Казус Чернова-Туминой, магия и критика Юнга

[aes_si]

Я посмотрел на него и сказал без обмана:
По ходу, мы открыли архетип У*бана.
Клиппот здесь ни при чем, как и сефирот -
Если ты Олег Телемский, ты берешь у Юнга в рот. (MC Фаюмский Бородач)

Когда-нибудь толстый том под названием "Всеобъемлющая критика юнгианской аналитической психологии" все же появится. Давайте в это верить, а пока отметим для себя следующие моменты.


Популярность Юнга в России в последние 20 лет достигла каких-то просто-таки неприличных уровней. Поскольку Россия является периферийной страной и в контексте гуманитарных наук тоже, это уже должно было бы вызвать серьезные подозрения, даже если сделать скидку на постсоветский синдром "приобщения": не может же простое наверстывание упущенного длиться так долго и настойчиво! Хватило бы и десятка лет. А раз это длится и длится, значит, приобщение-то уже состоялось, а вот периферийная ситуация никуда не делась: ведь наверняка "на Западе" со времен кончины Юнга (а это шестидесятые, на минуточку) появилось много всего интересного и Юнгу прямо противоречащего, но это интересное просто еще не попало на периферию, и приобщение к нему будет происходить в России еще через "70 лет".

Но еще большее подозрение вызывает то обстоятельство, что юнгианство особенно популярно в кругах, связанных с оккультизмом, традиционализмом и т.п. - не в последнюю очередь (но, слава Гермесу, не эксклюзивно) благодаря пресловутым московским телемитам.

Да, конечно-конечно Юнг писал про алхимию и магию, знаем. Но ведь даже если мы абсолютно не знакомы с юнгианством, а знакомы хотя бы даже только с деревенской магией, нам достаточно открыть две страницы в Википедии - собственно <Юнг, Карл Густав> и <Шпильрейн-Шефтель, Сабина>. На первой читаем:

Цель психотерапии согласно Юнгу - осуществление индивидуации личности.

На второй:

Сабина Шпильрейн доказывает, что... больной шизофренией формирует бред, в котором... заменяет реальные взаимодействия полов вымышленными отношениями.

Итак, перед нами пророки индивидуации, адвокаты реальности, паладины субъекта, обслуживающие распад традиционного мира европейца и создающие клинику на продуктах этого распада. Несмотря на все замки Кубла Хана, понастроенные Юнгом над психоанализом Фрейда, несмотря на столкновение с самыми настоящими аномальными явлениями и так называемыми синхрониями, несмотря даже на отречение от учителя, юнгианцы в основу своего учения положили и никуда не собираются убирать главную тенденцию фрейдизма - "расколдовывание мира". Юнг прямо копипастит и фрейдистскую ноцию об архаичности инцеста, а потом пытается доказать, что, мол, алхимическая иерогамия, используя символику инцеста, помогает от инцеста уйти и стать "здоровым членом общества" - все как немцы любят. То есть приписывает традиционной науке, развивавшейся во временных рамках традиционного общества, где не существовало не то что индивида, а и нуклеарной семьи, некую "терапевтическую" функцию со своей швейцарской Turm (колокольни) XX века.

А вот, например, действительно современный, в отличие от Юнга и юнгианцев XX века автор - Донна Харауэй, пишет вещи, которые совсем не понравились бы ни Шпильрейн ни Юнгу:

Создание родства, возможно, труднейшая и наиболее неотложная задача... настало время... стать лидерами воображения... Моя задача в том, чтобы «родня» означала нечто иное и большее чем существа, связанные происхождением. Мягкое движение де-фамилиаризации (разрушения семьи) пока может казаться лишь заблуждением, но затем (в случае удачи) окажется совершенно правильным. Становление роднёй - это создание личностей, но не обязательно как индивидов. Мэрилин Стратерн открыла мне, что родство в британском английском изначально означало «логическое родство» и превратилось в «членство в семье» только в XVII веке - мне определенно нравятся такие фактоиды. Если выйти за пределы английского, безумие множится. (Харауэй)

Безумие действительно множится, что не может не тревожить "терапевта", постоянно твердящего о неком "поиске целостности", но не желающего признавать, что результатом подобного восстановления должна быть некая внешняя по отношению к (картезианскому) субъекту реальность, а не контртрадиционная "интеграция психики" и не пустопорожняя "работа с архетипами".

