Мультсериал "Самый маленький гном" (Союзмультфильм, 1977-1983, реж. Михаил Каменецкий)
Нелюбимое советским официозом остросюжетное жанровое кино - со всеми его бэтменами, маньяками, годзиллами, зомби-вампирами и прочими приспешниками буржуазии - уже начиная с конца 1960-х всё более и более успешно находило свой путь к советскому зрителю посредством ёмкой ниши детского кинематографа и анимации.
Поэтому к чёрту сюси-пуси для деточек. Сегодня под нашими лупами выдающиеся всевозрастные 3+ маньякотриллеры конца 1970-х - первой половины 1980-х, а именно тетралогия "Самый маленький гном" (1977-1983). Эти шедевры кукольной анимации созданы фантазией и талантом геолога-эстрадника, сценариста Михаила Федоровича Липскерова (род. 1939) и фронтовика-орденоносца, режиссера Михаила Абрамовича Каменецкого (1924-2006).
Пусть в пространстве девятиминутных мультиков великих дел не натворить, впечатать зрителям в подкорку глубинные основы жанра Липскерову и Каменецкому удалось.
Самый маленький в лесу, но обладающий большим гражданским мужеством гномик Вася вступил в сложнейшие взаимоотношения с маньяком Волком, мечтающим покромсать беззащитную плоть любой слабой жертвы, будь то три поросёнка, семеро козлят, бабушкин серенький козлик, петушок или наивная малютка Красная Шапочка. В зависимости от того, кто именно в каждой новой ситуации составляет Васе и Волку компанию по треугольнику "жертва-маньяк-спаситель", герои всё время примеряют разные роли.
СМГ-1 (1977) служил вводной лекцией в маньяковедение для самых маленьких.
Разумеется, это не руководство по способу спасения трёх поросят от волка при помощи вентилятора. Даже очень маленькие дети бывают достаточно практичны, чтобы понимать: встреться им в лесу волк и поросята, вентилятора там может и не оказаться - потому что откуда в лесу розетки.
Истинный месседж мультика состоит в том, что даже если ты всего лишь несёшь пирожки для больной бабушки, отгадываешь кроссворд или готовишься к смотру балалаечников, - то есть в глазах высших сил ангельски невинен и кармой белоснежен, - всё равно может найтись тот, кто желает тебе зла. Окаянный маньяк-душегуб не примет в расчёт твои заслуги перед обществом. Подобно бациллам, маньяки атакуют здоровый социум лишь для того, чтобы найти в нём болезнетворную брешь и указать на неё.
Гномик Вася прокрался тайком, пролез тишком, там подсуетился, здесь нахимичил, и вот результат: незнакомые ему сограждане получили шанс изменить свою судьбу к лучшему (удрать от маньяка-Волка), хотя и не узнали, какое стечение обстоятельств им помогло. Как видите, в сюжетном отношении СМГ-1 предвосхищает "Амели" (2001) Жана-Пьера Жёне. Внешне слащавый, знаменитый французский фильм таит в себе скрытую ужасность, поскольку деятельное причинение окружающим добра не стало результатом глубинных нравственных процессов в личности Амели; это экспансивность первой влюблённости, которая легко может обернуться и мстительной озлобленностью, если одаряемые не подчинятся. Иными словами, в оценке "Амели" я совершенно согласна с Александром Павленко.
В отличие от француженки Амели, русский гномик Вася деятельно добр не от гормонального стресса, а от давней, взлелеянной обиды на равнодушный социум, не предоставляющий гномикам социальные лифты. Тем дороже и ярче такая доброта, ведь по сути Вася имел основания обидеться так крепко, что сам мог податься в маньяки-социопаты и мелко гадить окружающим. Впрочем, социопат такого типа нам хорошо известен - это Шапокляк. Слава богу, российская позднесоветская анимация своё дело знала, в маньяках и социопатах разбиралась, готовила нас ко всему. Мы же сейчас только отметим неоднозначность закрепления за Васей роли "спасителя": ему подошла бы и роль "маньяка", не будь он таким хорошим, наивным, высоконравственным гномиком.
