Русский Лютер ещё не родился...
Проблема эмиграции, на мой взгляд, рассматривается слишком поверхностно как сторонниками, так и противниками её. Следствием этого, в большей степени, субъективного взгляда на проблему, является заговаривание этой очень важной темы, что очень на руку бойцам невидимого интернет-фронта из конторы бывшего и одновременно будущего президента РФ. Но как только дискуссия переходит на этаж выше, спорить становится труднее, равно как и отрицать очевидное. Так давайте на некоторое время забудем о разницах в зарплате, порядке, порядочности и многом другом "здесь" и "там" и обратимся к несколько отвлечённым темам, а именно к истории религии.
Я не знаю, стоит ли обращаться подробно к истории раннего христианства. Вкратце повторю всем известные факты. После Христа учение его продолжилось апостолами. Из неорганизованных групп христиан образовались христианские церкви. (Русская православная церковь (далее РПЦ) настаивает, что эти церкви были православнами, намекая на единоличное продолжении этой линии.) Таким образом возникли пять древних Христианских Церквей: Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская, Римская и Константинопольская Церкви. Для решения общих вопросов созывались Вселенские Соборы. В 1054-м году от пяти древних Церквей отделяется Римская Церковь (Римо-Католическая) которая сама, без участия соборов, решила проводить изменения в своей структуре и взяла на себя труд толкования Святого Писания. Из-за перемен, которые были не приемлемы многими ee членами, в 1517-ом году отделились протестанты.
За исключением некоторых дат эти факты общеизвестны, но давайте проследим за движущими силами некоторых этих событий и постараемся уяснить для себя, что же нам следует ожидать от России и Запада в ближайшем будущем - ведь мы мыслим как правило только в категориях своей жизни и жизни наших детей, принимая решение уехать или постараться дожить до лучших времён со своей страной.
Надо сказать, что до выделение протестантизма из единой католической церкви последняя занималась массой вещей, с которыми общество не могло двигаться вперёд. И так же, как многим в мировой истории реформам предшествовали революции в земледелии, так же и буржуазной революции предшествовала революция духовная. Нарождающейся в 15-ом веке буржуазии пришлось обратиться к единственно известному массовому населению языку религиозных войн. По словам Энгельса, Реформация была первой решительной битвой в борьбе европейской буржуазии против феодализма, первым актом буржуазной революции в Европе.
Для того, чтобы понять, на что замахнулся Лютер, нужно представить себе роль и место церкви в структуре тогдашнего общества. „На протяжении всего Средневековья церковь играла значительную роль в жизни общества, идеально вписываясь в господствующий на Западе феодальный строй. Церковная иерархия была полным отражением иерархии светской: подобно тому, как в светском феодальном обществе выстроились разные категории сеньоров и вассалов - от короля (верховного сеньора) до рыцаря, так и члены клира градуировались по феодальным степеням от папы (верховного первосвященника) до приходского кюре. Являясь крупным феодалом, церковь в разных государствах Западной Европы владела до 1/3 количества всей обрабатываемой земли, на которой использовала труд крепостных, применяя те же методы и приёмы, что и светские феодалы. Узурпируя таким образом готовые формы феодального общества, получая от них бесчисленные плоды, как организация церковь одновременно формировала идеологию феодального общества, ставя своей задачей обоснование закономерности, справедливости и богоугодности этого общества. Монархи Европы в свою очередь шли на любые затраты, дабы получить от клириков высшую санкцию на своё господство“, ибо церковь приписывала себе так называемую апостольскию преемственность, в рамках которой любой священник, как продолжатель дела Христа, был отмечен его "первоначальным благословением", а посему мог, например, прощать грехи. Постепенно институт индульгенции превратился в очень доходное дело, в ситуацию, когда "рука руку моет" - церковь обретала контроль над не стеснявшимися в своих желаниях и проявлениях представителями власти, а те, в свою очередь, после покупки индульгенций обретали в глазах обывателей уже подрастраченную легитимность. Ни одна из сторон, естественно, перемен не желала. Тут-то и появился Лютер с требованием отмены индульгенций.
Мне очень нравится вот этот отрывок из "Настольной книги атеиста“ академика С. Д. Сказкина :
"Лютер выступил против претензий католического духовенства контролировать веру и совесть на правах посредника между людьми и богом. "Бог, - писал Лютер, - не может и не хочет позволяв господствовать над душой никому, разве лишь самому себе". Человек может спасти душу только посредством веры, которая непосредственно даруется богом, без помощи церкви. Это учение Лютера о спасении, или оправдании верой в искупительную жертву Христа, стало одним из центральных догматов протестантизма.
