Доктор Скосарев
Рассказ этот был написан очень давно, когда мы еще верили в добрых и бескорыстных врачей. Но и сейчас я верю, что есть люди, которые свой талант врачевания посвящают людям, которым они и должны служить, и испытывают от этого истинное человеческое счастье.
Доктор Скосарев.
1.
На меня смотрит скуластое лицо пожилого человека, из под густых бровей застывший взгляд глубоко посаженных глаз, рукава белого халата засучены по локоть, обнажают крупные, сильные руки. Доктор в своем кабинете, объектив фотоаппарата застал его в рабочей обстановке, лишь на минуту отвлекся он от своих дел и вот, кажется, снова сейчас погрузится в них с головой
2.
Валь, ты читала газету?- говорю я жене. "Читала - жена под¬ходит, садится рядом еще раз смотрит на фотографию в газете. 'Такие хорошие люди - говорит она - жаль, что их мало". Я молчу, смотрю на фотографию, читаю заголовок к статье " Всё лучшее людям". Вспоминаю свои первые шаги в медицине.
3.
Вот я молодой врач-интерн прохожу специализацию на базе областной больницы. Как сейчас вижу наше маленькое общежитие, где до полуночи звучала музыка, и устраивались танцы в коридоре.
Вспоминаю Пономарева Гену, он учился со мной в одном инсти¬туте и стажировался у доктора Скосарева. «У самого Скосарева» - он поднимает вверх палец, указывая на зна¬чимость этого. Я не люблю Гену, мне не нравится его практичность, доходящая до хамелеонства, он словно угорь приспосабливается, вьется. За годы учебы в институте он хотел стать сначала психиатром, потом хирургом, невропатоло¬гом, а сейчас решил, что лучше всего стать окулистом. "Больше
вероятности остаться в городе» - пояснил он мне. Я не понял, каким образом он хочет остаться в городе. Ведь все врачи- интерны распределены в районы области; где должны работать. Однако учитывая пронырливость Геннадия, я не стал его ни о чем расспрашивать, совершенно уверенный в том, что он останется в городе. Так оно и получилось, он остался в городе. Но самое удивительное помог ему в этом доктор Скосарев. Я ни как не мог взять в толк - как это Скосарев, такой специалист и не увидел в Пономареве летуна, человека далекого от специальности окулиста. Еще больше я удивился, когда Геннадий рассказал мне, что отблагодарил доктора, Скосарева за то, что тот оставил его в городе. "Умей жить - учил ей меня - главное найти подход к человеку, сначала коньяк, затем деньги, умно подобранный подарок и т.д." Что я мог ответить тогда? Впервые я столкнулся с явлением когда из-за личной выгоды нарушают инте¬ресы общего дела. Вдвойне мне это было неприятно, что свя¬зано было с именем Скосарева.
4.
Много лет прошло с тех пор, все изменилось, я изменился. С Геннадием я не встречаюсь, мне не приятен этот человек. И, хотя мы не ссорились, он чувствует мою неприязнь и не
пытается возобновлять отношения. Доктор Скосарев по-прежнему ведущий окулист у нас в городе. По-прежнему размеренна течет жизнь в нашем средне российском центре. Ей нет дела до наших маленьких переживаний, неизвестно кем и когда за¬пущенная, она продолжает свой величественный ход, не обра¬щая внимания ни на радости ни на горести человеческие.
5.
А на память мне приходят все новые и новые фрагменты из
жизни......
Вот я поднимаюсь в лифте с соседкой по лестничной клетке. Она показывает мне листок с диагнозами. "Только доктор Скосарев установил их" - говорит она'. "А до этого сколько я с дочкой мучилась ,куда только не ходила". "Ну теперь надо дать - она делает рукой жест обозначающий деньги. ''Неужели берет» - удивляюсь я. "Конечно - уверенно говорит она- приходи сказал одна и намекнул'. Выходим из лифта, у меня осадок горечи на душе, словно грязью запачкали белую рубашку, чувство досады и разо¬чарования на душе, за себя, за Скосарева, за всех врачей.
Постепенно где-то внутри зреет ненависть, она еще не оформлена, словно густое и вязкое она давит на сердце, но я уже знаю, кому оно адресовано - доктору Скосареву.
6.
"Все лучшее людям" - перечитываю я заголовок к статье, стараюсь не смотреть на фотографию, мне противно. Жена прикорнула к моему плечу и тихо посапывает.
Минут десять смотрю одну точку, потом тихо, чтобы не разбудить ее, иду на кухню, рву в клочья газету, ловлю себя на мысли, что очень боюсь, что бы не прочла дочка. С сознанием, что исполнил свой долг, возвращаюсь в комнату.
Валечка зевает. « Теперь буду лечиться только у Скосарева» - говорит она - ты составишь мне протеже". Я киваю головой, чувствую, как сильно она разболелась, иду в спальню, принимаю снотворное, хочу заснуть, уйти, забыть этот темный человеческий мир запутанных отношений, в котором так трудно быть честным и говорить правду.