Нам говорят, что это какие-то общие вещи. А нам как раз кажется, что с Харауэй мы слишком забежали вперед. Нынче все приходится разжевывать.

После Юнга, но до мыслителей типа Хараэуй (их, насколько нам известно, называют еще постсекулярными) был, например, Социалистический Коллектив Пациентов (Sozialistisches Patientenkollektiv) У этих ребят была отдельная, выстраданная суровым противоборством с карательной психиатрией и карательной педагогикой школа, но если сводить ее к выжимке, то основной тезис SPK - главной причиной психических расстройств является капитализм, а способом реинтеграции является фактическая коммуна пациентов. Это очень интересно хотя бы потому, что данный тезис не следует смешивать с тезисами Райха и Фромма о сексуальных расстройствах и психопатиях как следствии репрессивного характера общества.

Обычно смешивают, но это неверно. Потому что общество, которое критиковали Райх и Фромм, было тоталитарным и еще в значительной степени клерикальным (например, тот же Юнг до войны лишился работы из-за адюльтера с Сабиной, что было бы анахронизмом для 1960-х). А SPK критиковал уже тот режим, который установился в ФРГ после окончания оккупации и с которым боролись бойцы RAF, тесно дружившие с SPK (хотя душеприказчики последнего не любят об этом вспоминать). Давайте признаем, что режим этот был достаточно мягким и достаточно "современным". На самом деле он отчасти напоминал ельцинско-путинский, т.е. корпоративизм с мафиозными нотками, хотя в виду сложной и развитой производственной структуры Западной Германии не был таким убогим, как в РФ (скажем, была реальная многопартийность, хотя, как и в Веймаре, с уличными боями радикалов, покушениями на политиков и вот этим всем, пока немецким государством, которому американцы постепенно делегировали все больше полномочий, не был введен режим перманентного ЧП, продержавшийся до т.н. "Германской Осени", после которой все, наконец, устаканилось). С другой стороны, режим в ФРГ шестидесятых-семидесятых, в отличие от путинского, не смягчался информационной революцией, русским дефицитом дисциплины и ответственности и патриархальным снисхождением. У немцев все было чотко, дисциплинированно и экзекутивно, часто до подчеркнутой жестокости. И все это было, конечно, в оффлайне. Т.е. это был переходный режим от оккупации к либеральной демократии атлантического типа, и немцы этот переход действительно совершили с минимальными потерями (+ миф о RAF в копилку).

Однако при этом ни в какое сравнение послевоенное общество с довоенным не шло: вовсю гремела сексуальная революция, причем не только в среде городской богемы, как в Веймаре было, а уже отовсюду и во все дыры лезла. И тем не менее SPK критиковали вот эту вот действительность, активно сопротивляясь не только довоенным рудиментам (воспитательным домам, в частности, которые тогда в Германии мало чем отличались от ужасных российских интернатов), но и послевоенной атомизации общества. То есть, это была и критика зачатков немецкого либерализма "слева". Райха и Фромма они, безусловно, числили в учителях. Но мостик к современности проложил Маркузе. Для марксистов фашизм является органическим следствием монополистического капитализма. Это тяжкий бред :), на который мы тут не будем тратить время, но это объясняет последовательность критики Социалистическим Коллективом Пациентов немецкого общества и государства вообще, а не только "остатков" Рейха.



И уже SPK продолжил дорогу к таким деятелям групповой терапии как Эрхард (ЭСТ) и Хеллингер (Системно-Семейные Расстановки). Эрхарда здесь можно считать "левым крылом" ГТ, а Хеллингера - "правым". А уже от них один шаг к Харауэй и постсекуляризму. Вот такое "общее место".