Лютеранская реформация провозгласила учение о всеобщем священстве, о равенстве всех верующих перед богом. Под лозунгом восстановления традиций раннехристианской церкви было выдвинуто требование упразднения обособленного сословия священников, устранения монахов, прелатов, римской курии, т. е. всей дорогостоящей иерархии. Требование дешевой церкви отвечало интересам бюргерства. Вместе с католической иерархией был отвергнут и авторитет папских декретов и посланий, решений соборов ("священное предание"), единственным авторитетом в вопросах веры было признано "священное писание''. Каждый верующий, согласно лютеранскому учению, вправе истолковывать его по своему разумению. Переведенная Лютером на немецкий язык Библия стала настольной книгой приверженцев реформированного христианства.
Центральное учение Лютера об "оправдании верой" вело к обмирщению религии. Отвергая церковную иерархию и особое священнодействие как путь "к спасению души", это учение рассматривало мирскую деятельность человека как служение богу. Не в бегстве от мира, а в земной жизни человек должен был искать спасение. Отсюда - осуждение монашества, безбрачия духовенства и т. п. Из учения Лютера следовало, что мирская жизнь человека и общественный порядок, который должен обеспечивать человеку возможность отдаваться вере, составляют важный момент христианской религии."
На этом я хотел бы закончить столь тягостное для читателя цитирование и перейти к некоторым конктетным моментам.
Для начала вопрос: что общего в скандинавских странах, США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, Германии, Нидерландах, Канаде, Швейцарии? Да, это именно те страны, куда направляются основные эмиграционные потоки. Но это ещё и те страны, где протестантизм с его 20 тысячами течений либо основная религия, либо (как в трёх последних из указанных стран) одна из двух ведущих религий. На мой взгляд, это совпадение не случайно. Если несколько утрировать выше сказанное в приложении к нам с вами, то получается, что мы либо уже переехали, либо собираемся переехать из православного государства в протестантское. Есть ещё католические Франция-Италия-Испания, но у Французов была своя реформация, во время которой, как писали свидетели событий, кровь текла по улицам и собиралась в лунки вокруг деревьев; а у последних двух стран сейчас известные проблемы, которые, на мой взгляд, очень сильно связаны с внутренней, в том числе религиозной, культурой.
Характерен вот этот отрывок из одного из форумов, под которым я тоже могу подписаться:
"В России тоже существовал свой аналог (протестантизма). Старообрядство.
Русское сельское хозяйство в царской России опиралось, прежде всего, на регионы со старообрядческим населением. Одно только село Балаково Самарской губернии имело такие огромные хлебные торговые операции, что могло диктовать свои цены лондонскому Сити (торговой бирже). В то время, как Пётр Первый мечтал о создании русского флота, старообрядческие монастыри Выга уже имели на Белом море своё судоходство, и их корабли доходили до Шпицбергена. В XIX веке Волжское пароходство, подмосковный промышленный район, знаменитая Трёхгорка, мощнейшие центры индустрии в Иванове-Вознесенском, Богородско-Глуховском, Орехово-Зуевском районах принадлежали старообрядцам.
До 60 % русских капиталов принадлежало старообрядцам и выходцам из старообрядческой среды.
Отличительной чертой старообрядчества через призму экономике, было воспитание отношения к труду (схожее с протестантским, т.е. упрощено чем твой труд и его результаты лучше, тем к тебе лучше относится Бог), а так же к честности. Отсюда честное купеческое слово, устойчивость сделок и не прозябание в контрактно-юридическом болоте, которое тормозит эконoмическое развитие."
К сожалению, этот свой шанс Россия упустила. Удивительным образом РПЦ была одной из первых, кто поддержал временное правительство - и это после всех выгод, полученных ей от сотрудничества с царским двором - начиная с Петра и его обязательной исповедью для всего населения с последующим докладом попов в соответствующем отделе. Момент был упущен, и сейчас, с возрождающейся РПЦ, мы оказались всё там же (а то и дальша), где была Европа до реформации 15-16 веков. И вот тут плавно хочется перейти к Льву Гумилёву.
Вот что он пишет в заключении своей книги "От Руси до России":
"Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за "своих" друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов,
характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения.
Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт. Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу - западноевропейскому миру, который ранее назывался "Христианским миром". Возник он в IX в. и за тысячелетие пришел к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Все это - итог длительного исторического развития.
