An American Werewolf in London (Великобритания-США, 1981, реж. и сценарист Джон Лэндис)
Студент из США Дэвид Кесслер намерен провести в Европе каникулы. Как всякий студент, он переживает пик сексуальной активности, и как у большинства студентов налицо отсутствие связи между физическим расцветом и социальными перспективами. Ведь о нём не скажут "он отличник" или "его пригласили в аспирантуру". Сгусток молодой энергии ищет себе применение. Несколько царапин от чужих когтей, и всё заверте.
Дэвид Кесслер вызвал у людей омерзение не тогда, когда он был покрыт шерстью и ходил на четырёх ногах, а тогда, когда его приняли за сексменьшинство.
Сам Дэвид к маргинальным социальным группам относится без раздражения, но не пытается сойти за своего.
Только одной жертве оборотня камера заглянула в лицо...
...и это лицо чем-то похоже на морду страдальца, мучительно обращающегося в зверя.
В вышеприведённом суждении я, конечно, субъективна и ориентируюсь только на сам факт взгляда актёра в камеру. Но поскольку страх физической боли - страх личный, но не индивидуальный, то для автора было бы логичным визуально уравнять физические страдания оборотня и его жертвы.
Когда Дэвид во сне видит агрессивных врагов, враги имеют чёткие социальные коннотации - они "фашисты", а не просто "монстры".
Когда Дэвид во сне видит себя бегущим по лесу оборотнем, он видит себя человеком в стиле "tabula rasa".
По совокупности деталей, склонна считать "АОвЛ" фильмом о страхе перед неуправляемостью социальной трансформации, а не о страхе перед закономерностями телесной модификации. Физический статус молодого мужчины нечто самодостаточное, требующее не улучшения, а просто реализации. А вот социальный статус совершенно непонятен.
Дэвид Кесслер вызвал у людей омерзение не тогда, когда он был покрыт шерстью и ходил на четырёх ногах, а тогда, когда его приняли за сексменьшинство.
Сам Дэвид к маргинальным социальным группам относится без раздражения, но не пытается сойти за своего.
Только одной жертве оборотня камера заглянула в лицо...
...и это лицо чем-то похоже на морду страдальца, мучительно обращающегося в зверя.
В вышеприведённом суждении я, конечно, субъективна и ориентируюсь только на сам факт взгляда актёра в камеру. Но поскольку страх физической боли - страх личный, но не индивидуальный, то для автора было бы логичным визуально уравнять физические страдания оборотня и его жертвы.
Когда Дэвид во сне видит агрессивных врагов, враги имеют чёткие социальные коннотации - они "фашисты", а не просто "монстры".
Когда Дэвид во сне видит себя бегущим по лесу оборотнем, он видит себя человеком в стиле "tabula rasa".
По совокупности деталей, склонна считать "АОвЛ" фильмом о страхе перед неуправляемостью социальной трансформации, а не о страхе перед закономерностями телесной модификации. Физический статус молодого мужчины нечто самодостаточное, требующее не улучшения, а просто реализации. А вот социальный статус совершенно непонятен.