Вопрос
06 мая 2009г.
Дорогие братья, сёстры и собеседники ЖЖ!
Всех сочувствующих благодарю за поддержку и добрые пожелания.
Некоторые комментарии осуждают, что «жалуюсь» на архиерея в эфир. Они выражают опасение, что неутверждённые в вере смутятся рассказом о церковном неустройстве и отойдут от церкви. Во-первых, не жалуюсь, а ищу выход из безвыходного положения клириков. Интернет не является властной инстанцией и не поможет. Ищу не сочувствия, а соучастия в осознании проблемы и путей решения. Нет иного форума обсудить, как защитить невиновного от архиерейского произвола. Речь идёт не о власти архиерея: о бесконтрольном произволе, допускающем не обоснованное насилие.
Проблема росла 10 лет. Архиерей травит священника, «не обретая в нём вины». Его агрессия усиливается, когда нет повода для расправы. Казалось, нет вины, что нужно архиерею? Служит, восстанавливает, занимается приходской работой, ну и слава Богу. Преследования не прекращались. Пытаясь понять личную проблему, начал писать книгу «Догмат о Церкви», и услышал раздающийся в церкви стон беззащитных клириков и мирян. Книга породила новую вспышку архиерейской ярости, которую он сам себе не объясняет.
Я предлагаю обсуждать церковные проблемы, не создавая партии. Все, кому дорога Церковь Христова, могут высказать свои суждения без страха кого-нибудь обидеть своим несогласием. Возражать, спорить и не соглашаться - это норма всякой дискуссии. Властители не могут этого принять, и уклоняются от диалога. Они самоутверждаются, опасаясь уронить авторитет в поисках истины. Там, где власть, не нужна истина. «Что есть истина?»- спросил Пилат и ушел, не дожидаясь ответа. Перед ним стояла живая Истина: «Аз есмь Истина». Пилату не нужна Истина. Высшей церковной власти не до нас: им надо делать политику. «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Вот и обращаюсь ко всем, кто слышит.
Во-вторых, сообщение фактов приходской жизни нельзя расценивать как жалобы или смуту. Распространять сусальные картинки церковной жизни, замалчивать её язвы и мифологизировать гораздо вреднее, чем открыто и трезво обсуждать церковные проблемы. Неутверждённые должны осознавать, куда и зачем идут. В церковь не следует затаскивать обманом. Прежде, чем заниматься миссионерством, нужно отменить в церкви крепостное право, чтобы не повторить ошибку, осуждённых Христом: «горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас»(Мф.23,15).
Актуальной опасностью представляется углубляющаяся пропасть между архиереем с одной стороны, а с другой - клиром и народом. Архиереи однажды уже оказались противниками Бога и убили Сына Его. Епископ не допускает обратной связи, не хочет слышать народ и клир. Он живёт в вымышленном мире и раздаёт команды, не видя реальной жизни приходов, не понимая нужд прихода и прихожан. В итоге наступит полная изоляция и утратится нужда друг в друге. Об этом стоит говорить, чтобы не повторить трагедию Израиля, избежать противостояния и разрыва, пока ещё есть надежда.
Церковь до тех пор Христова, пока её главой является Христос Спаситель. Епископ не заменяет Христа, а только пасёт Его стадо. Приватизировать Церковь Христову нельзя. Приватизированная церковь не будет Христовой. Это будет бюрократическая структура, утратившая содержание и смысл. Для христианина важнейшим условием духовной жизни является верность Христу. Всё в Церкви начинается с епископа- пастыря, а не чиновника. На нём лежит первая ответственность расслышать голос Божий в окружающем шуме. Он должен открыть не своё мнение, а Волю Божию. Он должен вести не к себе, а ко Христу. Следует расслышать Волю Божию в его словах и увидеть в поступках осуществление духа и дела Христова: «Образ буди верным».
Если епископ не хочет ограничить свой человеческий произвол ни евангельскими заповедями, ни вселенскими правилами, ни Уставом РПЦ, ни общепринятыми этическими нормами, должен ли христианин принять произвол за Волю Божию и признать в нём норму церковной жизни? Это вопрос риторический. Злого епископа надо признать злым, чтобы не смешивать добро и зло в церкви. История и собственный опыт дают нам достаточно примеров. Признание зла за добро ведёт к апостасии и царству антихриста. История Анании и Сапфиры предостерегает: в церкви недопустима ложь.
Что же делать? Обращаться в епархиальный суд с жалобой к епископу на него самого? Ответ понятен. Обращаться в общецерковный суд? Он такой же молчаливый, как и епархиальный. Церковная администрация отворачивается, чтобы не видеть. Гражданская власть и суд поддерживают церковную вертикаль. Когда легитимные пути исчерпаны, остаётся либо уйти, либо терпеть и мириться с произволом и неправдой. Последний вариант предлагают многие, как самый «благочестивый». Они ошибаются. Н.Карамзин писал: «Жалеть о нём не должно
… он сам виновник всех своих
злосчастных бед, терпя,
чего терпеть, без подлости не можно».
