Астропсихология как «техне», наука как «эпистеме».
«Гораздо лучше иметь не очень точное представление о вещах полезных,
чем точное знание - о бесполезных»
(Исократ [1])
«Этот тип знания <т.е. научный метод> имел специальный,
действительно революционный характер:
он должен был быть получен и сформулирован таким образом,
чтобы он стал доступен любому человеку,
вне зависимости от его целей и установок познания.
Ни один из предшествующих типов знания не имел такой особенности;
никогда прежде знание не рассматривалось в отрыве от
степени понимания познающего субъекта, его уровня эволюции
и способности конструктивно это знание использовать»
(Дейн Радьяр. Человеческое, слишком человеческое...)
Вот здесь я между делом обмолвился: астропсихологическая работа - это «...практическое и эвристическое знание, а не теоретическое, - «техне» и «фронесис» (практическое знание, основанное на опыте), а не «эпистеме»». Ниже - именно о различии между «техне» и «эпистеме». Но не в контексте именно астропсихологии, а на более широком фоне. Привлекая большие выдержки из серьезных источников, мы на историческом материале (античность) увидим «техне» и «эпистеме» как две разных формы знания вообще (и при этом не единственные, - есть же еще и «гнозис», например, но о нем мы тут не говорим).
Этот материал может помочь современному астропсихологу как-то сориентироваться в том, в какой системе культурно-мировоззренческих, интеллектуальных и эпистемологических координат он сегодня работает. Может быть тогда он почувствует себя более уверенно и перестанет снизу вверх смотреть на науку в современном смысле этого слова (которая ведь, являясь наследницей и «техне», и «эпистеме» в равной степени, давно однако предпочла забыть и полностью вытеснить память об одном из своих родителей)…
Специалистов же, которые практикуют «техне», хватает и сегодня, - независимо от того, знают сами они об этом или нет. Это психотерапевты, практикующие психологи, педагоги, астропсихологи, психоаналитики, целители, психиатры, врачи и т.д.
(P.S. Я искренне надеюсь, что читатель имеет некоторое представление о серьезной и уважаемой античной философской школе софистов и не путает их с тем карикатурно-упрощенным образом демагогов и болтунов, который можно найти в некоторых учебниках по философии).
***
«Он был готов согласиться и с тем, что математика есть эпистеме,
которая достигает твердого знания.
Однако недостижимость, а соответственно и бесполезность
эпистеме в человеческих делах, которые только и интересовали Исократа,
исключали ее из числа познавательных ориентиров»
«Во второй половине V века <до н.э. - И.Е.> большинство аспектов деятельности, подразумевающей умение, основанное на знании и опыте, осмыслялось в рамках понятия «техне». Как и следовало ожидать от термина, зародившегося в сфере ремесла, первоначально «техне» понималась сугубо практически. Ее цель - помогать людям, делать жизнь лучше…
У софистов, выступивших в это время на арену интеллектуальной жизни, отношение к знанию остается, как правило, утилитарным…
Для «техне», претендовавшей на то, чтобы сделать людей мудрыми и счастливыми, такие вещи, как геометрия или астрономия, были решительно не нужны. С той же позиции common sense <т.е. здравого смысла - И.Е.> рассматривал теоретическую математику и Сократ, ничем в этом смысле не отличавшийся от большинства софистов, и Исократ, их законный наследник.
Сходным, хотя и более дифференцированным, было отношение к натурфилософским теориям. Для тех, кто понимал свои занятия как «техне», досократовская «метеорологиа» <т.е. как раз естественнонаучное знание той эпохи - И.Е.> была синонимом бесплодных споров о никому не нужных предметах, не дающих никакого твердого знания.
Несмотря на изначально пракическое понимание «техне» и ее противопоставленность натурфилософии, с одной стороны, и математике - с другой, развитие этого понятия шло в направлении все большей интеллектуализации, так что в конце концов и научная деятельность стала интерпретироваться на основе модели «техне». <При этом, однако никогда полностью не сливаясь с наукой-как-эпистеме - И.Е.>
Не в последнюю очередь это связано с тем, что круг предметов, преподававшихся софистами, включал в себя все-таки не традиционные ремесла, а вещи, так или иначе относящиеся к интеллектуальной деятельности, пусть даже и практически ориентированной…
…софисты существенно расширили и обогатили это понятие,… способствовали возникновению истории культуры, понимаемой как совокупность различных «техне».
<…> следующие общепринятые признаки «техне»: 1) целью техне является принесение пользы; 2) каждая техне имеет вполне определенную задачу: медицина служит здоровью, земледелие - обеспечению пищей; 3) техне основывается на знании специалистов, которые умеют использовать все средства для достижения своей цели; 4) всякая техне обучаема; лишь то, что может передаваться в процессе обучения, имеет право называться техне.