Конечно, можно попытаться "войти в круг цивилизованных народов", то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция.
Этот простой, казалось бы, вывод можно сделать, лишь руководствуясь верными исходными посылками. А мы почему-то никак не хотим признать очевидного; основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания - она в эмоциях: симпатиях-антипатиях, любви-ненависти. И направление этих симпатий-антипатий вполне обусловлено для каждого этноса. Оценивать данное явление можно как угодно, но от этого оно не станет менее реальным."
Теперь было бы неплохо подвести некоторые итоги.
Когда мы испытываем совершенно логичное желание поучаствовать в судьбе страны в надежде застать лучшие времена, к наступлению которых мы готовы приложить серьёзные усилия - то есть делаем то, к чему призывают нас патриоты, следует не забывать, что:
- среди патриотов очень много необразованных людей, не способных мыслить категориями этногенеза;
- Россия сейчас находится в расцвете неофеодализма, и "нео" тут - только из уважения к технической стороне вопроса. Безусловно, феодализм в чистом виде - это строй военной аристократии, которой до недавнего времени в России не было. Но она нарождается сейчас в самой уродливой форме аристократии спецслужб. Сегодняшняя вертикаль - не что иное как вариант феодальной лестницы, где "вассал моего вассала - мой вассал". РПЦ исполняет ту же роль, что католическая церковь до реформации - легитимизацией феодального строя. В этой связи достаточно вспомнить недавнее заявление главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина, который, комментируя итог прошедшего съезда партии "Единая Россия", сказал буквально следующее: "Когда еще в истории России высшая власть в государстве передавалась так мирно, достойно, честно, по-дружески? Это настоящий пример доброты и нравственности в политике, пример, которому, по-моему, могут позавидовать не только наши предшественники и люди, жившие в советское время, но и граждане большинства стран мира, включая те, которые пытаются нас учить". Удивительно наблюдать, как нашим попам приходится выёживаться, чтобы прикрыть застрявшую в средневековье систему;
- из слов Гумилёва следует не только то, что России только предстоит пройти 500-летний путь Европы - с реформацией церкви, изменением отношения населения к труду, на этой основе изменением отношений между властью и народом (а в обратном порядке не выйдет, как бы ни хотелось), накоплением опыта внутриобщественных отношений на уровне технократического видения мира, а не типично русского эзотерического сознания, свойственного средневековью. Из его слов следует и нечто, о чём патриоты особенно упорно хотели бы забыть, а именно: "основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания - она в эмоциях: симпатиях-антипатиях, любви-ненависти. И направление этих симпатий-антипатий вполне обусловлено для каждого этноса. Оценивать данное явление можно как угодно, но от этого оно не станет менее реальным." И из этого следует одна очень неприятная истина - описанный европейский путь совершенно не гарантирован русским.
Есть мнение, что внутренний мир современного европейца делится на три части - мир сверхестественного, божественного, мир противоестественного, дьявольского, и, собственно, мир естественного, свойственного человеку. Это человеческое пространство - завоевание протестантизма, который отобрал исключительную божескую благодать у церкви и раздал её прихожанам, которые всеми способами начали доказывать наличие этой благодати у себя - и прежде всего упорным трудом, не спеша приписывать полученное кем-то богатство сотрудничеству с дьяволом.
Русский мир, не испытавший на себе перерождающего влияния реформации, до сих пор бинарен - в нём нет места миру естественного, и любое обогащение, даже как результат честного труда, народной массой будет восприниматься как дьявольское, нелегитимное. Отсюда поговорки из разряда "от трудов праведных не построишь палат каменных". Как бы вы ни были успешны, вам придётся прятать свой успех в ближайшие 500 лет за высоким забором.
И, пожалуй, последнее. На нескольких страницах выше я описывал трансформацию христианства, и мне могут вполне справедливо заметить, что мы сейчас совсем не так религиозны, как Европа во времена реформации, а значит не стеснены необходимостью реформироваться вместе с церковью и можем за 20 лет совершить то, на что религиозной Европе потребовалось полтысячелетия.
В этой связи напомню ещё раз Гумилёва: "Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения."
Не перепрыгнуть нам эти 500 лет. Мы, к сожалению приговорены к длительному развитию для приобретения других "императивов поведения". А вот сможем ли мы их приобрести в условиях недостаточной религиозности - это ещё тот вопрос! Сможем ли мы разрозненную массу потерявших культурно-религиозные корни граждан призвать мыслить иначе, не имея возможности убеждать примером Христа? Не уверен.
