...умер beglyi ...

Sep 13, 2014 22:42

Оригинал взят у beglyi в Н. Л. Трауберг умерла
Сегодня у меня очень короткая суббота - мой выходной день - а вчера короткого дня не вышло, потому что после работы было одно важное дело до самого позднего вечера, и, вернувшись, я сразу уснул.

Проснулся - 8 часов. Я редко так поздно просыпаюсь - просто редко так сильно устаю к вечеру. Я напился чаю, покурил и вдруг прочёл в Интернете: вчера умерла Наталья Леонидовна Трауберг.

http://jesuschrist.ru/forum/169818

Лето 2004 года. Я ещё в Иерусалиме, накануне отъезда в Москву. Я ничего об этом тогда не знал.

Это ошибка. Летом 2004 года я был уже в Москве и всё равно ничего не знал, а это ещё хуже.

В 1975 году я несколько месяцев снимал у неё комнату. Ни разу в конце месяца не заплатил. И каждый раз, выслушав моё покаянное признание в том, что денег опять нет, она с улыбкой говорила:

- Человек богат неоплатными должниками.

Сейчас я у мирно журчащего аппарата, с сигаретой, которую мне хочется потушить, потому что она не любила, когда я курил у неё в квартире. У ноги - бутылка Абсолюта с готовностью смотрит на меня снизу вверх. Но сегодня я к водке не прикоснусь - Наталья Леонидовна очень не любила меня пьяным или даже просто подвыпившим.

Однажды она мне сказала, перебивая какую-то мою хмельную ерунду:

- Пожалуйста, расскажите мне об этом, когда снова станете… настоящим.

И ещё был случай, когда она, вернувшись с похорон (я уж не помню, кого хоронили), сказала:

- Русские поминки! Какой странный обычай…. И совсем не похоже на древнюю славянскую тризну. Не похоже потому, что никто не думает о смерти, к которой человек всю жизнь шёл, и вот - он у цели.

Она, очень часто именно так говорила о смерти.

Сейчас в Интернете я не смог найти её фотографий тех лет, а только фотографии какой-то незнакомой мне старухи. Она такой не была.

Л. Улицкая написала в 1999 году точно: «Она была очень хороша собой, хотя и не была красива в общепринятом смысле слова. Красота с годами проходит, а прекрасность лица только возрастает».

И я думаю, что если б эти старческие фотографии оживить - лицо её снова стало бы невыразимо прекрасно.

Теперь, когда всё уже кончено - в этой жизни, по крайней мере - я могу признаться, что это была моя последняя юношеская влюблённость. Мне было около 30-ти лет, а ей - около 50-ти. Я не смел глаз на неё поднять, потому что любовь ведь имеет две стороны - светлую и тёмную. Я боялся, чтобы в глаза ей не бросилось тёмное. Мне казалось, что всё тёмное от неё далеко - думаю, так оно и было. А между тем, Наталья Леонидовна была матерью двоих детей, и я, дурак, мучился злой ревностью: Вот, я не смею, а кто-то посмел.

Никто никогда не узнает, догадывалась ли она о том, что я испытывал в её присутствии.

С ней тогда жила её дочка, которую звали, кажется, Машенька. Девочка-подросток, которая рисовала ангелов. Они сейчас в воспоминаниях кажутся мне очень похожими друг на друга. Собственно для меня тогда они представляли собою - что-то единое.

В том подъезде стены лифта, как водится, были разрисованы похабными рисунками и расписаны матерной бранью. Однажды вечером я обнаружил, что кто-то всё это безобразие стёр и стены вымыл.

- Миша, знаете, что мы придумали? - радостно улыбаясь, сказала мне Наталия Леонидовна. - Я вымыла стены лифта, а Маша сейчас разрисует их, и людям будет приятно ездить в лифте.

Господи, Боже мой! Где Ты?

Девочка хотела пойти с цветными фломастерами и расписать стены этого забытого Богом лифта изображениями ангелов небесных!