Немецкие зарисовки понадобились нам затем, чтобы показать, как тема индивидуации связана с модернизацией так называемой. Немецкий коллективизм вошел в поговорку. Немцы в Европе модернизировались с запозданием, но все же целиком уложились в "прохрустово ложе" XX века, поэтому-то на них так удобно смотреть (а у русских этот процесс только идет, хотя и с ускорением, пожелаем им удачи). Когда в 1970-х Германия, наконец, начала походить на США, немцам было очень плохо, причем плохо дважды: от того, что они не могут ни обратно в материнскую vagina Рейха с его национальной квазиплеменной мифологией ни в exercitus rufus - т.е. к постродовому объединению родственно не связанных, поскольку инерция натуральной родовой связи еще продолжала существовать, как существует сейчас у русских с их едва переносимой нами аграрностью сознания in den Stadten. В итоге часть наиболее эмансипированных немцев, экспериментируя с коммунами, таки вступила "в Красную Армию", во Фракцию то бишь ) И там обрела долгожданное Неоплемя. Остальные все еще дожевывали капусту своих угрюмых городков, откуда они были родом.

RAF была авангардом, это был заскок в XXI век, который большинству не был нужен. Поэтому она начала воевать с этим большинством и, разумеется, проиграла. Еще какая-то часть немцев была "спасена" школами групповой терапии, еще какая-то часть начала лобзаться с иммигрантами, видя в них утраченное племенное начало (разумеется, тупиковый вариант, т.к. чужое племя по определению не твое), еще часть наиболее растительных предпочла "позитивной" индивидуации или борьбе против нее добровольную лоботомию - т.е. растворение в нирване Нью-Эйджа. В общем оставим немцев в этом печальном месте. Очевидно, они все еще не достигли той стоянки, которая интересна нам. Эта стоянка наступает уже после прохождения пика атомизации, с "началом прохождения Анимы нации в Навь", как выражается Егорий Простоспичкин...

Итак, наконец-то, добрались до нашей болезной компании. Как мы помним, Сабина Шпильрейн доказывает, что больной шизофренией формирует бред (родственных отношений). Активно формирует, Карл (Густав). А Мэрилин Стратерн сообщает, что kinship в британском английском изначально означало «логическое родство». По сути здесь речь идет о том, что называется герметической связью, которая и составляет существо алхимии: т.е. когда практически каждая вещь состоит в каком-то родстве (его предстоит установить) с какими-то другими (здесь должна была быть соответствующая точная цитата из Евгения Головина, но если я его начну цитировать, наш сериал раздуется как изысканный труп).

Для "терапевта", цель которого - индивидуация поциэнта (даже если он, как Юнг, хитрый и знаком с измененными состояниями) это все - шизофрения или по меньшей мере "психотическое расстройство". Для традиционного практика - цель и средство. В этом-то все и дело, мы бы сказали, causa. И это-то и есть казус Чернова-Туминой.

А теперь оставим терапевтов с их пациентами (кстати, греческое слово "терапевт" произошло от названия ветви (лучше сказать, ствола) буддизма - Тхеравада - и там и там нужно что-то "убрать", а не "добавить", "перестать формировать", а не "активно формировать" *; совпадение - не думаем) и зайдем с Другой Стороны (סטרא אחרא), буквально. Представим себе человека, который претендует на то, что его интерес к оккультному перешел в практическую стадию, т.е. человек (горе ему) хочет заняться какой-нибудь там магией. И его какой-нибудь Олег Телемский погружает как в баптистерий для начала в Юнга. То есть заставляет его резать нож пиццей, убивать рыбу из водяного пистолета и смазывать масло из масленки.