Ни мы, ни наши дети, ни внуки и правнуки наши не будут жить в обществе, где есть место человеческому, естественному, где это возведено в главный общественный принцип.
Не будут, если мы останемся в России.
На дворе 15 век. Русский Лютер ещё не родился.
Я не знаю, стоит ли обращаться подробно к истории раннего христианства. Вкратце повторю всем известные факты. После Христа учение его продолжилось апостолами. Из неорганизованных групп христиан образовались христианские церкви. (Русская православная церковь (далее РПЦ) настаивает, что эти церкви были православнами, намекая на единоличное продолжении этой линии.) Таким образом возникли пять древних Христианских Церквей: Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская, Римская и Константинопольская Церкви. Для решения общих вопросов созывались Вселенские Соборы. В 1054-м году от пяти древних Церквей отделяется Римская Церковь (Римо-Католическая) которая сама, без участия соборов, решила проводить изменения в своей структуре и взяла на себя труд толкования Святого Писания. Из-за перемен, которые были не приемлемы многими ee членами, в 1517-ом году отделились протестанты.
За исключением некоторых дат эти факты общеизвестны, но давайте проследим за движущими силами некоторых этих событий и постараемся уяснить для себя, что же нам следует ожидать от России и Запада в ближайшем будущем - ведь мы мыслим как правило только в категориях своей жизни и жизни наших детей, принимая решение уехать или постараться дожить до лучших времён со своей страной.
Надо сказать, что до выделение протестантизма из единой католической церкви последняя занималась массой вещей, с которыми общество не могло двигаться вперёд. И так же, как многим в мировой истории реформам предшествовали революции в земледелии, так же и буржуазной революции предшествовала революция духовная. Нарождающейся в 15-ом веке буржуазии пришлось обратиться к единственно известному массовому населению языку религиозных войн. По словам Энгельса, Реформация была первой решительной битвой в борьбе европейской буржуазии против феодализма, первым актом буржуазной революции в Европе.
Для того, чтобы понять, на что замахнулся Лютер, нужно представить себе роль и место церкви в структуре тогдашнего общества. „На протяжении всего Средневековья церковь играла значительную роль в жизни общества, идеально вписываясь в господствующий на Западе феодальный строй. Церковная иерархия была полным отражением иерархии светской: подобно тому, как в светском феодальном обществе выстроились разные категории сеньоров и вассалов - от короля (верховного сеньора) до рыцаря, так и члены клира градуировались по феодальным степеням от папы (верховного первосвященника) до приходского кюре. Являясь крупным феодалом, церковь в разных государствах Западной Европы владела до 1/3 количества всей обрабатываемой земли, на которой использовала труд крепостных, применяя те же методы и приёмы, что и светские феодалы. Узурпируя таким образом готовые формы феодального общества, получая от них бесчисленные плоды, как организация церковь одновременно формировала идеологию феодального общества, ставя своей задачей обоснование закономерности, справедливости и богоугодности этого общества. Монархи Европы в свою очередь шли на любые затраты, дабы получить от клириков высшую санкцию на своё господство“, ибо церковь приписывала себе так называемую апостольскию преемственность, в рамках которой любой священник, как продолжатель дела Христа, был отмечен его "первоначальным благословением", а посему мог, например, прощать грехи. Постепенно институт индульгенции превратился в очень доходное дело, в ситуацию, когда "рука руку моет" - церковь обретала контроль над не стеснявшимися в своих желаниях и проявлениях представителями власти, а те, в свою очередь, после покупки индульгенций обретали в глазах обывателей уже подрастраченную легитимность. Ни одна из сторон, естественно, перемен не желала. Тут-то и появился Лютер с требованием отмены индульгенций.
Мне очень нравится вот этот отрывок из "Настольной книги атеиста“ академика С. Д. Сказкина :
"Лютер выступил против претензий католического духовенства контролировать веру и совесть на правах посредника между людьми и богом. "Бог, - писал Лютер, - не может и не хочет позволяв господствовать над душой никому, разве лишь самому себе". Человек может спасти душу только посредством веры, которая непосредственно даруется богом, без помощи церкви. Это учение Лютера о спасении, или оправдании верой в искупительную жертву Христа, стало одним из центральных догматов протестантизма.
