СУД НАД БОРИСОМ МИРОНОВЫМ. СВИДЕТЕЛИ ОБВИНЕНИЯ ВСТАЛИ НА ЗАЩИТУ ПОДСУДИМОГО
Оригинал взят у mironovboris в СУД НАД БОРИСОМ МИРОНОВЫМ. СВИДЕТЕЛИ ОБВИНЕНИЯ ВСТАЛИ НА ЗАЩИТУ ПОДСУДИМОГО
«Свидетель обвинения» - тяжелые, как булыжники, слова, в них неискушенному российскими судами гражданину слышится непререкаемая очевидность преступления, в котором обличает обвиняемого тот, кто своими глазами видел нечто противозаконное или, по крайней мере, своими ушами слышал о совершенном злодействе. Таков обывательский стереотип, навеянный нам бесчисленными детективами и криминальными сериалами, впрочем, такова должна быть и действительность, ибо свидетель обвинения должен-таки в чем-нибудь да обвинить и обличить подсудимого.
Так что, когда государственный обвинитель Рыбак возгласил на суде по делу писателя и политика, экс-министра печати Бориса Миронова о том, что в судебное присутствие явились двое свидетелей обвинения, зрители заволновались и встрепенулись: ну, вот, наконец-то и выяснится, какое преступление совершил подсудимый, кроме того, что он аж в 2007 году написал свою книгу «Битва с игом иудейским», признанную экстремистским изданием спустя семь лет, в 2014 году.
Первым на крошечную трибунку, похожую на куриный насест, взошел свидетель Юсупов Виталий Батырович, человек лет пятидесяти, с внешностью свободного художника и вольнодумца. Очень странно было услышать, что он оказался директором «Торгового Дома «Алгоритм», занимавшегося распространением книг издательства «Алгоритм». Впрочем, что ж удивляться, единственный из торговцев, кто сегодня еще может сохранить облик вольнодумца и свободного художника, - это продавец книг. Положение современного книгоноши, так сказать, обязывает сохранять облик порядочного человека.
После разъяснения прав и обязанностей свидетеля судья Сафина уточнила: «Вы знакомы с Мироновым Борисом Сергеевичем? Если «да», то с какого времени?».
Свидетель Юсупов не отрицал: «Да, примерно с 2009 года».
«Какие отношения у вас с ним сложились?», - продолжила судья.
Свидетель удивился вопросу: «Рабочие отношения. Знал, что это автор нашего издательства, и все».
Судья уточнила: «Значит, причин для оговора Миронова у вас нет?».
Свидетель еще больше удивился: «Не-ет».
Исполнив ритуал, суд приступил к допросу свидетеля. А мы напомним, что это свидетель обвинения, и по мнению следствия имеет все основания обличить писателя Бориса Миронова в преступлении закона.
Обвинитель Рыбак, приняв важный вид, изрек первый вопрос, почерпнутый им, вероятно, из старых детективов о комиссаре Мэгрэ, любившем озадачивать свидетелей престранным ребусом: «Что вам известно по данному делу?».
Свидетель Юсупов, не исчерпавший на сегодня весь запас удивления, пожал плечами: «Слышал, что книгу запретили».
Обвинитель напомнил свидетелю, что знания его по этому делу должны быть несколько шире: «Где вы работаете?».
Свидетель обрадовался конкретному вопросу и повторил только что сказанное судье: «В «Торговом Доме «Алгоритм». Я реализую книги издательства «Алгоритм».
Обвинитель потребовал конкретики: «Какую книгу Миронова вы реализовывали?».
Свидетель хорошо помнил: «Битва с игом иудейским».
Рыбак снова вошел в роль Мэгрэ: «Расскажите поподробнее об этой книге».
Новый вопрос ввел свидетеля в ступор. Что имел в виду обвинитель - какого цвета у книжки обложка? Какая картинка на ней нарисована? Или что в ней написано? Или, наконец, как она продавалась и был ли на нее спрос? Впрочем, знал ли сам обвинитель, о чем спрашивал? Поперебирав все возможные варианты, Юсупов честно признал: «Я ее даже не читал. Мы берем книги на реализацию и рассылаем по всей стране. Книга печаталась издательством «Алгоритм», потом она перешла в Торговый Дом. Все».
Рыбак, как истовый поклонник комиссара Мэгрэ, глубокомысленно разъяснил непонятливому свидетелю: «Нас интересуют обстоятельства печати книги «Битва с игом иудейским».