СМГ-2 (1980) самым сногсшибательным образом перешёл от осторожной вводной установки СМГ-1 к глубинам жанра.
- У еды согласия не спрашивают!
Гномик Вася деятельно наблюдал, как маньяк Волк похитил и заточил Дюймовочку, Мальчика-с-пальчик и Маленького Мука. Причём мальчиков Волк собрался в перспективе съесть, а девочку... заставил быть у него домработницей. Попробуйте вспомнить, в каком возрасте вы впервые догадались, что одинокие молодые тётеньки у физически крепких дяденек домработницами просто так не бывают. Вряд ли вспомните. Как правило, ребёнок изначально подозревает о подводных течениях найма домработниц холостяками, только не владеет навыками социальной оценки.
Но Дюймовочка украшала быт Волка не по взаимному согласию, а по насильственному принуждению. Даже самый крошечный зритель где-то на уровне подсознания считывал из мультика информацию о ритуалах сексманьячества. Алгоритм действий маньяка стандартен: похитил, заточил, вербально декларировал своё доминирование, а также вербализировал какую-либо эротическую фантазию (в данном случае - женский стриптиз с последующим обратным одеванием в другую одежду, полученную из мужских рук) и... тут же сам с удовольствием переоделся в женское платье. Так в малышей у экранов закладывались основы знаний о том, что сексуальный маньяк, принуждающий чёрт знает к чему несчастных женщин, никогда не является полноценным мужчиной, потому что всё невербализированное в нём является карикатурно-женским.
Для сравнения имеет смысл привести кадры из "Преступлений на почве страсти" (1984) Кена Рассела, где в роли секс-маньяков выступают так или иначе все мужчины вокруг героини, но честен только один; и из "Топора для новобрачной" (1970) Марио Бавы. Как видим, советское кино в лице детской анимации шло в ногу с забугорным жанровым кинематографом.
Также смею обратить ваше внимание на один важный штришок СМГ-2. Вспоминая великие деяния ультра-карликов, васин дедушка произнёс характерную фразу: "Лилипуты связали Гулливера". Это как бы положительный пример, необходимый для воспитания в Васе правильных гномьих качеств.
Во-первых, данная фраза указывает на возраст целевой аудитории - это дети, уже знакомые с адаптированной версией свифтовских фантазий. С 1977 года прошло достаточно времени, чтоб первоначальная целевая аудитория малость подросла и оперилась.
Во-вторых, фраза о победе над Гулливером прямо противоречит официальным дидактическим задачам. Гулливер положительный персонаж, а лилипуты его коварно связали, пока он спал. Ничего себе образец для вдохновения и подражания! Так в сериале СМГ началась ломка стереотипов детского кино.
Впрочем, СМГ-3 (1981) не ломал стереотипы детского кино, а стирал их в порошок.
- Сильные должны быть добрыми.
- Ха, это в сказках!
Детям рассказали, а) какими сволочами иногда бывают тинейджеры, б) самому защиты не найти, если взрослые не вмешаются, в) вмешательство взрослых не обязательно означает, что ты будешь защищён в прогнозируемом будущем.
Это очень страшная история о беззащитности перед инфантильной молодёжной жестокостью, пусть и рассказанная в жанре анекдота.
Перверсии игры в маньяка, жертву и спасителя, создававшие сказочную фабулу первых двух выпусков, в СМГ-3 подверглись такой мощной деконструкции, что ничего от них не осталось. Маска маньяка спала с Волка. Теперь-то мы знаем, что он всего лишь хорохорился и следовал стереотипам брутальности. Ну а с Васи спала маска спасителя невинных. Никого Вася не может спасти на самом деле, потому что одних добрых намерений недостаточно для курощения подлинного зла и подлинной социопатии. Про маску жертвы и говорить нечего: она оказалась ловушкой, приманкой для псевдо-маньяка, беззащитного и полного иллюзий.
