ИСАЙ КУЗНЕЦОВ. «ОПЯТЬ НАД МОСКВОЮ ПОЖАРЫ...»
...но в нашей деревне только сегодня защипало глаза, как в 1972-м.
Однако щиплет, Лёша, и впрямь не только от повисшего дыма.
Исай Константинович Кузнецов - интеллигентнейший человек, большой скромности. Прошу прощения, что в прошлый раз написал о его похоронах так торопливо и походя. Он, как теперь говорят, не «медийная персона», и его мало кто знает. Но это -несправедливость. Вопиющая и привычная для нашей жизни.
Оставим в стороне его фильмы, на которых росло несколько поколений. Сейчас не о том. В боевых условиях он сохранил все письма, которые писали ему остальные «арбузовцы» на фронт. Они ждут публикации. Это ценнейшие свидетельства жизни уникальной театральной студии, а затем и фронтового театра, история которых не описана до сих пор. В этих письмах есть уникальные вещи! Каюсь, никак не дойдут у меня руки откомментировать хотя бы некоторые из них для печати.
Живя с ним в одном городе, не виделся с ним лет восемь, и конечно виню себя за это. Помню последнюю нашу встречу - в Музее, где я работал, мы проводили вечер памяти Галича, на котором Исай Константинович выступал... Но это сожаление бесполезное и всегдашнее для подобных случаев. Так, увы, мы живём.
Ещё от него у меня в компьютере остался текст его воспоминаний о Студии и студийцах (может быть, за последние годы им дополненный?), опубликованный только частично. Плёнка с несколькими ранними песнями Галича, записанная им у него дома. И дарственная надпись на его книге.
Он был последним из друзей Михаила Львовского, кто доподлинно знал историю знаменитой песни «Огонёк» («На позицию девушка провожала бойца...»), которая сочинилась и пелась в войсках на известную ранее мелодию, и только вторую часть текста которой, насколько я знаю, дописал Исаковский. Об этом косвенно свидетельствует хотя бы название первой - ещё военной - её публикации, подписанной Исаковским: «Песня».
Когда Львовский умер, я спросил Исая Константиновича:
- А вы знаете историю этой песни?
- Знаю.
- И кто её написал, тоже?
- Да. И вы знаете. Но Миша просил об этом никому не рассказывать.
И это правда. Пострадавший в «космополитическую» кампанию, Львовский и меня просил. Говорил: «...раньше не мог об этом рассказать, а сейчас поздно».
Но сейчас, после смерти Львовского и его жены Елены Константиновны, после ухода Исая Кузнецова об этом из первых уст рассказать уже некому. А данное мною слово перед лицом Истории Литературы и Истории Войны, - теряет свою силу. Здесь вступают в силу иные законы.
Уверен, что историки когда-то обнаружат следы подлинного авторства этой величайшей песни во фронтовых газетах и восстановят справедливость.
И Львовский, и Кузнецов - два фронтовика, две фигуры, стоящие в моём сознании и в моей памяти «плечом к плечу». Это были (и есть) Человеки той породы, о которых должно повторять с восхищением: «Да, были люди в наше время!..» «Не мы», - это правда. Но и не немы. Конечно они многого не сделали: не смогли, не успели... Между тем творческое наследие их хоть и невелико, но значительно. В советские времена их заставляли врать или молчать. Из двух зол они выбирали второе. Писали в стол и для детей, а также - за других. Да и потом они предпочитали не навёрстывать упущенное и гнаться за славой.
Потому и ушли оба тихо и для Отечества незаметно. Мир их праху.