Зал охватил зрительский азарт: обстоятельства печати! В глазах сразу всплыла картина дореволюционных времен - подпольная типография, сознательные рабочие в подвале тайно печатают ленинскую «Искру», жандармы накрывают подпольщиков, кидают их в казематы. А еще вставала перед глазами секретная перепечатка солженицынского «Архипелага Гулаг» в советские годы, когда доверенная машинистка в пяти экземплярах отстукивала книгу на машинке, и ее разносили по квартирам надежных людей, а там создавали собственные машинописные копии. По следам этих тайных экземпляров рыскало КГБ, накрывало квартиры с распечатками, кидало смутьянов в подвалы Лубянки. Короче, ужасы царизма и коммунизма! А как сегодня, сейчас печатают крамольные книги? Наконец-то узнаем!
Но свидетель разочаровал публику и, кажется, обвинителя тоже: «Я печатью книг не занимался. Издательство оплачивает книгу в типографии. Она поступает в Торговый Дом».
Никакой подпольщины, никакой секретности. Скука законности и правопорядка.
«Где находилась книга?» - насупился обвинитель, удрученный простотой и открытостью современной книжной печати.
«На складе», - недоуменно ответил свидетель обвинения. А что, интересно, он мог еще ответить на подобный вопрос, ну, где еще может издательство хранить тираж книги, выпущенной совершенно законно, незапрещенной, вовремя оплаченной? Дома в шкафу? Или на явочной квартире? Или в жилище друзей, за что сел в тюрьму в свое время Алексей Максимович Горький, согласившийся хранить тираж запрещенной большевистской литературы у себя на квартире в Нижнем Новгороде. Кстати, сегодня там мемориальный музей, где рассказывают и об этом подвиге великого пролетарского писателя.
«Это был основной тираж или дополнительный?» - снова прицелился прокурор раскрыть нечто незаконное.
«Было два или три тиража», - пожал плечами Юсупов, не понимая, в чем преступность дополнительных тиражей.
Прокурор выдохся, не помогла школа комиссара Мэгрэ, не выручили наставления старших по званию. Эстафета вопросов перешла к стороне защиты.
Слово взял подсудимый Борис Миронов: «Меня интересует механизм получения вами книг от издательства. Вы на каждую книгу получаете отдельный договор?».
«Нет», - отозвался свидетель Юсупов, - у нас общий договор на все издаваемые в издательстве книги. Этот договор я заключал с директором издательства «Алгоритм».
Миронов продолжал: «У вас бывают договоры с авторами о распространении их книг?».
Юсупов отрицательно покачал головой: «С авторами мы дела не имеем».
«Тогда вопрос, что называется, в лоб, - напирал Борис Миронов. - Заключал ли я договор с вами на реализацию моих книг?».
«Нет», - однозначно и коротко ответствовал свидетель обвинения.
Теперь в допрос вступила сама судья Сафина: «Назовите ваши обязанности с 2010-го по 2015 годы».
Свидетель обвинения принялся с готовностью перечислять: «Контроль за отгрузкой, оплатой, заключение договоров с книготорговыми организациями как Москвы, так и регионов. Все технические вопросы».
Судья: «Вы помните, в каком году вы получили на реализацию книгу «Битва с игом иудейским»?».
Свидетель попытался вспомнить: «Первый тираж был еще до меня. Потом, когда я пришел, ее допечатывали, а когда - не помню».
Судью заинтересовала денежная сторона дела: «По поводу авторского гонорара Миронову вы можете что-то пояснить суду?».
«Нет, - отказался свидетель, - это дело издательства».
Казалось, показания свидетеля исчерпаны до дна. И в ответах его вроде бы ничего обличающего писателя не прозвучало. Но это на наш обывательский взгляд, а ловкий прокурор нашел-таки в них и сучок, и задоринку. А как вы хотели, на то он и обвинитель, чтобы обвинять! Наш доморощенный Мэгрэ величественно поднялся со стула: «Ваша честь, прошу огласить показания свидетеля Юсупова на следствии в связи с существенными противоречиями его показаний в суде».