СМГ-4 (1983) не только радикально обновил устаревший сюжет о спасении петуха котом от лисы, но и замкнул круговерть масок псевдо-маньяка и псевдо-спасителя.
Суетливый, крикливый, пафосный гномик Вася наконец-то добился, чтобы Волк признал в себе васино альтер-эго. Поглощение личности "маньяка" личностью "спасителя" состоялось ко взаимному удовлетворению сторон: маньяку-неудачнику намного легче стать управляемой марионеткой, чем самому отвечать за свои выходки, а спаситель-неудачник нуждался в симулякре физической полноценности.
Это самый "взрослый" мультфильм в цикле.
Гномик-ребёнок Вася впервые имеет дело только со взрослыми персонажами, к тому же сексуально активными (прихорашиваются, сожительствуют). Кроме того, в СМГ-4 используются вполне "взрослые" приёмы создания комического эффекта, интеллектуальный юмор.
- Несёт меня лиса за тёмные леса, за быстрые реки, - ой, канавка!.. - за высокие горы... Да не трясите меня, я от тряски порчусь!
Изменился и статус социально-критического высказывания. В СМГ-1 и СМГ-2 такое высказывание служило иронической виньеткой. В СМГ-3 это ведущий приём деконструкции. В СМГ-4 социальная критика создаёт саму фабулу. Поэтому основное внимание привлекается к Коту, который предпочитает почивать на лаврах и раздавать интервью, а не спасать Петушка от Лисы.
Но вряд ли ускользнёт от внимания и смелая ремарка о сути "интеллигентности" начала 1980-х:
- Хороший петух, жирный ...то есть, я хотел сказать, интеллигентный. (с) Волк
Более того, в СМГ-4 использован абсолютно недетский сюжет. Разумеется, зрители-дети вряд ли понимали, что именно им показывают, но взрослые молча ухмылялись открытости, незавуалированности специфического подтекста. Давайте освежим в памяти сюжетную установку СМГ-4. Кот и Петушок живут вместе в одном доме. Периодически тонкоголосый, изнеженный петух демонстративно привлекает к себе внимание кота - ставит себя в такое положение, чтобы коту пришлось его спасать. И вот очередная акция по привлечению к себе внимания чуть не закончилась трагедией. Отношения сожителей, по-видимому, окончательно себя исчерпали, и Кот отправил в игнор назойливого Петушка. Лично я с ним солидарна, нефиг превращать любовь в показательные истерики. Петушок, в свою очередь, нашёл нового покровителя в лице гномика Васи, но совсем этому не рад, потому что куда коротышке Васе до красавца-Кота.
Надеюсь, ваше детство не было омрачено знанием лагерного сленга и настойчивый намёк "петух, петух!" проходил мимо сознания. Детям детское, взрослым взрослое.
РЕЗЮМЕ
Итак, на протяжении четырёх девятиминутных детских мультиков сценарист Липскеров воплотил две магистральные модели "маньячного" жанра с их характерными элементами и произвёл их полную деконструкцию. Причём проделал это в соответствии с задачами возрастной психологии, показывая юным зрителям разницу между детским и взрослым.
Наша любимая модель маньяка, которую я бы назвала эскапистской, - маньяк-созерцатель, страдающий от дефицита общения и заворожённый индивидуальностью своей жертвы. Такой маньяк всё время кого-нибудь похищает, заточает и сладострастно пытает в застенках (физически или только психологически), а кинозритель больше радуется репортажам из пыточной камеры, чем суете следственной группы. Игровая суть данной модели не в акте насилия, а в прелюдии к нему, то есть во внимании маньяка к попыткам жертвы выстроить коммуникацию со зловещим, но агрессивно вожделеющим общения незнакомцем. Игровой элемент, таким образом, внесён в саму коммуникацию "маньяк vs. жертва", а "спаситель" как таковой переносится в область случайных факторов (внешних элементов) и сам тоже становится созерцателем. Эта модель идеально воплощена в СМГ-2, где гномик Вася является не деятельным персонажем, а созерцателем. В частности, тот факт, что именно Вася придумал, как ультра-карликам спастись от Волка, не отменяет того факта, что они могли бы придумать такой же план спасения и сами, - то есть, Вася им не слишком-то и нужен.
