ИСТОРИЯ ПРО ТО, КАК ЛЕВ ТОЛСТОЙ ХОТЕЛ НАВСЕГДА УЕХАТЬ В ЛОНДОН
http://russkylondon.com/post/135
Из писем Толстого: "...Я решился переехать в Англию навсегда или до того времени, пока свобода и достоинство каждого человека не будет у нас обеспечено".
Для начала пояснение, почему Толстой. У каждого свое хобби: кто на охоту ездит, кто цветочки сажает. Я изучаю творчество Льва Толстого. Денег это не приносит, но чтение писем, дневников великого писателя, ковыряние в исторических фактах дает истинное интеллектуальное наслаждение, питает ум и укрепляет дух.
Так вот, готовя доклад на научную конференцию про Азбуку Толстого, я наткнулась на волнующий факт. Оказывается в сентябре 1872 года, то время, когда Толстой публиковал свою Азбуку, случилось происшествие: молодой бык убил пастуха.
Казалось бы, при чем тут Толстой? В это время он даже в Ясной Поляне не находился, а был в отъезде, в Самаре. Но бык был толстовский, племенной бык, яростного темперамента и анархических взглядов на право пастухов управлять своей паствой.Молоденький следователь, только узнав чей бык, сразу поехал к графу и, не глядя на титул, статус и шестерых детей, посадил под домашний арест, взял подписку о невыезде, пригрозил штрафом, судом и тюрьмой. Лев Николаевич на тот момент с властями дружил, был увенчан как создатель “Войны и мира”, писал письма министрам и состоял в особой дружбе с тетушкой Александрой Андреевной Толстой, камер-фрейлиной Императорского двора. Ей-то он и описал происшествие в самых эмоциональных красках:
“С седой бородой, с 6-ю детьми, с сознанием полезной и трудовой жизни, с твердой уверенностью, что я не могу быть виноватым, с презрением, которого я не могу не иметь к судам новым, сколько я их видел, с одним желанием, чтобы меня оставили в покое, как я всех оставляю в покое, невыносимо жить в России... Если я не умру от злости и тоски в остроге, куда они, вероятно, посадят меня (я убедился, что они ненавидят меня), я решился переехать в Англию навсегда или до того времени, пока свобода и достоинство каждого человека не будет у нас обеспечено.<...> Говорят, что законы дают securite. У нас напротив. Я устроил свою жизнь с наибольшей securite. Я довольствуюсь малым, ничего не ищу, не желаю, кроме спокойствия; я любим, уважаем народом; воры и те меня обходят; я имею полную securite, но только не от законов”. Тетушку он просит дать рекомендательные письма лондонским знакомым, “которые бы открыли нам двери хорошего английского круга”.
Любезная тетушка, обычно мягкая к проявлениеям натуры племянника, на этот раз стала его увещевать в необходимости христианского смирения и добродетели, что вызвало новую волну неудовольствия графа в следующих выражениях: “Я нашел и нахожу, что если попал в муравьиную кочку, то следует уйти для того, чтобы перестать визжать и биться; а вы не находите и говорите, что нужно мужаться, не быть эгоистом и быть христианином”.
Решение уехать в Лондон было принято несомненно и категорично. План разработан в деталях: за 200 тысяч продать Ясную Поляну, купить дом в Англии, Соня не против, детям польза. Судебная система царской России едва не лишила нашу литературу русского классика Льва Толстого, который мог стать, подобно Набокову, чьи-то чужим классиком. Кто кому какую бумагу послал мне не известно, но на счастье русских читателей, перед Толстым извинились и все обвинения сняли. Мол, ошибся юноша по неопытности, не распознал, на чьего быка взъелся, система имеет свои “маленькие несовершенства”. Эти “маленькие несовершенства” писатель нашел похожими “на то, как если бы услужливый командир, желая делать пользу жителям, приставлял бы часовых для безопасности хозяев; но часовые, по свойственному человеку несовершенству, убивали бы всех хозяев, которых они приставлены караулить”. Но суд, по счастью, был отменен, и Толстой в Лондон эмигрировать передумал.