В глазах Юсупова заметалось тревожное изумление: где, когда и что он соврал, оговорился, оступился? А прокурор тем временем уже получил добро судьи и раскрыл нужный том уголовного дела: «С апреля 2010 года по 2015 год я являлся генеральным директором «Торгового Дома «Алгоритм». Книга «Битва с игом иудейским» издавалась дополнительным тиражом в марте 2014 года в количестве двух тысяч экземпляров. После этого издательство «Алгоритм» известило Миронова о том, что он может забрать авторский гонорар в количестве двухсот экземпляров. Об этом свидетельствует накладная. Миронов забрал десять процентов от тиража книги». Прокурор победоносно оглядел зал, вот оно - утаенное свидетелем - гонорар Миронову выдали, да еще, - преступное разгильдяйство! его собственноручно написанными книгами. А что он с этими книгами сотворил? А?! Вот в чем должен разобраться суд!
Судья Сафина, видно, разделяла мнение прокурора о противоречиях, потому что сурово спросила свидетеля: «Подтверждаете ли вы показания, которые были оглашены?».
Юсупов замученно прикрыл глаза, он уже устал удивляться: «Да. А в чем противоречия-то? К нам в Торговый Дом приходило книг на десять процентов меньше тиража. Но сейчас меня об этом не спрашивали».
На это же обратил внимание и адвокат Бориса Миронова - Иван Миронов: «Ваша честь, прокурор незаконно использует понятие «противоречия», в том, что сказал сегодня свидетель, и в том, что говорил он на предварительном следствии противоречий нет. Стороне обвинения просто надо чётче задавать вопросы».
На что судья привычно взяло под своё крыло прокурора: «Государственный обвинитель вправе задавать те вопросы и в том порядке, в каком он находит нужным их задавать».
Тогда с вопросом к свидетелю обвинения вновь обратился подсудимый писатель: «После марта 2014 года какие-либо новые издания «Битвы с игом иудейским» проходили через вас?».
«Нет», - коротко бросил Юсупов.
«Когда вам стало известно, что книга запрещена?» - настойчиво вел хронологию обвиняемый.
«В 2015 году, и мы сразу изъяли ее из торговой сети», - чётко прозвучал ответ свидетеля.
Миронов продолжал соединять события в логическую цепочку: «То есть, реализации книги «Битва с игом иудейским» после признания ее экстремистской не было?».
«Не было», - твердо и коротко подтвердил свидетель обвинения, оскорбленный прокурорской эквилибристикой с обнаружением противоречий в его показаниях.
И ведь как грациозно исполнено! Свидетель, которого допрашивали полгода назад, не обязан помнить все, что говорил на следствии, особенно даты и числа. Он честно и отвечал - не помню. А если ему на суде не задать вопросов, на которые он отвечал на следствии, то вот вам и искомый результат - так называемые «противоречия в показаниях», о которых потом прокурор с торжеством объявит, клеймя свидетеля за утаенные секреты, наводящие тень на подсудимого. А в чем тень-то? Может, второй свидетель прольет на это хоть какой-нибудь свет?
Вторым свидетелем обвинения оказалась молодая высокая темноволосая девушка - Дранкова Ирина Александровна, менеджер по продажам «Торгового Дома «Алгоритм». Очень взволнованна, сразу заметно, что человек впервые в судебном присутствии. Есть еще на нашей земле такие счастливые люди!
Сначала обвинитель Рыбак задал свои умные вопросы из репертуара комиссара Мэгрэ: что вам известно по этому делу? расскажите подробнее о книгах Миронова? Но и ответы свидетельницы не вдохновили прокурора, они были очень схожи с ответами предыдущего свидетеля. Так бывает, когда люди говорят правду и только правду
Когда в допрос вступил подсудимый Борис Миронов, у обвинителя и вовсе испортилось настроение. Главное, о чем писатель спросил девушку: «Вы можете доказательно подтвердить, что весь тираж книги «Битва с игом иудейским» за вычетом гонорара и обязательной рассылки был распространен вами, и никто другой эту книгу не распространял?».
«Да», - отвечала свидетельница, глядя прямо перед собой.
«Участвовал ли я в реализации книги «Битва с игом иудейским»?» - задал лобовой вопрос опальный писатель.
«Нет», - сказала Ирина Дранкова.
«То есть, - еще раз уточнил подсудимый, - вы утверждаете, что Борис Миронов реализацией книги не занимался?». (А это то, в чём его обвинила ФСБ, и что было зачитано на суде в обвинительном заключении - Т.Т.).
«Нет», - ответствовала свидетель обвинения.
Прокурор же вновь повторил фокус с «противоречиями в показаниях». Он торжественно огласил все, что говорила Ирина Дранкова на следствии. Разницы между теми ее словами и нынешними не нашел никто, кроме прокурора.
