Дакар отдыхает, или по Аргентине за рулем и за штурвалом, мыс Горн, ч.2
Вокруг мыса Горн на парусе. Рассказ пятый. Часть 2.
Раритетная посудина на стоянке в Пуэрто Вильямсе.
...продолжение... начало здесь: http://jung-le.livejournal.com/83231.html
Ничего не предвещало форс-мажора. И вдруг в течение каких-то пары минут из ближайшей расщелины гор дунул сначала свежий, а потом и совсем шальной ветер. Вода окрасилась барашками. Томас тут же выскочил наружу, за считанные секунды натянул паруса и вырубил мотор. Ветер дул встречно-боковой, но яхта шла на 7-8 узлах, накренившись больше чем под 45 градусов к морю.
Управлять сразу стало сложнее, яхта так и норовила соскочить с курса, и я остаток дня до боли в мышцах крутил баранку штурвала, чтобы не ударить перед Томасом лицом в грязь.
- Откуда такой ветер, ты знал прогноз? - спросил я Томаса.
- Ничего особенного, - Томас спокойно закурил, - здесь постоянно так, ты ещё увидишь.
Я не стал уточнять, что мне предстоит увидеть. Солнце тем временем заходило за горы. Смеркалось. Мы подходили к Пуэрто Вильямс - небольшому чилийскому селению.
В бухте Пуэрто Вильямса
- Сегодня будем пить, - констатировал Томас.
- Традиция? - уточнил я.
- Нет. Суббота. В Вильямсе в субботу вечером все пьют.
Мы подходили к пристани. После полученных от Томаса уроков узловязания я довольный спустился вниз и достал бутылку хорошего красного вина. И тут я понял, почему Томас так много времени проводил внизу. Меня ждал горячий изысканный ужин. Потом мы ужинали, как-то незаметно приговорив весь камамбер и пару бутылочек вина на троих, после чего Томас повел нас в местный бар.
Бар располагался на старой барже, являющейся частью пирса. Пили действительно все. Вся деревня. Мне налили какого-то злого кислого и шипучего коктейля, от которого желудок нервно застонал. С вином эта жидкость явно не дружила. Как они пьют такую гадость? Я чуток отхлебнул его, рассчитался и всучил бармену в качестве сувенира наш русский червонец. Радости не было предела.
Он сказал, что я первый русский, которого они видят в Пуэрто Вильямсе, приколотил червонец к барной стенке и сказал, что я начал у них в баре новую коллекцию иноземных денег. Томас тем временем заливал в себя уже третий коктейль. Порекомендовав ему беречь своё здоровье, я отправился спать на яхту. Перед глазами стоял штурвал на накренившейся от ветра яхте. Ветер… Я видел, как Томас справлялся с ветром. Я понимаю, почему капитаны любят встречный ветер. С ним всё проще и понятней. Встречный ветер - это борьба, в результате которой побеждает парус и тот, кто им управляет. Ведь без борьбы не бывает победы, не так ли?
День третий. Пуэрто Вильямс - Пуэрто Торо.
Стоянка в Пуэрто Вильямсе
«Утро. Кают-компания двенадцатиметровой парусной яхты. Француз капитан Томас сидит напротив, изредка постанывая и изрекая что-то типа «о, ма тет!», мучается головной болью после вчерашнего. Мы второй день идем на мыс Горн» - кажется я так начал эту серию рассказов об Аргентине?
Наш "Нунатак" на причале в Пуэрто Вильямсе.
Да, всё так и было. Пользуясь паузой, я засел за компьютер в ожидании команд. Спустя полчаса всё сложилось само собой. Томас, немного постонав и пару раз перекурив, объявил, что к пирсу подъехали погранцы и надо выйти заполнить миграционные документы. Чилены были преисполнены важностью своего положения. Стараясь немного разрядить обстановку, я вынул пару наших купюр и протянул одному из них.
- Русский сувенир! - пояснил я.
Чилен внимательно рассмотрел купюру.
- Какой курс? - спросил он.
Я покривился. По моему выражению лица было видно, что небольшой. Но ему этого было недостаточно.