Достигнув в этом некоторых успехов, адепт приступает обычно к гримуарной магии. И вот тут начинается (в гримуарной магии, как наверное не все наши читатели знают, успех практически гарантирован). "Интегрируй это", кричит ему телемит - учись, сцуко, интегрировать все и вся!" Итог немного предсказуем (кто в теме, тот поймет). Человек годами занимается интеграцией какого-нибудь гномика-матершинника из Liber Clavicula Solomonis, как будто это его самая родственная душа. Сам Кроули никогда не занимался такой х*йней (то что он правильные изгнания не всегда делал - другой вопрос). В терминах Геноныча causa пахнет контринициацией. С технической стороны - подселением сущностей в виде гномика и всяких Других. На итоги можно посмотреть по московской тусовке, которая по концентрации Скорлуп напоминает вытоптанный газон под скамейкой, на которой гопники ели семки.

То, о чем мы написали выше - когда человек в результате попыток магической Работы получает расстройство личности, психики или даже попадает под троллейбус, в переделкино или в желтый дом - это на самом деле не плохой результат. Такой человек по крайней мере убеждается, что есть в мире силы помимо физической.

Плохой результат - это когда практика растворяется в кушеточной "терапии" (иногда с сексом между поциэнтами), что и происходит в последние годы в этих тусовках. Люди часами и мегабайтами могут обсуждать "архетипы" и "символы", поскольку плотно и надежно запечатаны в колбе интроспективного "психологизма". Они оттуда никогда не выберутся, потому что их не учат "активному формированию бреда", а учат видеть везде только "означающее". Тумину тоже никто не учил "активному формированию бреда", но она его прекрасно сформировала сама. Но тут мы возвращаемся к немецкому очерку. Сегодня "русская анима" уже ближе к концу фильма, чем к середине, но таких людей, как Тумина, с отчаянной, чорановской тоской по единству, по метафизическому инцесту, в новых поколениях пока еще не делают, а в "Герании" не делают новых Баадеров и Майнхоф.

Тут некоторые могут заметить, что мы говорим о поэтических основаниях магии. Как раз наоборот, мы говорим о магических корнях поэзии, и для нас эта пара абсолютно не симметрична. Поэзия - это, безусловно, выродившаяся магия и только так, а не наоборот. Магия, безусловно, это выродившийся Рай. Следовательно, поэзия - это дважды выродившийся Рай (нам кажется, эта тема в самой поэзии была раскрыта еще где-то 150 лет назад, а если брать Зогар и 1 Еноха, то там набежит 1500).

Поиск "поэтических оснований", "психологических оснований" традиционных искусств выдает устойчивую установку на модерн. Такая установка еще как-то простительна из уст англо-сакса, который стал жертвой определенного горького катаклизма, а потом возвел этот свой крах в принцип. Но русская культура когда-то была оплодотворена католической, французской, а это две большие разницы. Теперь мы это точно знаем. На русском языке вся эта кроулеана и уилсоновщина выглядят неестественно, как будто мы стали свидетелями попытки пионера выслужиться (в значительной степени так оно и есть). А еще здесь есть русский страх. Мы сами создаем Деда Мороза - говорит буддизм. Создай сам Деда Мороза а потом уничтожь его - говорит тибетский буддизм. Только не забудь потребовать от Деда Мороза подарков - говорит Кроули. Мы не можем знать, есть Дед Мороз или его не существует - говорит классический английский скептицизм типа Рассела. Верь в Деда Мороза и не верь в него одновременно - говорит Боб Уилсон (необходимое начало, но "британоиды" на нем и застревают). "Давай только говорить о Деде Морозе как можно больше" говорит русский "магоид", а решать эту проблему мы не будем, ладно? Но почему так?

Скажи Деду Морозу радикальное "да". Or you'll never understand the heart of Folk.

Click to view

Что, страшно?

См. также Мы и левые
См. также Сионизм для всех
См. также Демоническая природа этногенеза

____
* На Тибете было все иначе, и тибетский буддизм (как он описан у Неэль) ближе всего к райхианству (работа в обе стороны), а не к линии Фрейда-Юнга. А в исходной традиции Бон работа только в сторону "активного формирования бреда".