Из писем Толстого: "...Я решился переехать в Англию навсегда или до того времени, пока свобода и достоинство каждого человека не будет у нас обеспечено".
Для начала пояснение, почему Толстой. У каждого свое хобби: кто на охоту ездит, кто цветочки сажает. Я изучаю творчество Льва Толстого. Денег это не приносит, но чтение писем, дневников великого писателя, ковыряние в исторических фактах дает истинное интеллектуальное наслаждение, питает ум и укрепляет дух.
Так вот, готовя доклад на научную конференцию про Азбуку Толстого, я наткнулась на волнующий факт. Оказывается в сентябре 1872 года, то время, когда Толстой публиковал свою Азбуку, случилось происшествие: молодой бык убил пастуха.
Казалось бы, при чем тут Толстой? В это время он даже в Ясной Поляне не находился, а был в отъезде, в Самаре. Но бык был толстовский, племенной бык, яростного темперамента и анархических взглядов на право пастухов управлять своей паствой.Молоденький следователь, только узнав чей бык, сразу поехал к графу и, не глядя на титул, статус и шестерых детей, посадил под домашний арест, взял подписку о невыезде, пригрозил штрафом, судом и тюрьмой. Лев Николаевич на тот момент с властями дружил, был увенчан как создатель “Войны и мира”, писал письма министрам и состоял в особой дружбе с тетушкой Александрой Андреевной Толстой, камер-фрейлиной Императорского двора. Ей-то он и описал происшествие в самых эмоциональных красках:
“С седой бородой, с 6-ю детьми, с сознанием полезной и трудовой жизни, с твердой уверенностью, что я не могу быть виноватым, с презрением, которого я не могу не иметь к судам новым, сколько я их видел, с одним желанием, чтобы меня оставили в покое, как я всех оставляю в покое, невыносимо жить в России... Если я не умру от злости и тоски в остроге, куда они, вероятно, посадят меня (я убедился, что они ненавидят меня), я решился переехать в Англию навсегда или до того времени, пока свобода и достоинство каждого человека не будет у нас обеспечено.<...> Говорят, что законы дают securite. У нас напротив. Я устроил свою жизнь с наибольшей securite. Я довольствуюсь малым, ничего не ищу, не желаю, кроме спокойствия; я любим, уважаем народом; воры и те меня обходят; я имею полную securite, но только не от законов”. Тетушку он просит дать рекомендательные письма лондонским знакомым, “которые бы открыли нам двери хорошего английского круга”.
Любезная тетушка, обычно мягкая к проявлениеям натуры племянника, на этот раз стала его увещевать в необходимости христианского смирения и добродетели, что вызвало новую волну неудовольствия графа в следующих выражениях: “Я нашел и нахожу, что если попал в муравьиную кочку, то следует уйти для того, чтобы перестать визжать и биться; а вы не находите и говорите, что нужно мужаться, не быть эгоистом и быть христианином”.
Решение уехать в Лондон было принято несомненно и категорично. План разработан в деталях: за 200 тысяч продать Ясную Поляну, купить дом в Англии, Соня не против, детям польза. Судебная система царской России едва не лишила нашу литературу русского классика Льва Толстого, который мог стать, подобно Набокову, чьи-то чужим классиком. Кто кому какую бумагу послал мне не известно, но на счастье русских читателей, перед Толстым извинились и все обвинения сняли. Мол, ошибся юноша по неопытности, не распознал, на чьего быка взъелся, система имеет свои “маленькие несовершенства”. Эти “маленькие несовершенства” писатель нашел похожими “на то, как если бы услужливый командир, желая делать пользу жителям, приставлял бы часовых для безопасности хозяев; но часовые, по свойственному человеку несовершенству, убивали бы всех хозяев, которых они приставлены караулить”. Но суд, по счастью, был отменен, и Толстой в Лондон эмигрировать передумал.