- А сколько бутылок кока-колы я могу купить на эту купюру?
- Почти одну, - ответил я.
Он деловито пошарился у себя в кармане и достал тысячную купюру.
- Держи! Я на эту купюру могу купить почти две!
Диалог с интересом слушал второй чилиец. Я достал наш полтинник и протянул ему:
- а на эту купюру я куплю четыре кока-колы!
Он икнул, залез в карман, нашел пятитысячную и протянул её мне:
- а я на неё шесть кока-кол! - он в подтверждение своих слов вытянул шесть пальцев на своих руках.
Общение незаметно превращалось в торговлю. Не хватало ещё помериться в попугаях.
- Стоп, стоп! - я решительно прервал торги, это же русский сувенир, а это - и я указал на чилийские песосы, - нет, понятно?
Они остались удовлетворены. Пятитысячная опять исчезла в кармане второго чилена. Процедура прохождения границы была незаметно завершена.
После пограничных процедур Томас пошел в чилийское капитанское ведомство, а я позволил себе немного прошвырнуться по селению.
Памятка с примерным маршрутом вояжа вокруг мыса Горн висит в капитанском ведомстве Пуэрто Вильямса.
Милая такая деревушка.
Если бы вместо бетонных дорог была вековая грязь, то совсем было бы похоже на российскую глубинку.
Почти Россия
На перекрестке в пустой деревне одиноко несла дежурство девушка-полицейский
Местный памятник. Первая заправка в деревне.
Вернувшись, я застал Томаса уже на яхте. На руках он держал рыжего кота. Кот был грязный и жутко худой.
- Я нашел своего кота, - сказал Томас, - ты не против, если он пойдет с нами?
- Я люблю кошек, - ответил я. Вопрос с котом был решен.
После прогулки Томасу стало немного легче. Уже было пора выходить в море. Я быстро оделся, вылез и встал за штурвал. Катерина договорилась с Томасом о кухонных приоритетах и собралась приготовить что-то вкусное. Все были при делах.
За эти сутки я научился натягивать и снимать парус, вязать и снимать швартовочные поплавки. А Томас меня даже похвалил, сказав, что не ожидал, как я хорошо справляюсь со штурвалом.
Наконец отчалили и вышли в продолжающийся ушуайский фьорд.
Попадавшиеся на пути корабли приветствовали нас. Мы отвечали тем же.
Утром опять не было ветра, и мы шли на моторе. Незаметно мы зашли за какой-то мыс, и нам открылся целая колония пингвинов.
Пингвины были магеллановы, поменьше тех, которых мне довелось увидеть неделю назад в Антарктиде, но всё равно это необыкновенные птички.
Как и в истории с морскими львами, Томас занял место у штурвала, а я получил возможность сделать несколько занимательных снимков.
Нам повезло, - сказал Томас, - вот увидишь, когда пойдем назад, их тут не будет.
Мне как-то не думалось, как я пойду назад. Настрой на мыс Горн был настолько велик, что ни о чем другом вообще не думалось. И потом, мне в последнюю неделю часто говорили, что мне везет. Я не верю в везение. Я верю только в то, что силой своих мыслей могу двигать пространство и мысли других людей. Это бывает тогда, когда мне это позарез необходимо, когда меня несет, прёт и колбасит от стремления к намеченной цели.
До Пуэрто Торо было недалеко. В капитанском агентстве Пуэрто Вильямса я сфотографировал карту похода вокруг мыса Горн. Оказывается, существует целая технология прохождения мыса Горн - последняя бухта перед Горном и несколько вариантов швартовок после него в зависимости от ветра, точный список направлений и силы ветров, при которых прохождение невозможно, а при которых - рискованно. И Пуэрто Торо был в этой технологии весьма важным звеном.
Католическая церквушка в Пуэрто Торо
Именно здесь располагается метеостанция, которая дает наиболее точный прогноз погоды на Горне, и с которой можно связаться из любой точки архипелага, окружающего мыс Горн.
Это самое южное в мире поселение, где постоянно живут люди. Представляете? Южнее люди не-жи-вут! В Торо есть даже школа, в ней в этом году учится 11 учеников.
