Рассказ о друге
НАСТАВНИК МУРАЙ
Два раза в год ко мне из Питера в гости мой друг Андрей приезжает, и удивительная жизнь начинается. По утрам я просыпаюсь от волны нежности, которая накатывает из нашей ванной. Это Андрюша чистит зубы, причесывается и приговаривает ласково:
- Ну, здравствуйте, мои дорогие, мои сладенькие! Как же я рад вас видеть!
Это он так со своими волосами и зубами разговаривает, и они у него - все целые!
Представляю, что бы мог сказать своим зубам или волосам я:
- Ну, здравствуйте, мои считанные, мои последние! Что-то вас не видно почти?
А ведь мы с Андреем - ровесники. Но все равно, он - мой Учитель. И, что особенно ценно, никто его об этом не просил. А он все равно учит! И меня, и членов моей семьи.
- Ася! - обращается Андрюша к моей девятнадцатилетней на всю голову дочери, - ты должна немедленно выйти замуж! Это единственный шанс твоим родителям протянуть еще хоть несколько лет!
- Аня! - спрашивает Андрей мою жену, - ты хочешь стать вдовой?
- Нет! - честно отвечает она.
- Тогда запомни, - наставляет Андрей - припарка с глицерином - от себореи, толченые паучьи ножки с медом - от пародонтоза, и каждое утро давай своему мужу три столовых ложки сока алоэ с чесноком - у вас еще могут быть дети!
Круг моих проблем гость очертил сразу:
-Саня, ты же литератор! Тебя душит однообразие жизни! Еще Чехов сказал о Короленко: «Надо бы ему хоть раз изменить жене. Гораздо лучше писал бы!»
Здесь Андрей поймал взгляд моей супруги, которая как раз жарила его любимые «котлеты по-киевски», и добавил:
- Я не предлагаю - изменять, но ходить раз в неделю на тайский массаж - ты обязан!
Такой он, Андрюша - прямой, простой и естественный, как народ! Недаром он столько народных средств знает. И внешность у него такая: ты его, трезвого - от любого питерского алкаша не отличишь! Так что во многом он даже лучше народа. И, когда я к нему в Питер первый и последний раз приехал, он меня сразу к знакомому народному, вернее, инородному целителю повел. И, главное, я просил - Андрюша, давай в Эрмитаж или БДТ, я - здоров, а он говорит, ну что там делать, Саня, потом! Сперва, говорит, к Муратбекову Рысдаулету Жаксылыковичу. Это я не придумал, так на визитке написано, которая у меня от этого лекаря осталась. И еще большое красное пятно на пояснице осталось. Рысдаулет сказал, что как раз в том месте, где мой позвоночник начинает заканчиваться, удачно собрались все мои болячки, и надавил мне туда какой-то железякой так, что я не то, что в Эрмитаж или БДТ - на Невский дойти не мог!
И фамилия у Андрея простая, как глагол - Мурай! А знаете, что означает - «мурай»? И он точно не знает, но я думаю, что «мурай» означает: «ищи!». Три главных вещи в жизни он постоянно ищет: женщину, религию, место жительства. И хотя все это у него имеется, Андрюша все равно в поиске, и правильно - а вдруг где-то лучше есть!
Вот мне уже - мурай не мурай - ничего нового не найти: жена, дочь и вытекающие отсюда финансовые проблемы до гробовой доски, а в Андрея я верю. Недавно он себе новую спутницу жизни намураил. Чудо: на трех работах работает, три зарплаты домой приносит и на работу, чтобы экономить, через Неву на велике ездит. И с разговорами к нему не пристает, знает: он - немногословный, утром со своими волосами и зубами поговорил, и на день хватает. И Мурай к ней - всегда внимательно. Спросит она его:
- Андрюша, а мне шины еще не надо подкачать?
И Андрюша, не глядя на велик:
- Нет, не надо!
«Кто я? Зачем живу? Во имя чего живу?» - недолго мучился Андрей этими вопросами, зато его напряженные духовные искания завершились причудливым консенсусом. И сегодня по религиозным убеждениям Мурай - крещеный йог. Как он в йоги попал, не знаю, а крестился Андрей при мне исключительно по душевной доброте и отзывчивости. У нашего общего киевского приятеля сын родился, и счастливый папа попросил Мурая стать крестным отцом. Не знал он, что Мурай в то время был йог некрещеный, и что ему послезавтра, в воскресенье - уезжать. «Готовьте мальчика!» - согласился Андрюша, и мигом все уладил - в субботу крестился сам, а уже в воскресенье крестил младенца, и прямо из храма - на вокзал! И в вере своей он тверд: каждое утро полчаса на голове стоит и медитирует, в смысле, молится. Правда, в церковь Мурай обычно не ходит, сами прикиньте: сядет он под иконой божьей матери в позе лотоса - такого греха еще не придумали! И меня в свою веру он, слава Богу, не обращает, говорит, Далай-лама не велит.