Чёрт бы всё побрал! Я потратил целый вечер, чтобы отговорить их обоих от этого намерения. Я ведь знал, что уже к утру, эти изображения будут украшены такими комментариями, которых им обоим лучше не читать. Но они этому не хотели верить. Наконец, Наталия Леонидовна со вздохом сказала:

- Многие наши соседи не верят в Бога. Так вы считаете, что это будет для них тяжело? Ангелы…. Вероятно…. Может быть, вы правы.

Наталья Леонидовна была католичкой - не на общей волне тогдашнего движения столичной интеллигенции в сторону религии, а в силу образования, громадного по объёму, и в результате серьёзных размышлений.

Мои всегда очень резкие и самоуверенные суждения вроде того, что русское православие - есть религия простого народа, всегда вызывало у неё улыбку.

Сердиться она не умела. Тем более, не умела никого высмеивать. Но иногда она могла разгневаться.

Однажды она предложила мне выправить и отредактировать огромную рукопись. Это было в переводе с английского историческое исследование, которое называлось, кажется, «История хасидов». Дело было самиздатское, гонорара не предусматривало, но это было серьёзное дело.

Весь этот текст, как, впрочем, и неведомые мне тогда хасиды и их история, вызвали во мне тоскливую скуку, я застрял на первой же странице. И через несколько дней сказал, что не справлюсь.

И вот она разгневалась. Широко открылись огромные глаза и с возмущением смотрели в мою захламленную всякой бестолочью, нахватанной невесть где, душу:

- Вы не прочли. Вы, Миша, знаете, кто такие - хасиды?

- Это такая еврейская секта. Наталья Леонидовна, не сердитесь. Я….

- Вы тратите дни, а из них складываются годы. И проходит жизнь. И с чем вы придёте к своей смерти?

Она успокаивалась, улыбка, её восхитительная улыбка, полная добра и света, вернулась:

- Нет, хасиды - это не секта. Прочите. Конечно, вам это трудно отредактировать, но вы должны это знать и понять. Вы прочтёте?

И я совершенно искренне сказал:

- Я обещаю. Обязательно прочту.

Но я до сих пор не прочёл. И даже сейчас, когда долго работал уборщиком в иешиве любавического ребе, которая называется «Кохав ми Яаков» (Звезда Иакова), я толком не знаю, кто такие хасиды. И, возможно, я так никогда и не узнаю об этом. Потому что я просто маленький беглый на дальней дороге, за вечно уходящий горизонт, а Наталья Леонидовна Трауберг была великим человеком на маленькой планете Земля, которая для меня слишком велика, а для неё была слишком тесна.

Вот, сижу у аппарата и вспоминаю.

Что это такое было? Вот стихи из романа «Перелётный кабак» Честертона, которые перевёл Толя Якобсон, покончивший здесь, в Израиле, самоубийством. Его здесь совершенно ошибочно принимали за сумасшедшего.

Каждый ведь имеет право на ошибку. Это была ошибка. И Толя повесился.

Десять лет назад Наталья Леонидовна прочла этот перевод, давая интервью моей двоюродной сестрёнке Зое Световой. Я только что это прочёл в Интернете. Зоенька, спасибо!

В городе, огороженном непроходимой тьмой,
спрашивают в парламенте,
кто собрался домой.
Никто не отвечает.
Дом не по пути.
Да все перемерли,
и домой некому идти.
Но люди еще проснутся,
они искупят вину.
Ибо жалеет Господь
свою больную страну.
Умерший и воскресший, хочешь домой.
Душу свою вознесший,
Хочешь домой.
Ноги изранишь,
силы истратишь,
сердце разобьешь.
И тело твое будет пробито,
но до дома дойдешь.
Оковы спадут сквозь годы.
Кто еще хочет свободы?
Кто еще хочет победы?
Идите домой!
Previous post Next post
Up