Очевидно, что эти признаки применимы не только к ремеслу или искусству, в своей совокупности они составляют настоящую теорию науки, - науки, понимаемой в смысле техне, которая направлена не на теоретическое познание, а в конечном счете на практическое применение.
Новые представления о техне показательны тем, что в традиционной связке «знание - умение» на передний план все больше выступает тот аспект, который относится к знанию, особенно к его возникновению, приобретению и применению. В течение всего V и большей части IV в. понятие «эпистеме» («знание», а позже и «наука») употребляется как синоним «техне», а зарождающиеся научные дисциплины, например математика или медицина, трактуются в рамках этой же модели.
<…> Обучаемость техне гарантирует передачу знаний («матесис») от учителей к ученикам.
<…> Позже, когда «техне» и «эпистеме» постепенно обособляются, и «эпистеме» из «знания», служившего познавательной частью «техне», превращается в самостоятельную теоретическую «науку», часть признаков, свойственных «техне», была перенесена на «эпистеме». Аристотель, например, считал обучаемость одним из характерных свойств «эпистеме». Другой важнейший признак «техне», ее полезность, сохранился в качестве стандартной рубрики не только в пособиях по риторике, медицине или тактике, но также и во «введениях» в точные науки, в трактатах по математике и астрономии, в комментариях к ним и т.д.
…все возникающие в течение V в. названия научных дисциплин ориентированы на понятие «техне».»
(Жмудь Л.Я. Зарождение истории науки в античности. - СПб.: РХГИ, 2002. СС. 75- 79).
«Говоря об отношении Сократа к астрономии, геометрии и арифметике, он отмечает, что последний советовал ограничиться лишь практической частью каждой из дисциплин и не углубляться в теорию».
(Там же, С. 115)
*
Ближайшей аналогией для астропсихологического «техне» сегодня, конечно, является психотерапия в целом и психоанализ в частности. Но если искать такие аналогии в древнем знании, то это прежде всего медицинское практическое искусство.
«Призывая к поиску точной меры, гиппократик видит ее не в числе и не в весе, а в ощущениях больного, делом же врача считает познавать настолько точно, чтобы ошибаться лишь немного в ту или иную сторону. Он не питает неоправданных надежд на достижение в медицине математической точности, свойственных тому же Эмпедоклу, который составлял <точные> пропорции содержания четырех основных элементов в организме человека».
(Там же, С. 93)
«В математике… потенциальные возможности быстрого прогресса, как индивидуального, так и общего, были гораздо больше, нежели в медицине, имеющей дело со множеством частных случаев и потому опирающейся на опыт и практику, а не только на общие положения.
Этим, вероятно, и объясняется, почему математик и врач по-разному оценивали легкость открытия и усвоения нового знания. Как показывает проницательное замечание в одном из гиппократовских трактатов, врачи хорошо понимали разницу между системой четких и ясных правил и медицинским знанием:
«Медицину нельзя выучить быстро [2], поскольку в ней невозможно
возникнуть какому-либо твердо установленному учению.
Например, кто-либо, выучившись грамоте тем одним способом,
которым ее преподают, понимает всё.
И все, знающие грамоту, понимают ее одинаково, потому что
здесь одно и то же слово, написанное одинаково,
и сегодня и в любое время не обращается в свою противоположность,
но всегда пребывает тем же и не зависит от случая.
Медицина же в разное время делает разное, и даже по отношению
к одному и тому же человеку совершает противоположное,
причем противоположное самой себе»».(Там же, 108-109)
Обратим внимание и вот на это:
«Одной из важнейших задач многих сочинений Гиппократовского корпуса, адресованных в том числе и широкой публике, была защита медицины от упреков в случайности и неэффективности применяемых в ней методов… Существенную роль играла также полемика среди самих врачей».
(Там же, С. 87)
«Автор <т.е. неизвестный автор «гиппократовского» корпуса трактатов, предположтельно - сам Гиппократ - И.Е.> понимает метод как единственно возможный путь к постижению природы человека, к предотвращению и лечению болезней; он отвергает все остальные пути, в частности - натурфилософские спекуляции…
<Медицина как техне> представляет собой усовершенствованный метод поисков и открытий, применяемый и за пределами медицины, а не что-то искусственное, подобное непроверяемому методу натурфилософов. При этом автор весьма далек от приземленного ремесленника, ориентированного только на опыт, - его эмпиризм скорее можно назвать методическим. Такой эмпиризм признает сложность и многогранность реальности, не укладывающейся в схемы натурфилософов, но умеет использовать и спекулятивные идеи, если они приложимы к его практике…
Программное заявление Алкмеона: «О вещах невидимых только боги обладают ясным знанием, людям же дано лишь судить на основании свидетельств» - также созвучно идеям гиппократика…
Методический эмпиризм ценит искустность и опыт врача, но не противопоставляет их знаниям, - напротив, он особо выделяет рациональный аспект медицины, постоянно подчеркивая роль рассуждений, метода, исследования и открытий».
