Свято место пусто не бывает
В 2010-х рецензировать "Деревенский детектив" Ивана Лукинского (Киностудия им. М. Горького, 1969) как просто психологический детектив или как просто комедию нравов, наверное, прилично и респектабельно, но скучновато. Поэтому давайте с подвывертом.
В колхозной деревне 1969 года нет церкви. Но есть пастырь, и это участковый милиционер Анискин, в настоящий момент занятый расследованием кражи аккордеона из местного клуба. Криминализация паствы минимальна. В деревне не бывает ни убийств, ни ограблений, ни бандформирований, ни даже азартных игр и наркомании, только пьянство, систематический разврат по взаимному согласию и хулиганство с мелкими телесными. Такая паства действительно должна быть в ведении институтов социальной психотерапии, а не в ведении органов правопорядка. Госвласть словно бы одела на священника фуражку и погоны, да запретила пользоваться некошерной лексикой, а так - проповедуй, исповедуй, детишек крести, прочищай скрепы от ржавчины да твори общественную гармонию из суммы личных хаосов, всё равно здесь нет других занятий.
Шестидесятитрёхлетнего Анискина те односельчане, кто хотя бы на десять лет младше, называют "дядя Анискин". Ну точно, "батюшка", "святой отец", а теперь и "дядя", - чисто семейная терминология старинных ритуалов душеспасательного культа. Анискин берёт на себя всё то, что мог бы взять на себя священник любой конфессии в любой стране мира: стимулирует лузера к свершениям, обращает местную камелию к праведности, обличает в юной красотке акулку общества потребления, умиротворяет шизанутую кляузницу, сжигает сердца хулиганов глаголом. Собственно, всё это мог бы взять на себя не только священник, но и любой другой моральный авторитет (председатель колхоза, партгеноссе или так и не появившиеся в кадре школьный учитель или местный врач). Но только у священника индивидуальная психотерапия для взрослых и групповая коррекция взрослых личностей - прямые служебные обязанности, и только священнику дозволяется читать моральки людям в глаза и не получать за это ...кхм ... всяческие ответные провокации.
Похоже, вообще нет смысла гадать, действительно ли под видом участкового милиционера авторы вывели на экраны своё представление о роли церкви в современном обществе. Кинематографический результат не зависит ни от подтверждения, ни от отрицания этой версии. Конечно, типологическое сходство с сельским священником возникало скорее вопреки, чем благодаря. Но оно неизбежно, поскольку Анискин типовая фигура в устоявшихся ритуалах социального общения.
Помнится, в "Дочери" Касаткина и Назаровой (2012) цепанула тема неприкаянности исповедника, прямо в уши получившего рассказ маньяка, как именно тот убивал его дочь. Священнослужитель совершенно не справился с ситуацией, так и оставшись второплановым персонажем. Прикладная, вторичная роль РПЦ в "Дочери" стала особенно заметна, когда ключевой конфликт разрешился естественным путём, как оно и бывает в самоорганизующихся системах. То есть, дело не в степени религиозности населения, а в самой коллективной психологии, где всегда есть потребность в ком-то, берущем на себя функции духовного лидера, и если эти функции не взял на себя священник, то найдётся кто-то другой, а то и без помощников разберутся.
Вот почему и в 1969 году функции пастыря успешно выполняются отдельно от церкви, вне её. "Участковый" или "приходской", в любом случае, это продвинутый пастырь конца 1960-х, свободно ориентирующийся в политических реалиях и не пытающийся их критиковать, уж тем более выхватывать бразды правления из рук госвласти. Кстати, непосредственно госвласть в кадре тоже присутствует, и ей батюшка-Анискин противостоит в открытую, не боясь конфликта ...но так, чтоб не втянуть в конфликт паству. И пусть с оппонентом Анискин не смог бы разобраться как участковый милиционер, но зато смог прижать к ногтю как духовник, подловив светского жуира на блудодействе, тем более что моральный кодекс строителей коммунизма в целом согласен с концепцией смертных грехов.
Вольная или невольная аллюзия на общественную роль церкви тем более удачна, что "Деревенский детектив" не только даёт очерк полезных социальных функций РПЦ, но и содержит немалую долю критики за политический конформизм и воспроизводство былых ошибок.
Характерный штрих - то, с какой логикой ограбленный завклубом в первом же кадре фильма начал излагать участковому милиционеру суть трагедии. Мол, дело о краже аккордеона может оказаться политическим, ибо таковая кража противоречит курсу партии и правительства на повышение культурного уровня ширнармасс. Тем не менее, профессиональный лоялист Анискин не называет потерпевшего идиотом в лицо, хотя бред о политическом заговоре вокруг аккордеона прямо-таки вопиёт к осмеянию за сталинистский душок.
Не менее характерен случай со зловещей манипуляторшей, забрасывающей Анискина доносами: "Мой муж является аспидом, изменником и нарушителем закона. Вера Ивановна Косая". Уставший за день Анискин прямо выказал визитёрше своё презрение, но Вера Ивановна качает права и требует принять сигнал к разработке. Как священник смиренно принимает энергетический вампиризм самоутверждающихся истериков, так и Анискин покорно живёт в плену бюрократических процедур. И то, и другое - прямое поощрение негативных сублимаций.
С такой Верой Ивановной никакие нервы не выдержали бы, не будь Анискин сам человеком авторитарного типа, способным гонобить грешников почём зря, как гонобит родную дочь, позднее дитя супружеской любви. Девчонке не место в скучной деревне, не в кайф доить коров, и раз отец ничего не хочет сделать, чтоб пристроить птенчика в хорошее гнёздышко в городе, то она уже и с городскими женатиками готова заигрывать, лишь бы сбежать от утренних доек. Подобно религиозным фанатикам, Анискин не приветствует распад традиционного уклада, даже когда видит его необратимость.
В моём личном зрительском измерении вряд ли всё вышеперечисленное было бы так уж интересно само по себе, вряд ли заиграло бы. Но есть один крючочек, на котором меня уже много лет удерживает комедия про Анискина. Хотя участковый исправно курирует паству, из паствы ему навстречу добровольно идёт только Вера Ивановна Косая, исключительно противная женщина. То есть, священника к себе требуют всё больше люди противного склада личности, остальные же предпочитают держаться поодаль и жить своим умом. Тяжка доля пастырская, и ничто хорошее пастырю само в руки не плывёт.