Но исторически более ранней и, наверное, более разработанной в кинематографе является другая модель маньяка - маньяк-провокатор, нуждающийся в социальной оценке своей личности, то есть в конфликте со "спасителем". Агрессия маньяка против жертвы провоцирует/программирует агрессию спасителя против маньяка, и таким образом выстраивается игровая коммуникация "маньяк vs. спаситель", где внешним элементом и созерцателем (чаще пассивным, а то и вообще неживым) становится жертва. Логично, что с более ранней модели Липскеров и начал, сразу заставив Волка в СМГ-1 произносить саморазоблачительные монологи, благодаря которым маленький зритель примерял на себя роль пассивной жертвы-созерцателя.
Что же касается деконструкции, произведённой в СМГ-3 и СМГ-4, то она так глубока и основательна, что в течение многих лет любые последующие попытки создать в русском кино маньякотриллер порождали образы скорее пародийные, нежели аутентичные. Не зря же и профессиональная кинокритика, и любительская блогокритика словно бы запинаются, когда заходит речь об отечественных произведениях чистого жанра - "Змеином источнике" (1997) и "Поклоннике" (1999) Николая Лебедева, а также "Тот, кто гасит свет" (2008) Андрея Либенсона. Формально практически безупречные, в содержательном плане эти киноленты словно бы пришли из каких-то прошедших, давно пережитых времён. Ещё бы! даже детский гномик Вася добрался до четвёртой серии, а кинематографисты упорно снимают всё новые СМГ-1 для взрослых.
Словом, мой выбор в отечественных "взрослых" маньякотриллерах - четырёхсерийный телефильм "По ту сторону волков" (2002) Владимира Хотиненко. Там все эти детские/инфантильные "игровые элементы" и "коммуникации" начисто вышиблены из художественного пространства и успешно заменены на исторически обусловленные формы психопатии.
Поэтому к чёрту сюси-пуси для деточек. Сегодня под нашими лупами выдающиеся всевозрастные 3+ маньякотриллеры конца 1970-х - первой половины 1980-х, а именно тетралогия "Самый маленький гном" (1977-1983). Эти шедевры кукольной анимации созданы фантазией и талантом геолога-эстрадника, сценариста Михаила Федоровича Липскерова (род. 1939) и фронтовика-орденоносца, режиссера Михаила Абрамовича Каменецкого (1924-2006).
Пусть в пространстве девятиминутных мультиков великих дел не натворить, впечатать зрителям в подкорку глубинные основы жанра Липскерову и Каменецкому удалось.
Самый маленький в лесу, но обладающий большим гражданским мужеством гномик Вася вступил в сложнейшие взаимоотношения с маньяком Волком, мечтающим покромсать беззащитную плоть любой слабой жертвы, будь то три поросёнка, семеро козлят, бабушкин серенький козлик, петушок или наивная малютка Красная Шапочка. В зависимости от того, кто именно в каждой новой ситуации составляет Васе и Волку компанию по треугольнику "жертва-маньяк-спаситель", герои всё время примеряют разные роли.
СМГ-1 (1977) служил вводной лекцией в маньяковедение для самых маленьких.
Разумеется, это не руководство по способу спасения трёх поросят от волка при помощи вентилятора. Даже очень маленькие дети бывают достаточно практичны, чтобы понимать: встреться им в лесу волк и поросята, вентилятора там может и не оказаться - потому что откуда в лесу розетки.
