Секс в оковах / Geschlecht in Fesseln (Германия, 1928, реж. Уильям Дитерле)
Душераздирающая драма любви и смерти. Медленно, занудно и неизбежно любящий муж и любящая жена погрузились в пучины греха, разврата, прелюбодеяния, угрызений совести и отчаяния неискупимого слезами.
К жене на улице пристал хам. Муж врезал хаму всего разок, но повезло, как самбисту Мирзоеву, так что три года отсидки и радуйся, что не смертная казнь.
Вы думаете, проблема в том, что он стал убийцей, а она, соответственно, жена убийцы? Ага, щас. Такие пустяки в Германии, видимо, редко считались проблемой. Вот три года БЕЗ СЕКСА, это застрелись, какая беда.
Как быть, что делать, оно снизу зудит и сигналы подаёт! Людям хотца, они воют и плачут, терзаются и мучаются. Обожаю старинное кино за его собачью честность и кроличью мораль. Никто никогда ничего не стесняется. Богатыри, не мы.
Три года слёз. Ну, вернее, на полтора-два года слёз у обоих супругов хватило, а там разные случаи подвернулись. И тут жёстко, необоримо, со всей прямотой выявился истинный нюанс проблемы: ей-то на воле есть с кем решить вопрос половой нужды, а ему-то в камере выбор не велик. Так что "Секс в оковах" стал знаменит не как апологетика чистосердечного разврата, а как новый кирпичик в фундамент гомоэротического кинематографа. Из аннотации: "Фильм основан на работе Франца Хёллеринга о сексуальной фрустрации заключенных, а также на фактическом материале Карла Платтнера, собранном им в течении 8-летнего заключения для своей книги "Эрос в тюрьме". Этот пытливый писатель Карл Платтнер за время отсидки много настрадался, вот что я вам скажу. Мучения сокамерников, ни один из которых не голубой и все хотят бабу, описаны в таких живописных подробностях, что пересказывать было бы неприлично.
ОТТАКИМИ вытаращенными глазами отсмотрела я весь этот ужас, ничего не пропуская. Что-то со мной не так, печально жизнь сложилась, если чужие ТРИ ГОДА (по крайней мере, женские) ничего, кроме ржача, не вызвали. Горячие они штучки, эти немки.
Сиделец слепил девушку из хлебного мякиша. Что характерно, сокамерники тут же попытались отнять барышню или хотя бы потискать. Блин, ну из-за хлебного мякиша ссориться, это ж ну не знаю!..
Впрочем, драка в тюремной камере имеет большое практическое значение для мышечного тонуса.
Немецкая исправительная система конца 1920-х не предусматривала комнат для супружеских свиданий. Разрешалось пообниматься на глазах у конвойного.
"У поганых болот чьи-то тени встают..." В глубине камеры затерялись маленькие беззащитные мужские фигурки, а всё пространство заняла наглая женская галлюцинация, вся голая. Никакого стыда у тёток нету, решительно никакого. Являются, спасу нет.
"Скажи-ка, дядя, ведь не даром..." Обычнейшие проявления человеческого общения в закрытом мужском общежитии казарменного типа всегда приобретают оттенок двусмысленности.
И вообще в тесном пространстве любой физический контакт как-то сам собой интимизируется.
Это как в общественном транспорте. Едешь и мечтаешь, чтоб на повороте тебя тряхнуло и отбросило на грудь во-о-он того красавчика...
Три года птицей пролетели. Он больше не арестант, но он ПАДШИЙ. Кирдык семейному счастью.
К жене на улице пристал хам. Муж врезал хаму всего разок, но повезло, как самбисту Мирзоеву, так что три года отсидки и радуйся, что не смертная казнь.
Вы думаете, проблема в том, что он стал убийцей, а она, соответственно, жена убийцы? Ага, щас. Такие пустяки в Германии, видимо, редко считались проблемой. Вот три года БЕЗ СЕКСА, это застрелись, какая беда.
Как быть, что делать, оно снизу зудит и сигналы подаёт! Людям хотца, они воют и плачут, терзаются и мучаются. Обожаю старинное кино за его собачью честность и кроличью мораль. Никто никогда ничего не стесняется. Богатыри, не мы.
Три года слёз. Ну, вернее, на полтора-два года слёз у обоих супругов хватило, а там разные случаи подвернулись. И тут жёстко, необоримо, со всей прямотой выявился истинный нюанс проблемы: ей-то на воле есть с кем решить вопрос половой нужды, а ему-то в камере выбор не велик. Так что "Секс в оковах" стал знаменит не как апологетика чистосердечного разврата, а как новый кирпичик в фундамент гомоэротического кинематографа. Из аннотации: "Фильм основан на работе Франца Хёллеринга о сексуальной фрустрации заключенных, а также на фактическом материале Карла Платтнера, собранном им в течении 8-летнего заключения для своей книги "Эрос в тюрьме". Этот пытливый писатель Карл Платтнер за время отсидки много настрадался, вот что я вам скажу. Мучения сокамерников, ни один из которых не голубой и все хотят бабу, описаны в таких живописных подробностях, что пересказывать было бы неприлично.
ОТТАКИМИ вытаращенными глазами отсмотрела я весь этот ужас, ничего не пропуская. Что-то со мной не так, печально жизнь сложилась, если чужие ТРИ ГОДА (по крайней мере, женские) ничего, кроме ржача, не вызвали. Горячие они штучки, эти немки.
Сиделец слепил девушку из хлебного мякиша. Что характерно, сокамерники тут же попытались отнять барышню или хотя бы потискать. Блин, ну из-за хлебного мякиша ссориться, это ж ну не знаю!..
Впрочем, драка в тюремной камере имеет большое практическое значение для мышечного тонуса.
Немецкая исправительная система конца 1920-х не предусматривала комнат для супружеских свиданий. Разрешалось пообниматься на глазах у конвойного.
"У поганых болот чьи-то тени встают..." В глубине камеры затерялись маленькие беззащитные мужские фигурки, а всё пространство заняла наглая женская галлюцинация, вся голая. Никакого стыда у тёток нету, решительно никакого. Являются, спасу нет.
"Скажи-ка, дядя, ведь не даром..." Обычнейшие проявления человеческого общения в закрытом мужском общежитии казарменного типа всегда приобретают оттенок двусмысленности.
И вообще в тесном пространстве любой физический контакт как-то сам собой интимизируется.
Это как в общественном транспорте. Едешь и мечтаешь, чтоб на повороте тебя тряхнуло и отбросило на грудь во-о-он того красавчика...
Три года птицей пролетели. Он больше не арестант, но он ПАДШИЙ. Кирдык семейному счастью.