28. июня 1980 г.
Доктор Скосарев.
1.
На меня смотрит скуластое лицо пожилого человека, из под густых бровей застывший взгляд глубоко посаженных глаз, рукава белого халата засучены по локоть, обнажают крупные, сильные руки. Доктор в своем кабинете, объектив фотоаппарата застал его в рабочей обстановке, лишь на минуту отвлекся он от своих дел и вот, кажется, снова сейчас погрузится в них с головой
2.
Валь, ты читала газету?- говорю я жене. "Читала - жена под¬ходит, садится рядом еще раз смотрит на фотографию в газете. 'Такие хорошие люди - говорит она - жаль, что их мало". Я молчу, смотрю на фотографию, читаю заголовок к статье " Всё лучшее людям". Вспоминаю свои первые шаги в медицине.
3.
Вот я молодой врач-интерн прохожу специализацию на базе областной больницы. Как сейчас вижу наше маленькое общежитие, где до полуночи звучала музыка, и устраивались танцы в коридоре.
Вспоминаю Пономарева Гену, он учился со мной в одном инсти¬туте и стажировался у доктора Скосарева. «У самого Скосарева» - он поднимает вверх палец, указывая на зна¬чимость этого. Я не люблю Гену, мне не нравится его практичность, доходящая до хамелеонства, он словно угорь приспосабливается, вьется. За годы учебы в институте он хотел стать сначала психиатром, потом хирургом, невропатоло¬гом, а сейчас решил, что лучше всего стать окулистом. "Больше
вероятности остаться в городе» - пояснил он мне. Я не понял, каким образом он хочет остаться в городе. Ведь все врачи- интерны распределены в районы области; где должны работать. Однако учитывая пронырливость Геннадия, я не стал его ни о чем расспрашивать, совершенно уверенный в том, что он останется в городе. Так оно и получилось, он остался в городе. Но самое удивительное помог ему в этом доктор Скосарев. Я ни как не мог взять в толк - как это Скосарев, такой специалист и не увидел в Пономареве летуна, человека далекого от специальности окулиста. Еще больше я удивился, когда Геннадий рассказал мне, что отблагодарил доктора, Скосарева за то, что тот оставил его в городе. "Умей жить - учил ей меня - главное найти подход к человеку, сначала коньяк, затем деньги, умно подобранный подарок и т.д." Что я мог ответить тогда? Впервые я столкнулся с явлением когда из-за личной выгоды нарушают инте¬ресы общего дела. Вдвойне мне это было неприятно, что свя¬зано было с именем Скосарева.
4.
Много лет прошло с тех пор, все изменилось, я изменился. С Геннадием я не встречаюсь, мне не приятен этот человек. И, хотя мы не ссорились, он чувствует мою неприязнь и не
пытается возобновлять отношения. Доктор Скосарев по-прежнему ведущий окулист у нас в городе. По-прежнему размеренна течет жизнь в нашем средне российском центре. Ей нет дела до наших маленьких переживаний, неизвестно кем и когда за¬пущенная, она продолжает свой величественный ход, не обра¬щая внимания ни на радости ни на горести человеческие.
5.
А на память мне приходят все новые и новые фрагменты из
жизни......
Вот я поднимаюсь в лифте с соседкой по лестничной клетке. Она показывает мне листок с диагнозами. "Только доктор Скосарев установил их" - говорит она'. "А до этого сколько я с дочкой мучилась ,куда только не ходила". "Ну теперь надо дать - она делает рукой жест обозначающий деньги. ''Неужели берет» - удивляюсь я. "Конечно - уверенно говорит она- приходи сказал одна и намекнул'. Выходим из лифта, у меня осадок горечи на душе, словно грязью запачкали белую рубашку, чувство досады и разо¬чарования на душе, за себя, за Скосарева, за всех врачей.
Постепенно где-то внутри зреет ненависть, она еще не оформлена, словно густое и вязкое она давит на сердце, но я уже знаю, кому оно адресовано - доктору Скосареву.
6.
"Все лучшее людям" - перечитываю я заголовок к статье, стараюсь не смотреть на фотографию, мне противно. Жена прикорнула к моему плечу и тихо посапывает.
Минут десять смотрю одну точку, потом тихо, чтобы не разбудить ее, иду на кухню, рву в клочья газету, ловлю себя на мысли, что очень боюсь, что бы не прочла дочка. С сознанием, что исполнил свой долг, возвращаюсь в комнату.
Валечка зевает. « Теперь буду лечиться только у Скосарева» - говорит она - ты составишь мне протеже". Я киваю головой, чувствую, как сильно она разболелась, иду в спальню, принимаю снотворное, хочу заснуть, уйти, забыть этот темный человеческий мир запутанных отношений, в котором так трудно быть честным и говорить правду.
28. июня 1980 г.