Слова апостола «в терпении вашем стяжите души ваши» не оправдывают позицию Молчалина, готового «всем угождать без изъятья» ради собственного благополучия. Это пародия на смирение, как заботливое «милосердие» Иудушки Головлёва, пародия на любовь.
Злая воля может вывернуть наизнанку добродетели смирения, терпения и любви и требовать служения этой отвратительной подмене. Духовная жизнь имеет много граней, как драгоценный камень. Её нельзя ограничить единственным качеством. Нужны, и молитва, и жертва, и подвиг терпения. Неустройство вошло не со стороны созерцания, а со стороны деятельной жизни в церкви: этики, церковного права, охраняющего строй и порядок, социальной работы и милосердия. Эти проблемы пробудили энтузиазм: открылась возможность для деятельности в церкви! Об этом состоялся у меня разговор с архиереем при первой встрече в 1993 году. Реакция архиерея была неожиданной и осталась непонятной. Архиерей пришёл в сильное раздражение, возмущался и кричал. Так первая встреча положила начало многолетнему противостоянию.
С тех пор миновало 15 лет, и надежды на понимание уже не питаю.
Вот и возникает вопрос: как найти взаимопонимание с архиереем?
Неужели вместо достойного служения необходимо низкопоклонство и лесть?
Тоже риторический вопрос: "служить бы рад, прислуживаться тошно".
Но ведь раньше, 20-30 лет назад, было не так! За долгую жизнь пришлось служить с несколькими архиереями: архиеп. Ермогеном Голубевым, архиеп. Гавриилом Огородниковым, архиепископом Варфоломеем Городецким, митр. Леонидом Поляковым, митр. Владимиром Котляровым. И этот вопрос не возникал. Взаимопонимание складывалось по-разному, но всегда складывалось, а теперь оно оказалось невозможным. В чём причина: изменилась эпоха, ценности, личности? Если бы случилось со мной одним, не проблема, а несчастный случай. Но в церкви стон стоит от горьких вздохов клира и мирян. Это не случай, а новая практика отношений. Куда она ведёт?
Дорогие братья, сёстры и собеседники ЖЖ!
Всех сочувствующих благодарю за поддержку и добрые пожелания.
Некоторые комментарии осуждают, что «жалуюсь» на архиерея в эфир. Они выражают опасение, что неутверждённые в вере смутятся рассказом о церковном неустройстве и отойдут от церкви. Во-первых, не жалуюсь, а ищу выход из безвыходного положения клириков. Интернет не является властной инстанцией и не поможет. Ищу не сочувствия, а соучастия в осознании проблемы и путей решения. Нет иного форума обсудить, как защитить невиновного от архиерейского произвола. Речь идёт не о власти архиерея: о бесконтрольном произволе, допускающем не обоснованное насилие.
Проблема росла 10 лет. Архиерей травит священника, «не обретая в нём вины». Его агрессия усиливается, когда нет повода для расправы. Казалось, нет вины, что нужно архиерею? Служит, восстанавливает, занимается приходской работой, ну и слава Богу. Преследования не прекращались. Пытаясь понять личную проблему, начал писать книгу «Догмат о Церкви», и услышал раздающийся в церкви стон беззащитных клириков и мирян. Книга породила новую вспышку архиерейской ярости, которую он сам себе не объясняет.
Я предлагаю обсуждать церковные проблемы, не создавая партии. Все, кому дорога Церковь Христова, могут высказать свои суждения без страха кого-нибудь обидеть своим несогласием. Возражать, спорить и не соглашаться - это норма всякой дискуссии. Властители не могут этого принять, и уклоняются от диалога. Они самоутверждаются, опасаясь уронить авторитет в поисках истины. Там, где власть, не нужна истина. «Что есть истина?»- спросил Пилат и ушел, не дожидаясь ответа. Перед ним стояла живая Истина: «Аз есмь Истина». Пилату не нужна Истина. Высшей церковной власти не до нас: им надо делать политику. «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Вот и обращаюсь ко всем, кто слышит.
Во-вторых, сообщение фактов приходской жизни нельзя расценивать как жалобы или смуту. Распространять сусальные картинки церковной жизни, замалчивать её язвы и мифологизировать гораздо вреднее, чем открыто и трезво обсуждать церковные проблемы. Неутверждённые должны осознавать, куда и зачем идут. В церковь не следует затаскивать обманом. Прежде, чем заниматься миссионерством, нужно отменить в церкви крепостное право, чтобы не повторить ошибку, осуждённых Христом: «горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас»(Мф.23,15).
