(no subject)
ЯТА
материалы к лекциям по антропологии отсутствия
«видеть эти камни…»
«ослабление признака» Аркадий Драгомощенко
«вкладывая в речь ту пустоту, которой боится пространство…»
«координаты» Данила Давыдов
1.
пятнадцать лет они воздвигали землю
на деревянных рогатинах распялив ее черный рот
извлечение гула пролило свет
в то время как полированные плиты настоящего
выставленные по периметру действа
отражали миметические свойства лиц вошедших в состав земли
2.
колено пневмы упирается в зрачок
идут глубокой тьмы такие слезы
а по радио поют песни и спорят о красоте жизни
ликование
в снегах зарастает Советами
срубленная голова времени
3.
те же
минуя стрельчатую арку огня
пешие глотки
наполненные кашлем
и липкой слюной
определяя маршрут и дух исследования
погружались в базальную форму страха
оставив на поверхности
ороговевшие ткани
стиснув «мама» «праздник» и «дём»
4.
особая область философских аффектов
день зелень синь цикады острие
нет в данном случае уместнее «солнечные кубы машин»
и дышится! как если бы в свободе..
глаза машины
смотрят без вины
5.
вот и пророка нашли в утином домике
посредь останкинского пруда
он плыл
изумленно смаргивал затвор
на дне алюминиевой миски цвел хлебный мякиш
в углу мерцали
остатки селезня
6.
поворот воздуха на ребре обрыва
падают вниз
оковы живых свидетельств
в рассыпную кидаются вокации
рассеиваются и множатся в пространстве пробелов
и некого заключать в объятия
и некому поведать историю тюрьмы
7.
к горячим ссадинам -
перекись времени
прыжок-превращение слепого дурака
в искристых секциях
глоссолалии:
я был цыган
я воровал коней
из каменных печей
в огне кричали скрипки
играл еврей
паденье седока
я сам играл и сбрасывая шоры
топтал глазами сталь вгонял в бока
пришпоривал и к краю подгоняя
я к ране памяти прикладывал
кристалл
я был целан
8.
и темная фабрика ползет по скользкой беде
и точка зрения пейзажа в ее головном механизме
9.
земля
в наморднике из светлых атмосфер
«и лик и щелочь..»
данная версия исполнена в соответствии с вертикальным градиентом:
иначе - комок дыхания брошенный в солнце ирид
«постойте там!»
на глубине метаморфических пород
свидетель есть:
росток осязания
в оплавленном по краям сгустке яты
мы были из яты
10.
под кроной выстрела
гуляет пуля в металлическом жакете
известный сад
где тень вонзилась в каменный плавник
и пахнет грубыми лучами солнца
(заметно стесаны о серый силуэт)
солдаты, моряки, империи, осколки
никто не изгнан
в столкновении ветвей
горчит простая завязь ветра
на горячей платформе порыва
укреплено незначащее слово:
«Я»
11.
пуля ушедшая в молоко жадно пьет
кровоточив ряд чисел
ярче
когда затвердевшая глина прокусывает затылок
распознаются оттенки ожидания
над садом медленно распадаясь в воздухе
движется штрих вражды
12.
«Я» сгущается
до упоминания в титрах эннеад
который день сценически бос
сквозь богемные разговоры
протянуты нити предчувствия
«ты - запах табака»
в приближении оптических орудий
сообщает дыхание места
13.
тень камня скатывается по песчаному склону
и мужиком засыпает
отдаются последние распоряжения
крик господа - на всех парусах
медная грудь конкисты ложится на сушу
в воздухе - крестная мука
костная мука мерцающий фосфор залпа
«мы грянем!»
давит лыбу честная глыба пёс
14.
Я (молочными стопами)
на цыпочках распрямляя материю речи
в тряпичном (изогнутый глаз на оптически твердых узорах прикосновения)
окне присутствия
«красавица ночь подними реcницы»
о:
широта изумления
«кровь» ли «око»
шар океана
или ничего
15.
во чреве матери слышим костью
кимвал кем был кем стану
надо мной
витражные громады: фоно алеа вибро
слышим едва уловим
в поиске верной артикуляции
детский запрокинутый гласный
16.
как хороша эта жертва
а ведь нам и за полдень едва
немыслимое солнце над бойней числа и слова
отвесно падает на солончаки
в блеск разбитый короткой волной солероса
я говорю эта местность осиротела
как ясность речи в изгнании
как ясность речи в изгнании
17.
снят край семантической архитектуры
из глубин запрета
ты взглянула
как сквозь мутный студеный ток
я хочу взять лицо что ты протягиваешь мне
и воздух замедляется вокруг твоих ладоней
и красная коса тебя толкает в спину
целует воду в каменный живот
и память оставляет
.
18.
телами птиц мы запускали к солнцу кровь
в самшитовой опале
пятно жары дремало
и шершавый стрекот обыскивал кипящие поля
для них
история как кельнерша служила
в мерных кружках сырое мясо разнося
который день едва перемещался
накинув зрение
на женское плечо
19.
нет ничего
в сухом остатке - речь
и маятник ходящий в полутьме
повсюду - здесь
отметим: осевое время травмы
так посижу и камень подмигнет
20.
смерть - техника узора
бей стекло!
ландшафт твоим лицом прозревший
касается кусается кричит
пусть наступает день открытой кровью дня
и камень отражается в осколках
..редкого броска
навстречу