Истинный месседж мультика состоит в том, что даже если ты всего лишь несёшь пирожки для больной бабушки, отгадываешь кроссворд или готовишься к смотру балалаечников, - то есть в глазах высших сил ангельски невинен и кармой белоснежен, - всё равно может найтись тот, кто желает тебе зла. Окаянный маньяк-душегуб не примет в расчёт твои заслуги перед обществом. Подобно бациллам, маньяки атакуют здоровый социум лишь для того, чтобы найти в нём болезнетворную брешь и указать на неё.
Гномик Вася прокрался тайком, пролез тишком, там подсуетился, здесь нахимичил, и вот результат: незнакомые ему сограждане получили шанс изменить свою судьбу к лучшему (удрать от маньяка-Волка), хотя и не узнали, какое стечение обстоятельств им помогло. Как видите, в сюжетном отношении СМГ-1 предвосхищает "Амели" (2001) Жана-Пьера Жёне. Внешне слащавый, знаменитый французский фильм таит в себе скрытую ужасность, поскольку деятельное причинение окружающим добра не стало результатом глубинных нравственных процессов в личности Амели; это экспансивность первой влюблённости, которая легко может обернуться и мстительной озлобленностью, если одаряемые не подчинятся. Иными словами, в оценке "Амели" я совершенно согласна с Александром Павленко.
В отличие от француженки Амели, русский гномик Вася деятельно добр не от гормонального стресса, а от давней, взлелеянной обиды на равнодушный социум, не предоставляющий гномикам социальные лифты. Тем дороже и ярче такая доброта, ведь по сути Вася имел основания обидеться так крепко, что сам мог податься в маньяки-социопаты и мелко гадить окружающим. Впрочем, социопат такого типа нам хорошо известен - это Шапокляк. Слава богу, российская позднесоветская анимация своё дело знала, в маньяках и социопатах разбиралась, готовила нас ко всему. Мы же сейчас только отметим неоднозначность закрепления за Васей роли "спасителя": ему подошла бы и роль "маньяка", не будь он таким хорошим, наивным, высоконравственным гномиком.
СМГ-2 (1980) самым сногсшибательным образом перешёл от осторожной вводной установки СМГ-1 к глубинам жанра.
- У еды согласия не спрашивают!
Гномик Вася деятельно наблюдал, как маньяк Волк похитил и заточил Дюймовочку, Мальчика-с-пальчик и Маленького Мука. Причём мальчиков Волк собрался в перспективе съесть, а девочку... заставил быть у него домработницей. Попробуйте вспомнить, в каком возрасте вы впервые догадались, что одинокие молодые тётеньки у физически крепких дяденек домработницами просто так не бывают. Вряд ли вспомните. Как правило, ребёнок изначально подозревает о подводных течениях найма домработниц холостяками, только не владеет навыками социальной оценки.
Но Дюймовочка украшала быт Волка не по взаимному согласию, а по насильственному принуждению. Даже самый крошечный зритель где-то на уровне подсознания считывал из мультика информацию о ритуалах сексманьячества. Алгоритм действий маньяка стандартен: похитил, заточил, вербально декларировал своё доминирование, а также вербализировал какую-либо эротическую фантазию (в данном случае - женский стриптиз с последующим обратным одеванием в другую одежду, полученную из мужских рук) и... тут же сам с удовольствием переоделся в женское платье. Так в малышей у экранов закладывались основы знаний о том, что сексуальный маньяк, принуждающий чёрт знает к чему несчастных женщин, никогда не является полноценным мужчиной, потому что всё невербализированное в нём является карикатурно-женским.
Для сравнения имеет смысл привести кадры из "Преступлений на почве страсти" (1984) Кена Рассела, где в роли секс-маньяков выступают так или иначе все мужчины вокруг героини, но честен только один; и из "Топора для новобрачной" (1970) Марио Бавы. Как видим, советское кино в лице детской анимации шло в ногу с забугорным жанровым кинематографом.
Также смею обратить ваше внимание на один важный штришок СМГ-2. Вспоминая великие деяния ультра-карликов, васин дедушка произнёс характерную фразу: "Лилипуты связали Гулливера". Это как бы положительный пример, необходимый для воспитания в Васе правильных гномьих качеств.