Актуальной опасностью представляется углубляющаяся пропасть между архиереем с одной стороны, а с другой - клиром и народом. Архиереи однажды уже оказались противниками Бога и убили Сына Его. Епископ не допускает обратной связи, не хочет слышать народ и клир. Он живёт в вымышленном мире и раздаёт команды, не видя реальной жизни приходов, не понимая нужд прихода и прихожан. В итоге наступит полная изоляция и утратится нужда друг в друге. Об этом стоит говорить, чтобы не повторить трагедию Израиля, избежать противостояния и разрыва, пока ещё есть надежда.
Церковь до тех пор Христова, пока её главой является Христос Спаситель. Епископ не заменяет Христа, а только пасёт Его стадо. Приватизировать Церковь Христову нельзя. Приватизированная церковь не будет Христовой. Это будет бюрократическая структура, утратившая содержание и смысл. Для христианина важнейшим условием духовной жизни является верность Христу. Всё в Церкви начинается с епископа- пастыря, а не чиновника. На нём лежит первая ответственность расслышать голос Божий в окружающем шуме. Он должен открыть не своё мнение, а Волю Божию. Он должен вести не к себе, а ко Христу. Следует расслышать Волю Божию в его словах и увидеть в поступках осуществление духа и дела Христова: «Образ буди верным».
Если епископ не хочет ограничить свой человеческий произвол ни евангельскими заповедями, ни вселенскими правилами, ни Уставом РПЦ, ни общепринятыми этическими нормами, должен ли христианин принять произвол за Волю Божию и признать в нём норму церковной жизни? Это вопрос риторический. Злого епископа надо признать злым, чтобы не смешивать добро и зло в церкви. История и собственный опыт дают нам достаточно примеров. Признание зла за добро ведёт к апостасии и царству антихриста. История Анании и Сапфиры предостерегает: в церкви недопустима ложь.
Что же делать? Обращаться в епархиальный суд с жалобой к епископу на него самого? Ответ понятен. Обращаться в общецерковный суд? Он такой же молчаливый, как и епархиальный. Церковная администрация отворачивается, чтобы не видеть. Гражданская власть и суд поддерживают церковную вертикаль. Когда легитимные пути исчерпаны, остаётся либо уйти, либо терпеть и мириться с произволом и неправдой. Последний вариант предлагают многие, как самый «благочестивый». Они ошибаются. Н.Карамзин писал: «Жалеть о нём не должно
… он сам виновник всех своих
злосчастных бед, терпя,
чего терпеть, без подлости не можно».
Слова апостола «в терпении вашем стяжите души ваши» не оправдывают позицию Молчалина, готового «всем угождать без изъятья» ради собственного благополучия. Это пародия на смирение, как заботливое «милосердие» Иудушки Головлёва, пародия на любовь.
Злая воля может вывернуть наизнанку добродетели смирения, терпения и любви и требовать служения этой отвратительной подмене. Духовная жизнь имеет много граней, как драгоценный камень. Её нельзя ограничить единственным качеством. Нужны, и молитва, и жертва, и подвиг терпения. Неустройство вошло не со стороны созерцания, а со стороны деятельной жизни в церкви: этики, церковного права, охраняющего строй и порядок, социальной работы и милосердия. Эти проблемы пробудили энтузиазм: открылась возможность для деятельности в церкви! Об этом состоялся у меня разговор с архиереем при первой встрече в 1993 году. Реакция архиерея была неожиданной и осталась непонятной. Архиерей пришёл в сильное раздражение, возмущался и кричал. Так первая встреча положила начало многолетнему противостоянию.
С тех пор миновало 15 лет, и надежды на понимание уже не питаю.
Вот и возникает вопрос: как найти взаимопонимание с архиереем?
Неужели вместо достойного служения необходимо низкопоклонство и лесть?
Тоже риторический вопрос: "служить бы рад, прислуживаться тошно".
Но ведь раньше, 20-30 лет назад, было не так! За долгую жизнь пришлось служить с несколькими архиереями: архиеп. Ермогеном Голубевым, архиеп. Гавриилом Огородниковым, архиепископом Варфоломеем Городецким, митр. Леонидом Поляковым, митр. Владимиром Котляровым. И этот вопрос не возникал. Взаимопонимание складывалось по-разному, но всегда складывалось, а теперь оно оказалось невозможным. В чём причина: изменилась эпоха, ценности, личности? Если бы случилось со мной одним, не проблема, а несчастный случай. Но в церкви стон стоит от горьких вздохов клира и мирян. Это не случай, а новая практика отношений. Куда она ведёт?