А что судья? Приговор покажет - что судья.
Таисия Трофимова
Суд над Борисом Мироновым продолжится в Басманном суде
5 сентября в 16-00.
«Свидетель обвинения» - тяжелые, как булыжники, слова, в них неискушенному российскими судами гражданину слышится непререкаемая очевидность преступления, в котором обличает обвиняемого тот, кто своими глазами видел нечто противозаконное или, по крайней мере, своими ушами слышал о совершенном злодействе. Таков обывательский стереотип, навеянный нам бесчисленными детективами и криминальными сериалами, впрочем, такова должна быть и действительность, ибо свидетель обвинения должен-таки в чем-нибудь да обвинить и обличить подсудимого.
Так что, когда государственный обвинитель Рыбак возгласил на суде по делу писателя и политика, экс-министра печати Бориса Миронова о том, что в судебное присутствие явились двое свидетелей обвинения, зрители заволновались и встрепенулись: ну, вот, наконец-то и выяснится, какое преступление совершил подсудимый, кроме того, что он аж в 2007 году написал свою книгу «Битва с игом иудейским», признанную экстремистским изданием спустя семь лет, в 2014 году.
Первым на крошечную трибунку, похожую на куриный насест, взошел свидетель Юсупов Виталий Батырович, человек лет пятидесяти, с внешностью свободного художника и вольнодумца. Очень странно было услышать, что он оказался директором «Торгового Дома «Алгоритм», занимавшегося распространением книг издательства «Алгоритм». Впрочем, что ж удивляться, единственный из торговцев, кто сегодня еще может сохранить облик вольнодумца и свободного художника, - это продавец книг. Положение современного книгоноши, так сказать, обязывает сохранять облик порядочного человека.
После разъяснения прав и обязанностей свидетеля судья Сафина уточнила: «Вы знакомы с Мироновым Борисом Сергеевичем? Если «да», то с какого времени?».
Свидетель Юсупов не отрицал: «Да, примерно с 2009 года».
«Какие отношения у вас с ним сложились?», - продолжила судья.
Свидетель удивился вопросу: «Рабочие отношения. Знал, что это автор нашего издательства, и все».
Судья уточнила: «Значит, причин для оговора Миронова у вас нет?».
Свидетель еще больше удивился: «Не-ет».
Исполнив ритуал, суд приступил к допросу свидетеля. А мы напомним, что это свидетель обвинения, и по мнению следствия имеет все основания обличить писателя Бориса Миронова в преступлении закона.
Обвинитель Рыбак, приняв важный вид, изрек первый вопрос, почерпнутый им, вероятно, из старых детективов о комиссаре Мэгрэ, любившем озадачивать свидетелей престранным ребусом: «Что вам известно по данному делу?».
Свидетель Юсупов, не исчерпавший на сегодня весь запас удивления, пожал плечами: «Слышал, что книгу запретили».
Обвинитель напомнил свидетелю, что знания его по этому делу должны быть несколько шире: «Где вы работаете?».
Свидетель обрадовался конкретному вопросу и повторил только что сказанное судье: «В «Торговом Доме «Алгоритм». Я реализую книги издательства «Алгоритм».
Обвинитель потребовал конкретики: «Какую книгу Миронова вы реализовывали?».
Свидетель хорошо помнил: «Битва с игом иудейским».
Рыбак снова вошел в роль Мэгрэ: «Расскажите поподробнее об этой книге».
Новый вопрос ввел свидетеля в ступор. Что имел в виду обвинитель - какого цвета у книжки обложка? Какая картинка на ней нарисована? Или что в ней написано? Или, наконец, как она продавалась и был ли на нее спрос? Впрочем, знал ли сам обвинитель, о чем спрашивал? Поперебирав все возможные варианты, Юсупов честно признал: «Я ее даже не читал. Мы берем книги на реализацию и рассылаем по всей стране. Книга печаталась издательством «Алгоритм», потом она перешла в Торговый Дом. Все».
Рыбак, как истовый поклонник комиссара Мэгрэ, глубокомысленно разъяснил непонятливому свидетелю: «Нас интересуют обстоятельства печати книги «Битва с игом иудейским».