Во-первых, данная фраза указывает на возраст целевой аудитории - это дети, уже знакомые с адаптированной версией свифтовских фантазий. С 1977 года прошло достаточно времени, чтоб первоначальная целевая аудитория малость подросла и оперилась.
Во-вторых, фраза о победе над Гулливером прямо противоречит официальным дидактическим задачам. Гулливер положительный персонаж, а лилипуты его коварно связали, пока он спал. Ничего себе образец для вдохновения и подражания! Так в сериале СМГ началась ломка стереотипов детского кино.
Впрочем, СМГ-3 (1981) не ломал стереотипы детского кино, а стирал их в порошок.
- Сильные должны быть добрыми.
- Ха, это в сказках!
Детям рассказали, а) какими сволочами иногда бывают тинейджеры, б) самому защиты не найти, если взрослые не вмешаются, в) вмешательство взрослых не обязательно означает, что ты будешь защищён в прогнозируемом будущем.
Это очень страшная история о беззащитности перед инфантильной молодёжной жестокостью, пусть и рассказанная в жанре анекдота.
Перверсии игры в маньяка, жертву и спасителя, создававшие сказочную фабулу первых двух выпусков, в СМГ-3 подверглись такой мощной деконструкции, что ничего от них не осталось. Маска маньяка спала с Волка. Теперь-то мы знаем, что он всего лишь хорохорился и следовал стереотипам брутальности. Ну а с Васи спала маска спасителя невинных. Никого Вася не может спасти на самом деле, потому что одних добрых намерений недостаточно для курощения подлинного зла и подлинной социопатии. Про маску жертвы и говорить нечего: она оказалась ловушкой, приманкой для псевдо-маньяка, беззащитного и полного иллюзий.
СМГ-4 (1983) не только радикально обновил устаревший сюжет о спасении петуха котом от лисы, но и замкнул круговерть масок псевдо-маньяка и псевдо-спасителя.
Суетливый, крикливый, пафосный гномик Вася наконец-то добился, чтобы Волк признал в себе васино альтер-эго. Поглощение личности "маньяка" личностью "спасителя" состоялось ко взаимному удовлетворению сторон: маньяку-неудачнику намного легче стать управляемой марионеткой, чем самому отвечать за свои выходки, а спаситель-неудачник нуждался в симулякре физической полноценности.
Это самый "взрослый" мультфильм в цикле.
Гномик-ребёнок Вася впервые имеет дело только со взрослыми персонажами, к тому же сексуально активными (прихорашиваются, сожительствуют). Кроме того, в СМГ-4 используются вполне "взрослые" приёмы создания комического эффекта, интеллектуальный юмор.
- Несёт меня лиса за тёмные леса, за быстрые реки, - ой, канавка!.. - за высокие горы... Да не трясите меня, я от тряски порчусь!
Изменился и статус социально-критического высказывания. В СМГ-1 и СМГ-2 такое высказывание служило иронической виньеткой. В СМГ-3 это ведущий приём деконструкции. В СМГ-4 социальная критика создаёт саму фабулу. Поэтому основное внимание привлекается к Коту, который предпочитает почивать на лаврах и раздавать интервью, а не спасать Петушка от Лисы.
Но вряд ли ускользнёт от внимания и смелая ремарка о сути "интеллигентности" начала 1980-х:
- Хороший петух, жирный ...то есть, я хотел сказать, интеллигентный. (с) Волк
Более того, в СМГ-4 использован абсолютно недетский сюжет. Разумеется, зрители-дети вряд ли понимали, что именно им показывают, но взрослые молча ухмылялись открытости, незавуалированности специфического подтекста. Давайте освежим в памяти сюжетную установку СМГ-4. Кот и Петушок живут вместе в одном доме. Периодически тонкоголосый, изнеженный петух демонстративно привлекает к себе внимание кота - ставит себя в такое положение, чтобы коту пришлось его спасать. И вот очередная акция по привлечению к себе внимания чуть не закончилась трагедией. Отношения сожителей, по-видимому, окончательно себя исчерпали, и Кот отправил в игнор назойливого Петушка. Лично я с ним солидарна, нефиг превращать любовь в показательные истерики. Петушок, в свою очередь, нашёл нового покровителя в лице гномика Васи, но совсем этому не рад, потому что куда коротышке Васе до красавца-Кота.
