Один мой день в деревне племени Каро.
В деревне Кольчо я навсегда возненавидел петухов.
Если вы глубокой чёрной ночью лежите в своей палатке посреди маленького африканского поселения, то это ещё не значит, что вы спите. Допустим, звёзды и луну вы можете выключить, накинув тент сверху. Дневную духоту вы разгоните ночным ветерком со стороны Омо, оставив открытым вход.
Но куда вы денетесь от этих кукарек?
В деревне Кольчо я научился различать первых, вторых, третьих петухов... дальше я сбивался, ибо больше заснуть уже не мог. Первые начинали орать уже примерно в два ночи. Хорошенько откашлявшись и отсморкавшись, животное вдруг выстреливало в ночь резким ломаным звуком, который затем скатывался вниз, в бульканье и треск. Это была всегда одна и та же тварь, где-то рядом, и она только давала команду. Десяток, два, а может и больше этих недостраусов в течении где-то получаса убивали мой сон с особым садизмом. Следующая организованная атака случалась ровно через полтора часа. Сон смывало. В висках злобно металась вчерашняя арака, преследуя мысль. Хотелось одного - взять викторинокс и, найдя зачинщика, жестоко его кастрировать.
Именно с этой мыслью я встречал третьих петухов, уже перед самым рассветом.
Очевидно, что на утро, слегка вынув себя наружу, я одним своим видом сразу встречал сочувствие и поддержку.
Ладно... Таким образом я просто показал вам обязательный стартовый будильник, обычный в сообществе один-мой-день.
А это мои гости.
В руках угрожающего вида копья. В глазах неподдельный интерес, исключительно зоологического характера.
С утра занимают позиции, сквозь стенки палатки наблюдая муки пробуждения этого человекообразного...
Отвлеклись они на эту деваху.
За день она проходит мимо меня раз десять, искристо покачивая всеми своими... калабашами, в надежде, что я сделаю ей пикчу.
Настойчивая, да.
Вот и сейчас она раздаёт пацанам какие-то инструкции... Умытая, явно только что приняла свежую ванну.
Но пора и мне принять в себя ванну и освежиться в кофе.
А то вот... подкрепление прибывает. Салям, бой.
Что? Ну да... освежиться в ванной и принять в себя кофе. Это всё петухи... завтра я поломаю им весь курятник.
А вот так выглядит моя дислокация.
Столбики по кругу означают загончик для баранов и козлов. Одна местная семья гостеприимно распахнула его и для меня тоже.
Надо будет к обеду натянуть тент над столбиками. Если судить из источников, то ад - это всего лишь летний филиал мартовской долины Омо.
Я знаком с источниками. И на реке Омо я жил в марте. Могу сравнить.
Но, кажется, мне не суждено приготовить себе кашку для завтрака прямо на месте.
Мама Чомы уже заняла очажок.
Вот она. Пережаривает сорго для фаршо, местного недопива.
Вчера было то же самое и я вежливо ждал... Час, потом второй...
Дама из ближайшей тукули, наблюдая мои страдания, вдруг подошла ко мне с калабашем в руках и молча поставила его передо мной. На дне плескался традиционный утренний напиток людей племени каро - кофе, но сваренный не из зёрен кофе, а из шелухи.
Вот так выглядел мой вчерашний утренний кофе в Кольчо.
Сейчас я покажу вам ванну.
Спускаюсь в долину, к реке. До неё отсюда минут пять или семь.
Рассвет - это благословенное время в Африке. Солнце выстреливает с той стороны громадной долины. Успеваю прикрыться лысой кроной какого-то растения. Где-то далеко, взмахом шашки, совсем по-донскому блеснула Омо, разрубая свою зелёную пойму.
Неведомые мне птицы торопятся допеть свою песню, странные деревья и цветы, пыльные тропинки ушедших стад между ними.
Вокруг буш. Колючий, непроходимый... и не слишком приветливый.
Ухожу немного не той тропкой, теряюсь... выхожу на берег всего лишь старицы. Поворачиваю. Встречаю вот этих охотников, показываю им пустой котелок, они быстро выводят меня на тропу к самой реке.
Удачной охоты, Маугли!
На реке чуток свежо и совсем тихо. Омо, сильно похудевшая за сезон, неслышно стремится в Туркана.
Но...
На минуту я легко вспоминаю свою таймешу, так же зачаленную по утру на Хопре, с точно таким же высоким берегом вместо горизонта.
Зачёрпываю водички, вешаю котелок, быстро развожу костёр.
Моюсь, чищу зубы... Пока кипнул котелок, даже успеваю постираться.
Не торопясь готовлю кашку, завариваю чаёк, и располагаюсь под обрывом. Солнце ещё не скоро придёт ко мне.
Завтрак на реке Омо.
Лепота.
Сижу в одних трусах, пью чай с печенюшками. Бессонная ночь забыта.
Вот сверху к воде сбежали собачки, где-то плюхнулась здоровенная рыбина.