Зал охватил зрительский азарт: обстоятельства печати! В глазах сразу всплыла картина дореволюционных времен - подпольная типография, сознательные рабочие в подвале тайно печатают ленинскую «Искру», жандармы накрывают подпольщиков, кидают их в казематы. А еще вставала перед глазами секретная перепечатка солженицынского «Архипелага Гулаг» в советские годы, когда доверенная машинистка в пяти экземплярах отстукивала книгу на машинке, и ее разносили по квартирам надежных людей, а там создавали собственные машинописные копии. По следам этих тайных экземпляров рыскало КГБ, накрывало квартиры с распечатками, кидало смутьянов в подвалы Лубянки. Короче, ужасы царизма и коммунизма! А как сегодня, сейчас печатают крамольные книги? Наконец-то узнаем!
Но свидетель разочаровал публику и, кажется, обвинителя тоже: «Я печатью книг не занимался. Издательство оплачивает книгу в типографии. Она поступает в Торговый Дом».
Никакой подпольщины, никакой секретности. Скука законности и правопорядка.
«Где находилась книга?» - насупился обвинитель, удрученный простотой и открытостью современной книжной печати.
«На складе», - недоуменно ответил свидетель обвинения. А что, интересно, он мог еще ответить на подобный вопрос, ну, где еще может издательство хранить тираж книги, выпущенной совершенно законно, незапрещенной, вовремя оплаченной? Дома в шкафу? Или на явочной квартире? Или в жилище друзей, за что сел в тюрьму в свое время Алексей Максимович Горький, согласившийся хранить тираж запрещенной большевистской литературы у себя на квартире в Нижнем Новгороде. Кстати, сегодня там мемориальный музей, где рассказывают и об этом подвиге великого пролетарского писателя.
«Это был основной тираж или дополнительный?» - снова прицелился прокурор раскрыть нечто незаконное.
«Было два или три тиража», - пожал плечами Юсупов, не понимая, в чем преступность дополнительных тиражей.
Прокурор выдохся, не помогла школа комиссара Мэгрэ, не выручили наставления старших по званию. Эстафета вопросов перешла к стороне защиты.
Слово взял подсудимый Борис Миронов: «Меня интересует механизм получения вами книг от издательства. Вы на каждую книгу получаете отдельный договор?».
«Нет», - отозвался свидетель Юсупов, - у нас общий договор на все издаваемые в издательстве книги. Этот договор я заключал с директором издательства «Алгоритм».
Миронов продолжал: «У вас бывают договоры с авторами о распространении их книг?».
Юсупов отрицательно покачал головой: «С авторами мы дела не имеем».
«Тогда вопрос, что называется, в лоб, - напирал Борис Миронов. - Заключал ли я договор с вами на реализацию моих книг?».
«Нет», - однозначно и коротко ответствовал свидетель обвинения.
Теперь в допрос вступила сама судья Сафина: «Назовите ваши обязанности с 2010-го по 2015 годы».
Свидетель обвинения принялся с готовностью перечислять: «Контроль за отгрузкой, оплатой, заключение договоров с книготорговыми организациями как Москвы, так и регионов. Все технические вопросы».
Судья: «Вы помните, в каком году вы получили на реализацию книгу «Битва с игом иудейским»?».
Свидетель попытался вспомнить: «Первый тираж был еще до меня. Потом, когда я пришел, ее допечатывали, а когда - не помню».
Судью заинтересовала денежная сторона дела: «По поводу авторского гонорара Миронову вы можете что-то пояснить суду?».
«Нет, - отказался свидетель, - это дело издательства».
Казалось, показания свидетеля исчерпаны до дна. И в ответах его вроде бы ничего обличающего писателя не прозвучало. Но это на наш обывательский взгляд, а ловкий прокурор нашел-таки в них и сучок, и задоринку. А как вы хотели, на то он и обвинитель, чтобы обвинять! Наш доморощенный Мэгрэ величественно поднялся со стула: «Ваша честь, прошу огласить показания свидетеля Юсупова на следствии в связи с существенными противоречиями его показаний в суде».
В глазах Юсупова заметалось тревожное изумление: где, когда и что он соврал, оговорился, оступился? А прокурор тем временем уже получил добро судьи и раскрыл нужный том уголовного дела: «С апреля 2010 года по 2015 год я являлся генеральным директором «Торгового Дома «Алгоритм». Книга «Битва с игом иудейским» издавалась дополнительным тиражом в марте 2014 года в количестве двух тысяч экземпляров. После этого издательство «Алгоритм» известило Миронова о том, что он может забрать авторский гонорар в количестве двухсот экземпляров. Об этом свидетельствует накладная. Миронов забрал десять процентов от тиража книги». Прокурор победоносно оглядел зал, вот оно - утаенное свидетелем - гонорар Миронову выдали, да еще, - преступное разгильдяйство! его собственноручно написанными книгами. А что он с этими книгами сотворил? А?! Вот в чем должен разобраться суд!
