махнули рукой атеисты... в соборной боковушке две регистраторши ведут запись на новые трубы.
Между ранней и поздней обеднями к отцу-исповеднику стоит очередь желающих покаяться во грехах... Тут опять... внеплановые школьники начальных классов... После девочки кается старушка. Затем к исповеднику подходит мужчина, подталкивая впереди себя паренька лет восьми-девяти.
- Как зовут? - спрашивает священник.
- Вася! - отвечает кающийся отрок.
- Слушайся учительницу, не дерись с мальчишками, не обижай девочек.
Потом покрыл Васяткину голову шитой епитрахилью, благословил, снял с аналоя крест и Евангелие, приложил их к губам оторопевшего мальчишки.
На паперти немолодая богомолка умильно сказала Васятке: - Теперь твоя душенька чистая.»
...Наставление исповедника школьнику совсем не вяжется с заключением автора: «А вот, что Васятка не один день будет рассказывать сверстникам... о встрече с волосатым дедушкой и о многом другом замеченном в церкви, - это тяжкий моральный грех...»