Лютеранская реформация провозгласила учение о всеобщем священстве, о равенстве всех верующих перед богом. Под лозунгом восстановления традиций раннехристианской церкви было выдвинуто требование упразднения обособленного сословия священников, устранения монахов, прелатов, римской курии, т. е. всей дорогостоящей иерархии. Требование дешевой церкви отвечало интересам бюргерства. Вместе с католической иерархией был отвергнут и авторитет папских декретов и посланий, решений соборов ("священное предание"), единственным авторитетом в вопросах веры было признано "священное писание''. Каждый верующий, согласно лютеранскому учению, вправе истолковывать его по своему разумению. Переведенная Лютером на немецкий язык Библия стала настольной книгой приверженцев реформированного христианства.
Центральное учение Лютера об "оправдании верой" вело к обмирщению религии. Отвергая церковную иерархию и особое священнодействие как путь "к спасению души", это учение рассматривало мирскую деятельность человека как служение богу. Не в бегстве от мира, а в земной жизни человек должен был искать спасение. Отсюда - осуждение монашества, безбрачия духовенства и т. п. Из учения Лютера следовало, что мирская жизнь человека и общественный порядок, который должен обеспечивать человеку возможность отдаваться вере, составляют важный момент христианской религии."
На этом я хотел бы закончить столь тягостное для читателя цитирование и перейти к некоторым конктетным моментам.
Для начала вопрос: что общего в скандинавских странах, США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, Германии, Нидерландах, Канаде, Швейцарии? Да, это именно те страны, куда направляются основные эмиграционные потоки. Но это ещё и те страны, где протестантизм с его 20 тысячами течений либо основная религия, либо (как в трёх последних из указанных стран) одна из двух ведущих религий. На мой взгляд, это совпадение не случайно. Если несколько утрировать выше сказанное в приложении к нам с вами, то получается, что мы либо уже переехали, либо собираемся переехать из православного государства в протестантское. Есть ещё католические Франция-Италия-Испания, но у Французов была своя реформация, во время которой, как писали свидетели событий, кровь текла по улицам и собиралась в лунки вокруг деревьев; а у последних двух стран сейчас известные проблемы, которые, на мой взгляд, очень сильно связаны с внутренней, в том числе религиозной, культурой.
Характерен вот этот отрывок из одного из форумов, под которым я тоже могу подписаться:
"В России тоже существовал свой аналог (протестантизма). Старообрядство.
Русское сельское хозяйство в царской России опиралось, прежде всего, на регионы со старообрядческим населением. Одно только село Балаково Самарской губернии имело такие огромные хлебные торговые операции, что могло диктовать свои цены лондонскому Сити (торговой бирже). В то время, как Пётр Первый мечтал о создании русского флота, старообрядческие монастыри Выга уже имели на Белом море своё судоходство, и их корабли доходили до Шпицбергена. В XIX веке Волжское пароходство, подмосковный промышленный район, знаменитая Трёхгорка, мощнейшие центры индустрии в Иванове-Вознесенском, Богородско-Глуховском, Орехово-Зуевском районах принадлежали старообрядцам.
До 60 % русских капиталов принадлежало старообрядцам и выходцам из старообрядческой среды.
Отличительной чертой старообрядчества через призму экономике, было воспитание отношения к труду (схожее с протестантским, т.е. упрощено чем твой труд и его результаты лучше, тем к тебе лучше относится Бог), а так же к честности. Отсюда честное купеческое слово, устойчивость сделок и не прозябание в контрактно-юридическом болоте, которое тормозит эконoмическое развитие."
К сожалению, этот свой шанс Россия упустила. Удивительным образом РПЦ была одной из первых, кто поддержал временное правительство - и это после всех выгод, полученных ей от сотрудничества с царским двором - начиная с Петра и его обязательной исповедью для всего населения с последующим докладом попов в соответствующем отделе. Момент был упущен, и сейчас, с возрождающейся РПЦ, мы оказались всё там же (а то и дальша), где была Европа до реформации 15-16 веков. И вот тут плавно хочется перейти к Льву Гумилёву.
Вот что он пишет в заключении своей книги "От Руси до России":
"Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за "своих" друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов,
характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения.
Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт. Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу - западноевропейскому миру, который ранее назывался "Христианским миром". Возник он в IX в. и за тысячелетие пришел к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Все это - итог длительного исторического развития.
Конечно, можно попытаться "войти в круг цивилизованных народов", то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция.
Этот простой, казалось бы, вывод можно сделать, лишь руководствуясь верными исходными посылками. А мы почему-то никак не хотим признать очевидного; основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания - она в эмоциях: симпатиях-антипатиях, любви-ненависти. И направление этих симпатий-антипатий вполне обусловлено для каждого этноса. Оценивать данное явление можно как угодно, но от этого оно не станет менее реальным."