До Торо нам оставалось всего ничего, каких-то минут сорок. И вдруг опять задул ветер. Совсем как вчера.
Перед началом шквалистого ветра. Томас проверяет паруса.
На этот раз моя реакция была уже спокойней. Я понимаю, что яхта - это поплавок, который невозможно утопить ни при каких обстоятельствах, если только не протаранить её корпус скалами. И все равно, когда она наклоняется почти над горизонтом, становится немного не по себе.
К сожалению, у меня не так много фотографий на яхте во время сильного ветра и шторма. Потому что в это время надо работать. Увы.
Нунатак на причале в Пуэрто Торо
Через пять часов после выхода из Пуэрто Вильямса мы достигли Пуэрто Торо.
- Завтра длинный переход. Будем идти минимум 12 часов, - сказал Томас, испытывающе глядя на меня.
Я демонстративно улыбнулся, открывая бутылку красного вина. Он ещё продолжает проверять меня на вшивость?
- А ты давно ходишь на яхте?
- На этой шесть лет, - Томас явно был рад смене темы разговора.
- А вообще?
- Ну… - Томас задумался, - долго. Я родился на яхте. Мой отец тоже ходил на яхте.
Он открыл альбом и показал мне его фотографию. На ней он был на мотоцикле на фоне Монт-Сан-Мишеля.
- Я люблю это место, - ответил я.
- Ты знаешь, где это место?
- Я там был шесть раз. Это очень энергетическое место, оно мне очень помогает.
Томас удивленно смотрел на меня. Я постепенно превращался в его сознании из мифического русского в реального живого человека, это читалось в его выражении лица.
- А я родился вот здесь! - Томас достал карту Франции и показал на ней городок в Бретани на берегу Бискайского залива.
- Оооо… - я уважительно покачал головой, - это место, где половину дней в году штормит?
- Да… Пошли спать, завтра надо будет рано встать и хорошо поработать.
На сегодняшний вечер лирика закончилась. Мы разбрелись по каютам.
День четвертый. Пуэрто Торо - последняя бухта перед мысом Горн.
Подъем в этот день был ранний. В шесть утра мы уже сновали по яхте, на автомате исполняя утренний моцион. Катерина привычно готовила яичницу, Томас заваривал кофе и запрашивал у метеостанции погоду. Я тоже симулировал движуху, приводя в порядок намокшую вчера одежду и заряжая фотоаппаратуру.
В семь часов мы были уже в пути. Утро было спокойное - кажется, это уже входило в традицию: погода с утра давала нам фору, а после обеда по полной отыгрывала назад. Опять шли на моторе.
Пару часов я боролся со сном, потом моим вниманием завладели остовы парочки затонувших кораблей, встретившиеся нам по дороге. Мы выходили из ушуайского фьорда на открытое пространство. Вдалеке виднелись очертания островов того самого архипелага, южной точкой которого был мыс Горн.
Время тянулось медленно. Хотелось уже как-то поближе к Горну. Я глазел по сторонам. Океан жил своей жизнью.
Чайки нашли косяк рыбы и началось лакомство.
Вокруг то и дело выныривали любопытные пингвинчики и коммодоры.
Периодически шумно плюхались морские львы. В какой-то момент нас нагнала стайка дельфинов и устроила представление с прыжками и подныриванием под яхту. Я понемножку сросся с яхтой и потерял ощущение штурвала. Яхта как-то сама собой повиновалась моим желаниям и выбирала нужный курс.
Томас в очередной раз вылез покурить на корму.
- О чем ты думаешь, когда один ведешь яхту? - спросил он.
Я хотел было сказать ему по чесноку, что наблюдаю за океанской жизнью, но, прикинув, ответил:
- Думаю, как мы будем проходить мыс Горн.
Он как-то хитро улыбнулся и перевел разговор:
- Хочешь, я сменю тебя? Одному долго стоять тяжело.
- Нет, я не устал.