(Там же)
*
…А в связи с «разницей между системой четких и ясных правил и медицинским знанием» вспомним уже цитируемого нами по другому поводу Станислава Грофа:
«Я упоминал ранее о разочаровании тех теоретиков, которые пытаются установить жесткую систему классификации психиатрических диагнозов. Сейчас мы пользуемся данными официального четвертого переработанного издания «Диагностическое и статистическое руководство по душевным болезням» (DSM-IV), и клиницисты постоянно говорят, что разочарованы несоответствием между описаниями диагностических категорий и реальными клиническими картинами, которые они наблюдают у своих пациентов»
(С. Гроф. Психология будущего. Уроки современных исследований сознания)
*
И еще о сходстве и различиях между "техне" и "эпистеме" как двух типов познания.
«Самой знаменательной для теоретической науки стала её связь с technē. Фазами становления теоретической науки были последовательно сменяющие друг друга когнитивные формации: empeiria - technē - epistēmē.
Под technē понималось умение, основанное на знании и опыте. Это умение могло быть как прикладным (на этом уровне осталась наука Вавилона и Египта), так и логическим - logikai technai.
<…> на протяжении VI - V вв. до н. э. наука-technē превращается в науку epistēmē. При этом наука-техне оставалась базисом науки-эпистеме. У Аристотеля разделение technē и epistēmē получает свое теоретическое обоснование лишь в «Никомаховой этике».
Как науки и technē и epistēmē направлены на знание всеобщего, а не частного. Таково отличие науки от empeiria <т.е. опытно-ситуативного и чисто чувственного освоения действительности без сколько-нибудь обобщенных правил и метода - И.Е.>.
Но если technē была в конечном счете направлена на практическое применение знания, то epistēmē - на чистое познание».
(Режабек Е. Обучаемость научному дискурcу… // Логос, №6 (51), 2005. СС. 173-181)
«…способы познания, которые принадлежат к разным видам, но все опираются на опыт, на эмпирию, организованную посредством памяти: техне (τέξνη), фронесис (φρόνησις), эпистеме (ἐπιστήμη), нус (νοὒς) и софия (σοφία).
Первым идет техне; латиняне перевели это слово термином ars: «искусство», «способность производить что-либо»… Третьей - эпистеме, наука в строгом смысле слова…
<…> Для грека техне состоит не в том, чтобы делать вещи, а в том, чтобы уметь их делать. Момент знания: вот то, чем созидается техне. Именно поэтому Аристотель говорит, что техне есть способ - первичный и элементарный способ - знания, пребывания в истине вещей. Например, знание о том, что вот это лекарство вылечило Иванова, Петрова, Сидорова, есть опытное, эмпирическое знание; но знание о том, что вот это лекарство излечивает страдающих желчной болезнью, - уже не опыт, а искусство, в данном случае медицинское искусство (τέχνη ἰατρική).
На первый взгляд, трудно уловить разницу между опытом и техне, тем более что обладающий опытом подчас достигает исцеления более успешно, чем врач. Это правда, но только в отношении производства того, что предполагается произвести. Так как больной всегда единичен, а опыт имеется о единичном, во многих случаях эмпирик оказывается успешнее медика. Но все это относится только к произведению намеченных следствий, а не к знанию об их произведении.
В качестве знания, говорит Аристотель, техне намного превосходит знание опытное, эмпирическое, причем превосходит его в трех отношениях.
Во-первых, тот, кто обладает техне, то есть τεχνίτης, «искусник», лучше знает вещи, нежели тот, кто обладает лишь опытом. Эмпирик знает, что такой-то человек болен, и что он исцелится, если давать ему такое-то лекарство. Тот же, кто обладает техне, знает, почему (διότι) он исцелится. Оба знают, быть может, одно и то же, но врач знает это лучше. Знать, почему: вот отличительный признак техне. Техне - это не просто ловкость, но делание «со знанием причин».
<…> Во-вторых, техне не только знает лучше, чем опыт, но также знает больше, чем опыт: знает больше вещей. В самом деле, благодаря опыту мы знаем несколько, знаем много больных; но благодаря техне мы знаем всех страдающих, например, желчной болезнью. Опытное, эмпирическое знание единично; знание в техне - универсально.
Наконец, в-третьих, по этой же самой причине обладающий техне лучше умеет передавать свое знание и учить ему других. То, что знаемо в техне, «научаемо» (μάθημα).
