Men and mountains
Оригинал взят у peggotty в Men and mountains
Как-то давно я написала небольшой текст про то, в чем смысл мистера Дарси и тогда, мне казалось, что смысл его в том, что он способен не мямлить в углу, прикрываясь ладошками и комплексами, а встать, знаете ли, и пойти - и сделать что-то осмысленное ради любимой женщины, даже если это осмысленное означает не оторвать от неба луну со звездами, а куда хуже - открыть рот и сказать, что да, простите, я обгадился, на то были свои причины, но запаха это не отменяет. И за этим сделать еще кучу негероических, но ужасно нужных вещей, вроде того, чтобы перестать хамить ее маме и не делать из своей родовой чести девическую.
Теперь, знаете, я мыслю куда проще. Мне кажется, что смысл мистера Дарси, да и всех нормальных остеновских мужчин в том, что они способны на поступок. Не обязательно очень мужской, не обязательно очень романический, но они всегда в романах приходят к некоторой точке, после которой нужно или взять и что-то сделать, или уже пойти и сложить пиписечку на каминную полку, хотя она и там не очень сдалась, потому что на каминной полке и так уже есть часы - и они хотя бы время показывают.
Остеновские джентльмены потому джентльмены, что они могут совершить поступок. Дарси бросает все и едет за Лидией в Лондон, даже если это будет означать то, что ему придется дать денег человеку, которому он бы с большим удовольствием дал бы набор поджопников. Капитан Уэнтворт пишет, например, письмо. Вы понимаете, его вообще семь лет назад выставили вон из помолвки. Сказали: милый, мне тетя не велит за тебя выходить, потому что ты бедный. Другой бы на месте капитана уже не просто бы женился, а зафрендился бы в фейсбуке и выложил бы все видео со свадьбы. И в одноклассниках бы тебя нашел и поставил бы ЧЕТВЕРКУ всем твоим фото. А если бы ты вдруг стала выходить замуж, то написал бы тебе такое пожелание: дорогая маша, я так рад, что ты, наконец, счастлива. (Потому что ты, конечно, Маша, жестоко облажалась семь лет назад, но я тебя прощаю и шлю тебе луч котиков, потому что я, машечка, замечательный, а тебе, прости, но тридцать).
А капитан Уэнтворт пишет письмо. "Вы рвете мне душу, я мечусь от агонии к надежде..." Потому что надо не лайки вокруг разбрасывать, а понимать, чего ты хочешь и что-то с этим делать. Ну, отказала тебе женщина семь лет назад, так можно же переспросить.
И добрейший мистер Найтли, если вдуматься, он делает, он поступает - приглашает Гарриет на танец, говорит Эмме все, что про нее думает - Эмма, вы дура, я люблю вас, Эмма, и полковник Брендон не околачивает столбы нарративом, а тихонько, но твердо творит добро престарелой тридцатипятилетней рукою. И даже пломбирная мямля Эдвард Феррарс способен на поступок: давши слово, он за него держится, хоть и пальчики уже свело, и слово было ох.
И этим они, этим положительные остеновские мужчины, отличаются от уикэмов, которые глупо шутят, от френков черчиллов, которые от уикэмов отличаются только тем, что шутят умно, от мистеров коллинзов, которые вымеряют мир в каминных залах леди кэтрин, от мистеров Эллиотов, которые заглядывают миру в зубы, чтобы уточнить его родословную, от уиллоби, которые читали шекспира только глазами - и ни черта при этом не делают. Они все как-то бочком-бочком протискиваются по тексту, там присядут, тут покушают, там приударят за дамой в рамках амфибрахия, но способны в целом только на то, чтобы насрать в сюжет и смыться. А насрать в сюжет, дорогие мои, это не поступок.
Это к гастроэнтерологу.
Как-то давно я написала небольшой текст про то, в чем смысл мистера Дарси и тогда, мне казалось, что смысл его в том, что он способен не мямлить в углу, прикрываясь ладошками и комплексами, а встать, знаете ли, и пойти - и сделать что-то осмысленное ради любимой женщины, даже если это осмысленное означает не оторвать от неба луну со звездами, а куда хуже - открыть рот и сказать, что да, простите, я обгадился, на то были свои причины, но запаха это не отменяет. И за этим сделать еще кучу негероических, но ужасно нужных вещей, вроде того, чтобы перестать хамить ее маме и не делать из своей родовой чести девическую.
Теперь, знаете, я мыслю куда проще. Мне кажется, что смысл мистера Дарси, да и всех нормальных остеновских мужчин в том, что они способны на поступок. Не обязательно очень мужской, не обязательно очень романический, но они всегда в романах приходят к некоторой точке, после которой нужно или взять и что-то сделать, или уже пойти и сложить пиписечку на каминную полку, хотя она и там не очень сдалась, потому что на каминной полке и так уже есть часы - и они хотя бы время показывают.
Остеновские джентльмены потому джентльмены, что они могут совершить поступок. Дарси бросает все и едет за Лидией в Лондон, даже если это будет означать то, что ему придется дать денег человеку, которому он бы с большим удовольствием дал бы набор поджопников. Капитан Уэнтворт пишет, например, письмо. Вы понимаете, его вообще семь лет назад выставили вон из помолвки. Сказали: милый, мне тетя не велит за тебя выходить, потому что ты бедный. Другой бы на месте капитана уже не просто бы женился, а зафрендился бы в фейсбуке и выложил бы все видео со свадьбы. И в одноклассниках бы тебя нашел и поставил бы ЧЕТВЕРКУ всем твоим фото. А если бы ты вдруг стала выходить замуж, то написал бы тебе такое пожелание: дорогая маша, я так рад, что ты, наконец, счастлива. (Потому что ты, конечно, Маша, жестоко облажалась семь лет назад, но я тебя прощаю и шлю тебе луч котиков, потому что я, машечка, замечательный, а тебе, прости, но тридцать).
А капитан Уэнтворт пишет письмо. "Вы рвете мне душу, я мечусь от агонии к надежде..." Потому что надо не лайки вокруг разбрасывать, а понимать, чего ты хочешь и что-то с этим делать. Ну, отказала тебе женщина семь лет назад, так можно же переспросить.
И добрейший мистер Найтли, если вдуматься, он делает, он поступает - приглашает Гарриет на танец, говорит Эмме все, что про нее думает - Эмма, вы дура, я люблю вас, Эмма, и полковник Брендон не околачивает столбы нарративом, а тихонько, но твердо творит добро престарелой тридцатипятилетней рукою. И даже пломбирная мямля Эдвард Феррарс способен на поступок: давши слово, он за него держится, хоть и пальчики уже свело, и слово было ох.
И этим они, этим положительные остеновские мужчины, отличаются от уикэмов, которые глупо шутят, от френков черчиллов, которые от уикэмов отличаются только тем, что шутят умно, от мистеров коллинзов, которые вымеряют мир в каминных залах леди кэтрин, от мистеров Эллиотов, которые заглядывают миру в зубы, чтобы уточнить его родословную, от уиллоби, которые читали шекспира только глазами - и ни черта при этом не делают. Они все как-то бочком-бочком протискиваются по тексту, там присядут, тут покушают, там приударят за дамой в рамках амфибрахия, но способны в целом только на то, чтобы насрать в сюжет и смыться. А насрать в сюжет, дорогие мои, это не поступок.
Это к гастроэнтерологу.