А квартиры у Андрея - одна в Питере, и еще одна - в Новороссийске, где он вырос, с видом на море. В Питере - тоже с видом, но на проспект с рельсами. И такой звук с улицы, будто все питерские трамваи аккурат возле Андрюшиного дома притормаживают, гудят в его честь и дальше едут. Поэтому у него с собой всегда беруши - сокращение от «берегите уши». Это такие штуки, которые суются в ухо и защищают от шума и посторонних предметов. Я, когда третья неделя его первого визита пошла, сказал:
- Андрюша, я ж не дядя Гамлета - яд тебе в уши заливать пока не собираюсь!
А он отвечает: - Так я, Саня, пока и не уезжаю!
Ну, а любимые свои беруши Мурай из Германии привез. Их производство немцы еще в конце войны, в 45-м освоили, когда наши шумели при бомбежках после 22-х часов. И втыкает он их в уши, когда ему выспаться необходимо.
Впрочем, долго спать Андрею некогда, его на природу тянет. Трепетный он, страшно природу любит: травы собирает, грибы, и слушает кукушку - сколько мне жить осталось, если я к его советам не прислушаюсь. И природа за любовь щедро его наградила - аллергией на цветение. Так что, когда в Питере цветет, он в Новороссийск убегает, а когда в Новороссийске - в Питер! А когда и там, и там - в Киев!
Мурай - самый многогранный из моих друзей, а иногда - просто за гранью! К тому же он мухи не обидит. И я на него никогда не обижаюсь. Первый раз я на него не обиделся, когда у меня спину прихватило, а Андрюша заставил свой чемодан на вокзал нести. А в чемодане - пуд купленного сала предохранял от разбития пять «горилок с перцем»! А что было делать, если он сам два огромных баула пер с домашней колбасой, медом, конфетами, фасолью и трехлитровой банкой березового сока (в Россию из Украины??!!). И потом, если бы я тот чемодан не понес, он бы от меня домой не уехал!
Потом я на него не обиделся, когда он на Новый год приехал, мы стол приготовили, а он какую-то бабу снял и пошел к ней встречать, а мы его дома ждали и до двенадцати за стол не садились. Поэтому, когда он успел за один день мой годовой проездной потерять, мои новые ненадеванные туфли концертные надеть и порвать, а вечером ключ в замке сломать так, что пришлось кусок двери автогеном вырезать - я и не думал на него обижаться!
Потому что мой друг, Андрей Мурай - светлый человек! Вот он в Киев ко мне в поезде сутки едет. И всегда берет с собой три бутылки с родниковой водой. Обычные пластиковые бутылки, на них бумажки приклеены, а на бумажках - рукой Мурая надписи. На одной написано - «Любовь», на другой - «Радость», а на третьей - «Счастье». «Любовь и «Радость» - он сам выпивает, а «Счастье» мне привозит. Я спрашиваю его: «Что это, Андрей?», а он не слышит, потому что, выходя из поезда, забывает беруши вытащить!
А еще я не сказал, чем Мурай занимается. Раньше он пародии, стихи смешные писал. Он, кстати, парень-то - остроумный. Когда я уезжал от него, пошутил со мной оригинально: пятитомник Диккенса мне в сумку подложил, а я только дома заметил, и смеялся сильно - потому что очень остроумно. А сейчас Андрей говорит, что роман пишет. Я не видел, но верю. А чего - жена кормит, можно писать. И Мурай его уже лет десять пишет. Не знаю, успеет ли при нашей жизни закончить, но хотелось бы. Потому что он меня в Стокгольм на вручение ему Нобелевской премии уже пригласил, хотя мог и забыть по рассеянности, как многие другие. Вот только я не в курсе, Нобелевский комитет друзьям лауреата дорогу и питание оплачивает, или нет… Но все равно, спасибо тебе, дружище, за приглашение, и приезжай в гости еще! Так счастья не хватает…