Две дамы лихо спустились на пляж с довольно крутого обрыва, гремя пустыми жёлтыми канистрами и о чём-то громко споря. В мою сторону даже и не посмотрели, хотя белее меня в этих местах только кости, разбросанные в буше. Одна даже присела и... сходила по-маленькому...
Э-ээ... ничего удивительного, да. Конструкция традиционных юбок из козлиных шкур позволяет женщинам каро делать всё, не стесняясь присутствия завтракающего мужчины, даже слегка не местного.
А вот на горизонте замаячили две фигуры помоложе... Сначала изучили мои сохнущие тряпки. Затем принялись за меня, невзначай присев рядом. Долго разглядывают, перешёптываются, о чём-то совещаясь, и тот, кто постарше, в конце концов неуверенно выдаёт: "Гифт!"
Поднимаюсь в деревню. Все уже проснулись.
Некоторые наводят порядок на вверенной им территории.
Чома тоже уже проснулся и зовёт меня позавтракать, традиционным образом. Принятым в племени каро, да.
Заходим в гости к его сестре, той самой даме, которая угощала меня кофе вчера.
В самой тукули довольно просторно... но уж очень низкий вход, кроличья нора, со всеми вытекающими. Поэтому решаю не завтракать слишком интенсивно, ибо не хочу попасть в местный мультфильм.
Заползаю. Рассматриваю. Темно, на все восемьсот. Очаг из сложенных камней в стороне, несколько коровьих шкур на полу из песка и пыли. Мебели нет. Все предметы обихода развешаны под крышей - посуда, пучки каких-то трав, мачете, отрубленная вяленая белая рука, тряпки, корзины... чехол от манфротовского штатива, точь в точь, как мой...
Сегодня на завтрак в семьях долины Омо кушают кашу из сорго, усиленную кислым молоком. Подозреваю, что так было и вчера, и двести лет назад.
Деревянная ложка, калабаш из тыквы. Осторожно отодвигаю ложкой молоко, ибо не люблю никакое в принципе. А вот кашу я бы принял на вооружение даже дома. Вполне.
Потом опять было кофе и протянутые только для меня два варёных петушиных куриных яйца, от которых я отказался. Да будь это яйца того-самого-петуха, я бы всё равно отказался, ибо я очень хорошо знаю производительность здешних несушек.
Петухи тут только глотки ночами драть умеют.
Пока свирепый жёлтый карлик ещё пожирает Аравийский полуостров (ну примерно) я должен обойти деревню, знакомясь и снимая.
Но сначала я достаю... нет, не только конфеты.
Вот она, первая жертва. Парень, по-моему, кое-что висит у тебя совершенно зря.
Визг и вопли младенцев сотрясают деревню Кольчо.
Чукча идёт с пипеткой в руках... нет, с двумя, безжалостный и неотвратимый.
И победить его можно только смекалкой.
Вот, племянник Чомы, далеко пойдёт. Ещё на дальних подступах завидев меня, он с разбегу бросается к мамке на колени и быстро вставляет сиську в рот.
- Ну чё уставился, со своими пипетками?! Занят я, не видишь, что ле? Зайди попозже.
Уже к одиннадцати жара накрывает на все сорок пять.
Козлы заняли всякую тень.
Петухи молчат в унынии, ибо зной вокруг.
Фотографировать некого, незачем и просто не по силам.
Иду вон к тем балбесам. Пить сорокаградусное пиво.
Все чинно восседают-возлегают на поркотах, на вынесенных коровьих шкурах, либо просто окунув задницу в пыль.
Лишь мальчишкам всё нипочём. Время от времени они срываются к реке. Купаться.
Ленивые разговоры. Сонные мухи. Жидкая тень акаций.
Едкий, обжигающий глоток пива из пыльной бутылки.
Периодически кто-нибудь зовёт нас прерваться. На пожрать, в ближайшей тукули.
Жирная козлятина, довольная и сытая братва. Из столовых приборов - нож, мой.
Но главное развлечение это не козлятина. И, тем более, не пиво.
Главное развлечение в Кольчо это фаранджи.
Их приезд вносит некоторое оживление в расплавленный полуденный воздух.
Братва быстро берёт в оборот каждый въезжающий джип.
Двадцать US денег с машины... и на фига им пасти коров в буше? В сезон за день может подойти два десятка машин.
В результате два ближайших шалаша забиты ящиками с пивом. По самую соломенную крышу.
Но больше всего впечатляет предварительный мэйк-ап.
Где-то в районе десяти утра Кольчо начинает бурлить. В руках у каждого односельчанина появляются баночки с разведённым мелом, пучки травы и цветов... В ход идёт всё - от сухой кукурузы до пустых банок из-под колы.
Деревня готовится к приезду фаранджи. Деревня превращается в большую гримёрку.
В Кольчо есть начальная школа.
Но, думаю, она часто простаивает из-за нехватки мела.
Странное чувство испытываешь, увидев как вчерашний серьёзный дяденька, с которым ещё вчера вечером пил медовуху, утром вдруг превращается в клоуна.
- Ну, как тебе? Сорвём мы сегодня свою сотню быр?
Аниматоры, млин...