С этим вопросом он подходил в этот день ко мне ещё раза три. Ещё бы! В общей сложности я крутил эту баранку тринадцать часов без перерыва. Удовольствие, хочу вам сообщить, примерно такое же, как от руля автомобиля.
Катерина в это время справилась с рецептурой и завершала приготовление русского борща. Ближе к вечеру мы достигли южного архипелага островов Терры дель Фуэго и вошли в достаточно тесный пролив. Томас периодически выскакивал на корму и, беспокойно озираясь кричал мне в ухо, указывая пальцем:
- Лез альге, лез альге!
Лез альге по-французски - это водоросли. Я послушно подкручивал штурвал так, чтобы мы не влетели в них со всей дури, и продолжал движение. Хотите скажу, какое растение самое длинное на Земле? - Водоросли! Они растут и запросто вылезают на поверхность воды даже с 200-метровой глубины!
Тесный проливчик быстро закончился, и на горизонте над волнами появились достаточно крупные барашки.
- Это Пасифик! - констатировал Томас.
Мы вышли на волну. На вскидку, метров шесть. Ничего себе, Пасифик!
- Томас, это не Пасифик! Это Спесифик! - ору я ему.
Но он уже занят натягиванием парусов. Когда он занят своим основным делом, он ничего постороннего не слышит. Здесь секунды решают всё. Ещё пару минут, и мы уже идем на парусах.
Светопреставление продолжалось чуть больше часа. Если бы не супер-курточка WWS (ватер-виндстоппер, я в ней на предыдущем фото) аргентинского, кстати, производства, прикупленная мною в ушуайском сувенирном магазинчике, я бы вымок до кончика хвоста. Наконец, мы вышли на тихую волну в пространство, защищенное со всех сторон холмами.
- Пришли, - сказал Томас, - нам вон туда, - и показал на бухту.
Когда я оставил штурвал, меня слегка покачивало. На сегодня, пожалуй, хватит.
- Какие планы на завтра? - спросил я, предвкушая главный момент в этом походе.
- Завтра мы стоим на месте, - неожиданно ответил Томас.
Я молчал. Я знал, что он сегодня весь день следил за завтрашним прогнозом погоды на Горне. Нельзя, значит нельзя.
- Завтра на Горне норд-вест 49 метров в секунду, - после некоторой паузы добавил он, - при таком ветре идти нельзя.
- Что ж, - я нарушил напряженную тишину, - значит будем есть борщ.
Как и подобает настоящему французу, Томас любит готовить. А чем ещё заниматься на яхте? Но русский борщ его пленил.
Перед едой я начистил несколько долек чеснока и лука, налил в отсутствие водки по стопочке вискаря и насыпал в блюдце соли:
- Смотри, надо делать вот так! - я разрезал пополам дольку чеснока, обмакнул её в соль, положил на кусочек хлебца и приготовился к трапезе. Катерина тем временем накладывала борщ.
- Давай! - скомандовал я, залпом опрокинул вискарь, закусив его чесноком, и принялся за борщ.
Томас последовал моему примеру. Мы не заметили, как умяли по две порции борща.
- Уфф, жарко! - Томас дышал ртом, пытаясь остыть от вкусовых ощущений. А как же! Вискарь, чеснок, плюс немножко красного перчика в борще - всё это придавало ужину незабываемую остроту чувств, - может, теперь выпьем вина?
- Томас! Тебя никто не учил не пить на понижение? - спросил я.
- Нет. А как это?
Эх… Вот она, французская неграмотность!
- Очень просто. После одного напитка нельзя пить другой, который ниже градусом, понимаешь?
Томас и впрямь не знал этого.
- Хорошо. А что нам теперь делать?
- Если начали пить виски, потом нельзя пить вино, в нем меньше градусов. У тебя вчера голова болела как раз от этого. Давай продолжать виски.
И я налил ещё по соточке.
День подходил к концу. Завтра будет завтра. Надо хорошо выспаться, неизвестно, что и как будет потом. Мы с Томасом вышли наружу перекурить, спугнули любопытных морских львов, изучавших в закате дня нашу яхту, и уже через минут десять мирно храпели в своих каютах.
...продолжение следует...