Burnлеск
Примерно месяц назад я привез себе блестящие пластмасски на машину - и активно стал мучаться. Я сразу понял, что когда я их налеплю, моя машина будет похожа на машину Тимати, разве что без розовых утят на антенне.
Я даже честно вывез все это сияющее барахло к Владику на дачу в позапрошлые выходные, но наклеить их мне не удалось. Этому препятствовали сорок два литра пива, и наступившее после него утро. В основном, конечно, пиво - потому как ночью, когда мы пили желтое счастье, мы активно обсуждали завтрашнеме навешивание блестящего безумия на хладнокровное черное железное тело. Мы даже настолько увлеклись тогда, представляя все это действие в лицах, что когда я проснулся, и узнал, что один из пластмассовых апологетов уехал с утра пораньше домой, сразу не поверил, и загрустил.
Он уехал, а наш вчерашний оптимизм в виде семи полтарашек в холодильнике, остался. Поэтому мы с Владиком сели на завалинку, открыли прозрачные снаряды, и стали смотреть на надвигающийся закат. Как мы к этому не готовились, но ночь наступила внезапно - когда я открыл глаза в машине, вокруг меня мчались непрекращающиеся отблески уличных фонарей, отчего захотелось немедленно выпить. Мою неуверенно попытавшуюся пошаркать на предмет выпивки по сторонам руку охладил Мусин холодный голос. “Куда!?” - только и сказала она, и в моей голове сразу сложились остатки калейдоскопа. Оранжевый туалет, качающаяся лампа, увешанная жужжащими оводами, майка, надетая наоборот, потерянные сланцы - картина остатка воскресенья нарисовалась в моем сознании во всей красе.
- Минералку то хоть ты взяла? - только и смог спросить я перед тем, как остатки цепляющегося за неровные отблески фонарей моего разума, погрузили меня обратно в нирвану.
Минералка дома наутро была. Также, как и ремонт соседей сверху. Они начали его недавно, но всего лишь продолжили традицию соседей еще более верхних. В нашем доме все время кто-то ремонтируется. Более того, приходит такое время, что те, кто, казалось бы, совсем недавно, сделали ремонт, начинают думать о следующем. Я тоже, если честно, хочу купить профессиональный перфоратор Хилти и, передвигая его вдоль стен, превратить свою квартиру в коллекцию дыр. При этом я понимаю, что каждую следующую дырку нужно сверлить чуть в стороне от предыдущей, чтобы количество отверстий на квадратном метре стало максимальным к возможному. Примерно так поступают все жители нашего дома. Я живу в единственном на планете доме-тёрке.
В общем, я проснулся, привычно заправил в уши многоразовые беруши, и стал готовиться предстать трезвому свету (деловому миру). Занятие это непростое, учитывая вчерашние посиделки, поэтому я пошел отмокать в ванну. Прийти в себя за два часа не получилось, поэтому я поехал играть в русскую рулетку с местными полицейскими.
Рулетку я в тот раз выиграл, но ящик с блестящим барахлом жёг мое сознание всю неделю. А потом следующую. И ещё…
И вот оно (счастье) - началось! Мы приехали с Костиком и Каной к Владику в сад для реализации хромированного безумства. Я открыл багажник предстоящей жертвы, и начал выгрузку подготовительного сора. Сначала пошли: два раскладных кресла, мангал с торчащими шампурами, столик, два спальника, палатка, казан в мешке, недожаренный на Сунукуле уголь, надувной огромный матрас, насос для него, инвертор для насоса, и ящик с обычным автобарахлом. Весь этот скарб занял ту часть Владикового сада, которую он предполагал использовать для аварийных посадок межконтинентальных авиалайнеров, если вдруг что. Под конец на зеленую траву был выгружен виновник торжества - ящик из гофрированного картона, содержащий в себе мечту автотюнинговых имбициллов. Он был огромен и прекрасен - так думали мы, обходя его по дороге к мангалу и пиву.
Сначала клеить получалось не очень. Виной тому был кальян и все те-же двухлитровые патроны с желтым саботажем. Спасибо Мусе - она особо не пила, следя за тем, чтобы никто из нас не упал лицом в костер. Борщ на тот момент был в Америке, поэтому никто из присутствующих на дневной вечеринке, не пострадал серьезно. Никого не укусило пятнадцать клещей враз, и неокровавленный топор пролежал без дела весь этот день.
Потом Мусе надоело наше алкогольное бездействие, и она начала командовать. Получалось это, понятное дело тоже не очень - ведь она начала пить с одиннадцати, а мы, приехав, только с двух. Тем не менее, мы люди опытные, и смогли разобрать и понять, о чем она нам говорит. Так мы зажгли кальян, развели мангал, и пошли клеить одну глупость на другую. Блестящие штучки, которые я привез с неимоверными трудами из города-героя Дубаи подходили на машину идеально. Единственная засада была в том, что неведомый сингапурский чиновник-олигарх брал немыслимые (наверное) взятки, по причине чего на них (запчастях) было невероятно мало три-эмовского скотча. И я боялся, что все это хромированное великолепие отвалится на первой же полуметровой выбоине. Поэтому мы наклеили не все, что было придумано азиатским дизайнером во время его макового прихода. Кое-что осталось, потому что кто-то не предусмотрел дырку под ключ в бачке бензиновом, или присутствие уже сияющей крышки на капоте.
Зашумели комары, телевизор заголосил зеленым травяным голосом о футболе и мы, обдирая коленки о бетонную плитку, которой Владик хотел заменить для случайных английских пилотов, привычные дорожки Хитроу, поползли на свет. Около света были девушки, пиво и мясо, поэтому мы остались.
Потом мы разлили кальян, потеряли все телефоны, порвали тент, который прикрывал нас с севера, перевернули тумбочку с телевизором, и только посте того, как во Владиковой пачке закончились последние неподкуренные сигареты, ушли спать. А потом в семь сорок зазвонил будильник в моем телефоне, который никто не слышал. Кроме Каны. Она долго лежала, и ждала, что один из четырез Франкенштейнов наверху проснется и уберет звук. Сшитые вкривь и вкось природой мы ворочались наверху, жевали иссохшими губами, но звук не слышали. А Кана вообще пила мало накануне - наверное, именно поэтому она оказалась единственной, кто слышал этот звук. Её зарядка по убиванию меня увенчалась успехом - я проснулся, а телефон - нет.
Поэтому сейчас она спит, а я пытаюсь вспомнить этот день! J