Судья Сафина, видно, разделяла мнение прокурора о противоречиях, потому что сурово спросила свидетеля: «Подтверждаете ли вы показания, которые были оглашены?».
Юсупов замученно прикрыл глаза, он уже устал удивляться: «Да. А в чем противоречия-то? К нам в Торговый Дом приходило книг на десять процентов меньше тиража. Но сейчас меня об этом не спрашивали».
На это же обратил внимание и адвокат Бориса Миронова - Иван Миронов: «Ваша честь, прокурор незаконно использует понятие «противоречия», в том, что сказал сегодня свидетель, и в том, что говорил он на предварительном следствии противоречий нет. Стороне обвинения просто надо чётче задавать вопросы».
На что судья привычно взяло под своё крыло прокурора: «Государственный обвинитель вправе задавать те вопросы и в том порядке, в каком он находит нужным их задавать».
Тогда с вопросом к свидетелю обвинения вновь обратился подсудимый писатель: «После марта 2014 года какие-либо новые издания «Битвы с игом иудейским» проходили через вас?».
«Нет», - коротко бросил Юсупов.
«Когда вам стало известно, что книга запрещена?» - настойчиво вел хронологию обвиняемый.
«В 2015 году, и мы сразу изъяли ее из торговой сети», - чётко прозвучал ответ свидетеля.
Миронов продолжал соединять события в логическую цепочку: «То есть, реализации книги «Битва с игом иудейским» после признания ее экстремистской не было?».
«Не было», - твердо и коротко подтвердил свидетель обвинения, оскорбленный прокурорской эквилибристикой с обнаружением противоречий в его показаниях.
И ведь как грациозно исполнено! Свидетель, которого допрашивали полгода назад, не обязан помнить все, что говорил на следствии, особенно даты и числа. Он честно и отвечал - не помню. А если ему на суде не задать вопросов, на которые он отвечал на следствии, то вот вам и искомый результат - так называемые «противоречия в показаниях», о которых потом прокурор с торжеством объявит, клеймя свидетеля за утаенные секреты, наводящие тень на подсудимого. А в чем тень-то? Может, второй свидетель прольет на это хоть какой-нибудь свет?
Вторым свидетелем обвинения оказалась молодая высокая темноволосая девушка - Дранкова Ирина Александровна, менеджер по продажам «Торгового Дома «Алгоритм». Очень взволнованна, сразу заметно, что человек впервые в судебном присутствии. Есть еще на нашей земле такие счастливые люди!
Сначала обвинитель Рыбак задал свои умные вопросы из репертуара комиссара Мэгрэ: что вам известно по этому делу? расскажите подробнее о книгах Миронова? Но и ответы свидетельницы не вдохновили прокурора, они были очень схожи с ответами предыдущего свидетеля. Так бывает, когда люди говорят правду и только правду
Когда в допрос вступил подсудимый Борис Миронов, у обвинителя и вовсе испортилось настроение. Главное, о чем писатель спросил девушку: «Вы можете доказательно подтвердить, что весь тираж книги «Битва с игом иудейским» за вычетом гонорара и обязательной рассылки был распространен вами, и никто другой эту книгу не распространял?».
«Да», - отвечала свидетельница, глядя прямо перед собой.
«Участвовал ли я в реализации книги «Битва с игом иудейским»?» - задал лобовой вопрос опальный писатель.
«Нет», - сказала Ирина Дранкова.
«То есть, - еще раз уточнил подсудимый, - вы утверждаете, что Борис Миронов реализацией книги не занимался?». (А это то, в чём его обвинила ФСБ, и что было зачитано на суде в обвинительном заключении - Т.Т.).
«Нет», - ответствовала свидетель обвинения.
Прокурор же вновь повторил фокус с «противоречиями в показаниях». Он торжественно огласил все, что говорила Ирина Дранкова на следствии. Разницы между теми ее словами и нынешними не нашел никто, кроме прокурора.
А что судья? Приговор покажет - что судья.
Таисия Трофимова
Суд над Борисом Мироновым продолжится в Басманном суде
5 сентября в 16-00.