Теперь было бы неплохо подвести некоторые итоги.
Когда мы испытываем совершенно логичное желание поучаствовать в судьбе страны в надежде застать лучшие времена, к наступлению которых мы готовы приложить серьёзные усилия - то есть делаем то, к чему призывают нас патриоты, следует не забывать, что:
- среди патриотов очень много необразованных людей, не способных мыслить категориями этногенеза;
- Россия сейчас находится в расцвете неофеодализма, и "нео" тут - только из уважения к технической стороне вопроса. Безусловно, феодализм в чистом виде - это строй военной аристократии, которой до недавнего времени в России не было. Но она нарождается сейчас в самой уродливой форме аристократии спецслужб. Сегодняшняя вертикаль - не что иное как вариант феодальной лестницы, где "вассал моего вассала - мой вассал". РПЦ исполняет ту же роль, что католическая церковь до реформации - легитимизацией феодального строя. В этой связи достаточно вспомнить недавнее заявление главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина, который, комментируя итог прошедшего съезда партии "Единая Россия", сказал буквально следующее: "Когда еще в истории России высшая власть в государстве передавалась так мирно, достойно, честно, по-дружески? Это настоящий пример доброты и нравственности в политике, пример, которому, по-моему, могут позавидовать не только наши предшественники и люди, жившие в советское время, но и граждане большинства стран мира, включая те, которые пытаются нас учить". Удивительно наблюдать, как нашим попам приходится выёживаться, чтобы прикрыть застрявшую в средневековье систему;
- из слов Гумилёва следует не только то, что России только предстоит пройти 500-летний путь Европы - с реформацией церкви, изменением отношения населения к труду, на этой основе изменением отношений между властью и народом (а в обратном порядке не выйдет, как бы ни хотелось), накоплением опыта внутриобщественных отношений на уровне технократического видения мира, а не типично русского эзотерического сознания, свойственного средневековью. Из его слов следует и нечто, о чём патриоты особенно упорно хотели бы забыть, а именно: "основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания - она в эмоциях: симпатиях-антипатиях, любви-ненависти. И направление этих симпатий-антипатий вполне обусловлено для каждого этноса. Оценивать данное явление можно как угодно, но от этого оно не станет менее реальным." И из этого следует одна очень неприятная истина - описанный европейский путь совершенно не гарантирован русским.
Есть мнение, что внутренний мир современного европейца делится на три части - мир сверхестественного, божественного, мир противоестественного, дьявольского, и, собственно, мир естественного, свойственного человеку. Это человеческое пространство - завоевание протестантизма, который отобрал исключительную божескую благодать у церкви и раздал её прихожанам, которые всеми способами начали доказывать наличие этой благодати у себя - и прежде всего упорным трудом, не спеша приписывать полученное кем-то богатство сотрудничеству с дьяволом.
Русский мир, не испытавший на себе перерождающего влияния реформации, до сих пор бинарен - в нём нет места миру естественного, и любое обогащение, даже как результат честного труда, народной массой будет восприниматься как дьявольское, нелегитимное. Отсюда поговорки из разряда "от трудов праведных не построишь палат каменных". Как бы вы ни были успешны, вам придётся прятать свой успех в ближайшие 500 лет за высоким забором.
И, пожалуй, последнее. На нескольких страницах выше я описывал трансформацию христианства, и мне могут вполне справедливо заметить, что мы сейчас совсем не так религиозны, как Европа во времена реформации, а значит не стеснены необходимостью реформироваться вместе с церковью и можем за 20 лет совершить то, на что религиозной Европе потребовалось полтысячелетия.
В этой связи напомню ещё раз Гумилёва: "Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения."
Не перепрыгнуть нам эти 500 лет. Мы, к сожалению приговорены к длительному развитию для приобретения других "императивов поведения". А вот сможем ли мы их приобрести в условиях недостаточной религиозности - это ещё тот вопрос! Сможем ли мы разрозненную массу потерявших культурно-религиозные корни граждан призвать мыслить иначе, не имея возможности убеждать примером Христа? Не уверен.
Ни мы, ни наши дети, ни внуки и правнуки наши не будут жить в обществе, где есть место человеческому, естественному, где это возведено в главный общественный принцип.
Не будут, если мы останемся в России.
На дворе 15 век. Русский Лютер ещё не родился.