Надеюсь, ваше детство не было омрачено знанием лагерного сленга и настойчивый намёк "петух, петух!" проходил мимо сознания. Детям детское, взрослым взрослое.
РЕЗЮМЕ
Итак, на протяжении четырёх девятиминутных детских мультиков сценарист Липскеров воплотил две магистральные модели "маньячного" жанра с их характерными элементами и произвёл их полную деконструкцию. Причём проделал это в соответствии с задачами возрастной психологии, показывая юным зрителям разницу между детским и взрослым.
Наша любимая модель маньяка, которую я бы назвала эскапистской, - маньяк-созерцатель, страдающий от дефицита общения и заворожённый индивидуальностью своей жертвы. Такой маньяк всё время кого-нибудь похищает, заточает и сладострастно пытает в застенках (физически или только психологически), а кинозритель больше радуется репортажам из пыточной камеры, чем суете следственной группы. Игровая суть данной модели не в акте насилия, а в прелюдии к нему, то есть во внимании маньяка к попыткам жертвы выстроить коммуникацию со зловещим, но агрессивно вожделеющим общения незнакомцем. Игровой элемент, таким образом, внесён в саму коммуникацию "маньяк vs. жертва", а "спаситель" как таковой переносится в область случайных факторов (внешних элементов) и сам тоже становится созерцателем. Эта модель идеально воплощена в СМГ-2, где гномик Вася является не деятельным персонажем, а созерцателем. В частности, тот факт, что именно Вася придумал, как ультра-карликам спастись от Волка, не отменяет того факта, что они могли бы придумать такой же план спасения и сами, - то есть, Вася им не слишком-то и нужен.
Но исторически более ранней и, наверное, более разработанной в кинематографе является другая модель маньяка - маньяк-провокатор, нуждающийся в социальной оценке своей личности, то есть в конфликте со "спасителем". Агрессия маньяка против жертвы провоцирует/программирует агрессию спасителя против маньяка, и таким образом выстраивается игровая коммуникация "маньяк vs. спаситель", где внешним элементом и созерцателем (чаще пассивным, а то и вообще неживым) становится жертва. Логично, что с более ранней модели Липскеров и начал, сразу заставив Волка в СМГ-1 произносить саморазоблачительные монологи, благодаря которым маленький зритель примерял на себя роль пассивной жертвы-созерцателя.
Что же касается деконструкции, произведённой в СМГ-3 и СМГ-4, то она так глубока и основательна, что в течение многих лет любые последующие попытки создать в русском кино маньякотриллер порождали образы скорее пародийные, нежели аутентичные. Не зря же и профессиональная кинокритика, и любительская блогокритика словно бы запинаются, когда заходит речь об отечественных произведениях чистого жанра - "Змеином источнике" (1997) и "Поклоннике" (1999) Николая Лебедева, а также "Тот, кто гасит свет" (2008) Андрея Либенсона. Формально практически безупречные, в содержательном плане эти киноленты словно бы пришли из каких-то прошедших, давно пережитых времён. Ещё бы! даже детский гномик Вася добрался до четвёртой серии, а кинематографисты упорно снимают всё новые СМГ-1 для взрослых.
Словом, мой выбор в отечественных "взрослых" маньякотриллерах - четырёхсерийный телефильм "По ту сторону волков" (2002) Владимира Хотиненко. Там все эти детские/инфантильные "игровые элементы" и "коммуникации" начисто вышиблены из художественного пространства и успешно заменены на исторически обусловленные формы психопатии.