В этом тройном превосходстве (лучше знать, больше знать и знать, как научить) заключается высший характер того способа знания, каким является техне. И этот способ знания, взятый в качестве навыка (ἕξις), есть то, что делает обладающего им человека, «искусника», «мудрым», σοφός.
<…> Наука - это навык (ἕξις) доказательства. Эпистеме - не просто scire (Wissen, «знание», как сказали бы немцы), а scientia (Wissenschaft, «научное знание»). Это действительно истинное знание вещей. Определение точной и строгой структуры этого конкретного вида знания составило одно из великих достижений Аристотеля: идею научного знания.
Именно это знание Аристотель называет в строгом смысле επιστήμη, наукой. Объектом эпистеме, науки, является не просто всеобщее «почему» (в этом наука совпадает с техне), а необходимое всеобщее «почему»».
(Хавьер Субири. Пять лекций о философии (1963))
*
Точные науки с точки зрения знания-как-техне (во всем его отличии от знания-как-эпистеме). Практическая ценность и экзистенциальная польза как главный критерий ценности знания.
«…<Исократ> представляет свою позицию как промежуточную между большинством, для которого «математа» - это пустое занятие, совершенно бесполезное в частной и общественной жизни, и теми, кто хвалит эти науки, - ибо и в их словах есть доля правды.
Осознавая противоречивость такой позиции, Исократ объясняет ее тем, что математика, в отличие от других занятий, помогает нам не в жизни (разве что кто-либо займется ее преподаванием), а в процессе самого обучения. Изучая ее, юноша тренирует и оттачивает свой разум, укрепляет память и приучает себя к труду, так что впоследствии он легче и быстрее справляется с более важными предметами.
Конечно, математика - это еще не «философия» (то есть образование, необходимое гражданину), а лишь «гимнастика души» и «приготовление к философии», ибо занятия ею нисколько не продвигают ученика в его умении говорить и судить о делах.
Поэтому Исократ советует изучать ее лишь молодым людям, да и то не слишком долго, чтобы их умы не закостенели». (116-117)
<По констрасту можно вспомнить требование Платона, сформулированное им для будущих правителей его идеального государства: обязательные 10 лет изучения математики.>
«…Хотя математика хороша уже тем, что занимает юношей и отвращает их от гораздо больших ошибок, для взрослого человека <с точки зрения Исократа> она совершено непригодна. Ведь даже те, кто настолько преуспел в ней, что способен учить других, отнюдь не приуспели в использовании своих знаний, а в жизненных делах они оказались глупее своих учеников, чтобы не сказать - своих слуг.
<…> И все же в целом позиция Исократа далека от самодовольной ограниченности невежды.
<…> Не столь уж далеки от позиции Исократа и рассуждения зрелого Аристотеля о различии между «эпистеме» и «фронесис», из которых следует, что математика не может заменить юноше практический рассудок, основанный на опыте.
Если рассматривать критику Исократом математики с точки зрения основных требований, предъявляемых к «техне», то окажется, что она касалась, в сущности, одного, но решающего пункта - ее полезности… Он был готов согласиться и с тем, что она есть «эпистеме», которая достигает твердого знания. Однако недостижимость, а соответственно и бесполезность «эпистеме» в человеческих делах, которые только и интересовали Исократа, исключали ее из числа познавательных ориентиров.
<…> Союзниками Исократа в предпочтении относительной надежности и точности знания абсолютной истине были многие софисты и врачи-гиппократики…».
(А.Я. Жмудь, СС. 117-119)
_____________
Примечания.
[1] Исократ (436 - 338 гг. до н. э.) - античный ритор, младший современник Гиппократа, основатель собственной школы ораторского искусства, ученик знаменитых философов-софистов того времени - Горгия и Продика. По опредедлению современного исследователя Э. Мейера, Исократ был знаменит тем, что умел «хорошо формулировать то, что ощущали и хотели сказать множество образованных людей» (цит по: Жмудь Л.Я. Зарождение истории науки в античности. С. 85)
[2] «Медицину нельзя выучить быстро…» (Гиппократ)
Тот же автор, Л.Я. Жмудь, иначе переводит знаменитый афоризм Гиппократа, который в современную культуру вошел в формулировке «жизнь коротка - искусство вечно». На с. 109 читаем: «жизнь коротка - искусство долго». Что полностью меняет весь смысл этого высказывания. Т.е. речь-то тут совсем не о том, что, как любезно сообщает нам Википедия, «искусство долговечнее жизни». Это выражение - не про то, что «рукописи не горят». И «искусство» здесь имеется в виду отчасти другое (хотя в конечном счете, и эстетическая деятельность, и знание-как-техне - это просто разные подвиды одного и того же понятия «ars» (лат.) (ср. с англ. «art»).