ПОЧЕМУ Я НЕ ЕДУ НА ГРУШИНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ
(Впечатление зрителя)
Это «письмо» является ответом для друзей на тот вопрос, который они по мере приближения лета задают мне всё чаще и чаще.
Начну с истории. Впервые на Грушу я попал в 1978-м, а ежегодно ездил туда последние пятнадцать-семнадцать июлей. И весь этот непрерывный стаж я заработал всё на одном и том же месте - возле Третьей сцены. Первым это место занял Серёжа Корнийко, а на следующий год я переселился к нему. Через пару лет к нам присоединился ещё один наш товарищ Сергей Махов (все мы и в гражданке живём в соседних подмосковных деревнях). Так, со домочадцы, образовался костяк нашей стоянки, которую как только в народе ни называли: и Даун-таун, и Козлятник, и Бард’ак, и пр. Когда Грушинский раскололся надвое, вопроса куда ехать не возникло. И хоть ещё один наш товарищ (но из деревни на другом конце Москвы) Виктор Забашта отправился руководить «третьей» сценой на Фёдоровскую целину, мы остались верны месту нашего отдыха, где каждый сантиметр почвы, каждая ямка и каждое деревце имели свою функцию. Место и впрямь было намолено, и не одними нами. Кто бывал на нашей стоянке, тот может перечислить десятки замечательных людей, дневавших и ночевавших у нас в гостях. Эта намоленность возобладала и всё определила.
Что касается лично меня, то я уже давно ездил на некогда главный фестиваль страны вовсе не за песнями, а для ежегодной встречи со старыми друзьями из бардовской и околобардовской среды, - и с иногородними, да и с московскими, а потом и всё больше с «иностранными». То, что «государство КСП», столь превозносимое Димтрием Антоновичем Сухаревым, тухнет почище Датского королевства не по дням, но по годам, было заметно давно. И замечалось не мной одним. Но раскол Груши напополам высветил обе проблемы (и затухания, и тухлости) как нельзя ярко. Не задаюсь вопросом кто виноват. Для меня очевидно, что причины объективны, - но к ним тем не менее приложены и человеческие головы и руки. Не важно мне и другое: что не поделили эти голово-руки - амбиции, власть или деньги. Но свежая организаторская кровь, влитая в старую Мастрюковскую поляну, на мой взгляд, дала положительный результат: во-первых, объективно произошло разделение по интересам, а во-вторых, на три года со старой поляны осыпалась попсово-эстрадная мишура, рассчитанная на дутую массовость. Хошь - едь слушать Боярского с Зыкиной, хошь - отправляйся ностальгировать по бардам 1960-1970-х. Во всяком случае, на последних «мастрюковских» фестивалях, которые обозначались арабскими (в отличие от «фёдоровских» римских) цифрами, мне было заметно некое возвращение к светлым истокам. Эта половина Груши привлекала ещё и тем, что отсюда на «бывших товарищей» не лилось тех ежегодных потоков грязи и безбрежного вранья, которое я хлебал, например, со страниц «Литгазеты» (там, как я понял, в качестве питерского спецкора, реализуя свой административный ресурс, отрабатывал лауреатство один из римско-грушинских представителей).
В общем, за исключением этой грязноватой информационной войнушки и отсутствия рядом части друзей, что осели на Фёдоровских, было довольно хорошо... Пока в бесконечных судах «римские», по слухам, не отвоевали у «арабских» символы власти. Я не читал почти ничего из организаторско-эпистолярного наследия обоих осколков фестиваля, не читал и решений судов, - но письмо некого «худрука» (не знакомого мне) Есипова вынужден был прочесть. Из-за брезгливости не хочу этого делать повторно, поэтому прошу простить мне возможные неточности.
Запомнился подловатый душок этого «римского» письма, обращённого к ни в чём не повинным «арабским» лауреатам. Точнее, по Есипову, недолауреатам. Мол, раз скипетр и держава теперь наши, то никакие вы больше не носители высокого звания. Но мы милостивы к вам, и потому предлагаем вам поблажки, ежели вы соблаговолите прибыть к нам в конкурс. Вот такое «братство». Будто оба Грушинских не имели единого официального статуса, утверждённого Самарским руководством, будто те известные барды, которые решали судьбы в одном жюри, менее известны в стране или менее барды, чем заседавшие в другом...
Сам я это лауреатство, между нами, давно не ставлю ни в ноль, оно девальвировалось давно, и сейчас цена ему - три копейки новыми. (И без таланта оно не поможет, и с талантом тож.) «Но всему же есть предел, братцы!» И любой мании величия в том числе. Не удивлюсь, если мои «римско-фёдоровские» товарищи (они от меня никуда за эти три года не делись) открестятся от такой «худруковской» постановки вопроса. Но меня эта торжествующе-рабская бумажка впечатлила достаточно сильно...
Возможно, со временем я опять стану ездить на какой-нибудь из бардовских фестивалей, но сейчас я вынужден прекратить своё общение с друзьями на той виртуальной, но столь заболоченной территории, которую именуют Грушинским фестивалем.
Товарищи мои с обеих половинок, приезжайте лучше ко мне в деревню. Поговорим вволю. Книжки про Окуджаву и про Галича подарю. Здесь я вам гарантирую отсутствие песен про несданную Фатимой посуду и прочей попслятины, которую нынче зовут бардовской песней. А захотите попеть - попоём классику.