The Body Snatcher by Robert Wise (USA, 1945)
Режиссёр Роберт Уайз, в главной роли Борис Карлофф, а всё вместе - костюмная постановка о сложных взаимоотношениях врача и грабителя могил. Как бы я могла пропустить такое кино? Правильный ответ: никак.
Много фильмов о том, как ради творения добра люди науки вынуждены преступным путём преодолевать силу общественного мракобесия. Мало фильмов о такой необычайной взаимной эмоциональной зависимости, какая сложилась между убийцей и его заказчиком.
1831 год. Блестящего эдинбургского хирурга Макферлейна преследует его личный Чёрный Человек - некий Джон Грей, кэбмен и по совместительству поставщик трупов для медицинских курсов. Некая тайна в совместном прошлом делает их жертвой и шантажистом. Причём это очень бессовестная, опасная жертва и очень озлобленный, одинокий шантажист.
Макферлейн утверждает, что Грей преследует и изводит его. Это так. Грей не может обойтись без регулярного лицезрения ненавистного врага. Но со стороны похитителя тел мы наблюдаем не только цепляние за фантомы прошлого, но и маниакально активные действия по созданию совместного настоящего и будущего. Словно бы у него с Макферлейном не только многое позади, но и многое впереди, и ничего иного у жизни они оба больше взять не могут. Освободиться друг от друга - как избавиться от собственной души.
Да, Роберт Уайз творил в те времена, когда лицезрение бездны индивидуальных чувств само по себе считалось темой для жанрового кинопроизведения. Так что мотив осквернения могил быстро теряется в паталогическом симбиозе врача и кэбмена среди перипетий всё новых личных конфликтов и словесных дуэлей. Таких сиамских близнецов режут по живому, как известно...
Сценарию, наверное, чуть-чуть не хватает баланса между зловещим и лирическим. Макферлейн уж слишком глубоко погружён в пучину меланхолии, и ставшая лейтмотивом фильма страшная улыбка ранимого садиста Грея только подчёркивает недостаточную глубину образа затравленного врача-интеллектуала. К тому же образ врача расщеплён на две половины - собственно Макферлейн, человек с грузом былых грехов, и его молодой ученик, ещё только пробующий стезю научного порока и не потерявший ориентиры человечности. Так сказать, Макферлейн сегодняшний и Макферлейн былой.
В любом случае, это ещё и бенефис кривоватой улыбки и горящих угольями глаз Бориса Карлоффа. Бенефис его знаменитого профиля. А также подвижных густых бровей, длинных рук с ладонями-клешнями и несчастной сутулой спины. И вообще он весь со всех сторон невыразимо прекрасен. Как злой, но общительный Дед Мороз.
Много фильмов о том, как ради творения добра люди науки вынуждены преступным путём преодолевать силу общественного мракобесия. Мало фильмов о такой необычайной взаимной эмоциональной зависимости, какая сложилась между убийцей и его заказчиком.
1831 год. Блестящего эдинбургского хирурга Макферлейна преследует его личный Чёрный Человек - некий Джон Грей, кэбмен и по совместительству поставщик трупов для медицинских курсов. Некая тайна в совместном прошлом делает их жертвой и шантажистом. Причём это очень бессовестная, опасная жертва и очень озлобленный, одинокий шантажист.
Макферлейн утверждает, что Грей преследует и изводит его. Это так. Грей не может обойтись без регулярного лицезрения ненавистного врага. Но со стороны похитителя тел мы наблюдаем не только цепляние за фантомы прошлого, но и маниакально активные действия по созданию совместного настоящего и будущего. Словно бы у него с Макферлейном не только многое позади, но и многое впереди, и ничего иного у жизни они оба больше взять не могут. Освободиться друг от друга - как избавиться от собственной души.
Да, Роберт Уайз творил в те времена, когда лицезрение бездны индивидуальных чувств само по себе считалось темой для жанрового кинопроизведения. Так что мотив осквернения могил быстро теряется в паталогическом симбиозе врача и кэбмена среди перипетий всё новых личных конфликтов и словесных дуэлей. Таких сиамских близнецов режут по живому, как известно...
Сценарию, наверное, чуть-чуть не хватает баланса между зловещим и лирическим. Макферлейн уж слишком глубоко погружён в пучину меланхолии, и ставшая лейтмотивом фильма страшная улыбка ранимого садиста Грея только подчёркивает недостаточную глубину образа затравленного врача-интеллектуала. К тому же образ врача расщеплён на две половины - собственно Макферлейн, человек с грузом былых грехов, и его молодой ученик, ещё только пробующий стезю научного порока и не потерявший ориентиры человечности. Так сказать, Макферлейн сегодняшний и Макферлейн былой.
В любом случае, это ещё и бенефис кривоватой улыбки и горящих угольями глаз Бориса Карлоффа. Бенефис его знаменитого профиля. А также подвижных густых бровей, длинных рук с ладонями-клешнями и несчастной сутулой спины. И вообще он весь со всех сторон невыразимо прекрасен. Как злой, но общительный Дед Мороз.