В таком виде они будут разгуливать до вечера, поджидая фаранджи. А как иначе? Ведь каро это наиболее даровитое племя долины Омо в области декорирования.
Так гласит Лонька.
Бедных(хе!) фаранджей как правило привозят в тот час, когда на открытом солнце можно успешно поджарить бифштекс.
Обычно бодренькие и чистенькие, они выгружаются из джипов, горстями раздают вокруг улыбки, конфеты и обязательные ручки... и сразу же попадают под пресс туземного внимания.
- Ван фото, файф быр! Ту?! Но, но...
Наблюдаю, как поочерёдно, мои хитрющие каро как бы невзначай принимают картинные позы с видом на Омо.
И фаранджи, как прирученные, идут осматривать жизнь и быт аутентичной деревни эпохи раннего железного века.
Хозяйки, до того из-за жары возлежавшие где-нибудь в тенёчке, срочно хватаются за домашнюю работу.
И как вы думаете, что вопит мне вон тот полосатый абеша, продюсер экскурсии? Не надо, мол, нас фотографировать! Зато улыбающийся француз молодчина... Единственный, кто подошёл к нам под акации после... покосился на калабаш с теджем у меня в руках, рассмеялся.
- Ты, - говорит, - я вижу, здесь хорошо адаптировался...
Поговорили. Приятный и умный мужик.
Но видать, я тогда и вправду был больше похож на начало железного века, ибо спустя пару недель он летел из Лалибелы, сидя в самолёте прямо передо мной...
И не узнал.
Спадает волна джипов. Волна жары - ещё нет.
Мы давно уже перешли на отменный тедж... в большом шаровидном калабаше, он медленно идёт по кругу, из рук в руки. Странно, казалось бы, сладкий напиток, но отчего-то легко пьётся в такую жару. Лучше пива, точно... Но нужно быть внимательным и всякий раз вынимать из калабаша диких африканских пчёл, которые ныряют туда как пьяные десантники в фонтан... и так же потом себя ведут.
А вот арака в маленькой бутылочке может оказаться лишней.
Но и она идёт по кругу.
Кто-то приносит рыбу.
На Омо её так и запекают, обкладывая кусочками коры.
Получается вкусно.
Арака потихоньку делает своё праздничное дело - братва начинает запевать.
Я подпеваю, мотив легко ловится.
- О-ооо... Тил-антил-акабо... Я убил муравья в его собственном доме.
- Акация, слышь, акация... Зачем он убил муравья?
Молчит акация. Распустила шипы.
В плотном жёлтом мареве над сухой долиной клубком валится куда-то за реку здоровенная стая грифов.
Как там... у классиков? По ком парят грифы?..
Буш хорошо умеет прятать падших.
Только вихри пыли поднимаются по долине тут и там.
Это пастухи номадов гонят по тропам свои стада на водопой.
Скоро будет вечер.
А вечером Кольчо оживёт. И это будет уже жизнь, а не индейский отжиг.
Задымят очаги в три камня и к реке потянутся бабы, нагруженные детьми и канистрами, ребятня... и даже мои лоботрясы и собутыльники захотят освежиться.
И я снова достану камеру.
Но всё, что я наснимал и узнал за четыре дня деревни племени Каро я буду рассказывать не здесь и не сейчас.
Только африканских постов у меня наберётся с десяток, пока я доберусь до Кольчо.
А это был просто один мой день.
Но почему "был"?
Вечерний дижестив в виде зарезанного барашка.
Завалили прямо у палатки, охальники.
Так всегда. С утра вы можете хотеть вполне персональной мести, но к вечеру всё равно пострадает невинная овечка.
Прошу прощения у всех, кто неравнодушен. Написать до ката "много крови" часто означает дополнительный интерес.
Мне такого рода интерес не нужен.
Вечер в Африке не имеет сумерек. Это непривычно. Но вечер в племени каро непривычен тем, что отбирает у вас какое-либо визуальное восприятие. Нет электричества. Нет света. Только звёзды, луна и отблески костра, в которых как падшие звёзды, вспыхивают лица.
Зато вы учитесь воспринимать мир на запах. Нагретая за день пыль отдаёт его. Ветерок с Омо угощает запахом реки. Дым костра.
Зато вы учитесь осязать. Оказывается, коровья шкура, постеленная на земле у входа тукули, может быть бархатной.
А полированный тысячей ладоней калабаш с теджем?
И зато вы учитесь слушать. Слушать ночь в африканской деревне... а это цикады. Это тихая, но стройная песня дам, может быть даже тех самых... И это флейта Шауки́, совсем рядом.
Странное это дело - не видеть, но знать.
Тактильные, слуховые галлюцинации... а как же вкусовые?! - спросит меня каждый дочитавший.
Да никак!!! Дерьмо полное.
Эти каро просто осмолили тушу, а потом четвертовали её и снова осмолили. Мясо было сырым, но тем не менее, съеденным.
Дикари, начало железного века. И пока я больше ничего не хочу про них говорить.
А Шауки́ я вам всё таки покажу.
При дневном свете.
P.S. Интересно, кто-нибудь узнал маму Чомы во второй раз?