Если Аллах это даст
Я наверняка рассказывал эту притчу в паутине, хотя, возможно, не в этой жизни. Фраза-топ по-татарски звучит "All'ah birs'a", а по-арабски "insh'aLlah". В связи с воспоминаниями о ГКЧП, вдруг превратившимися в оригинальный жанр в блогах, могу рассказать только эту историю. Сам я 19/08/1991 помню смутно. Мы снимали квартиру на пятом этаже пятиэтажки в микрорайоне "Тридцать второй комплекс". Марьям было три месяца и каждый день был новостью, поэтому новости из Мск воспринимальсь смутно. У нас даже зомбоящика не было, чтобы насладиться постановкой Мариуса Петипа на бессмертную музыку Петра Ильича Чайковского. Слышал на работе, что в Мск переворот, но хуже, чем мы жили, жить было невозможно, зарабатывать меньше, чем мы зарабатывали было трудно, а пахать на двух работах казалось ещё по зубам.
Так вот эта, вспомнившаяся вдруг, история:
Один татарский муж сидит у себя дома, за столом, жена слепила пельмени, варит их на кухне. Муж, от радостного предвкушения хлопает в ладоши и говорит:
- Вот сейчас пельмешек поем!
Жена с кухни отвечает:
- Скажи "Allah birsa"!
Муж возмущается:
- Зачем я буду говорить "Allah birsa"? Вот стул, вот стол, на столе ложка, сейчас ты принесёшь пельмени, я поем! Зачем мне говорить "Allah birsa"?
А за окном были тридцатые годы, советское государство боролось с саботажем и контрреволюцией, когда победили эти беды, специально обученные люди стали бороться с уклонизмом и мелкобуржуазным национализмом... Под одну из этих статей залетел случайно и наш татарский муж. Не успела жена поставить тарелку с пельменями на стол, как в дверь забарабанили восемь крепких кулаков, зазвучали крики "Энкэведэ, открывайте". Вошли в сапогах и кожанках, предъявили ордер на арест, начали обыск. Пропал аппетит у нашего татарина. Так и не попробовал жениных пельменей. Увели его. Прошли сороковые, наступили пятидесятые. Состоялся двадцатый съезд капеэсэс и выступление Микиты Хрущёва. Стали выпускать из лагерей дармовую рабочую силу, за которой закрепилась аббревиатура "ЗК". Выпустили и нашего татарина. Приехал он в родную Казань, время позднее, люди уже спят. Скребётся в дверь своей квартиры. Перепуганная жена спрашивает:
- Кто это?
- Это я. Allah birsa.
Так вот эта, вспомнившаяся вдруг, история:
Один татарский муж сидит у себя дома, за столом, жена слепила пельмени, варит их на кухне. Муж, от радостного предвкушения хлопает в ладоши и говорит:
- Вот сейчас пельмешек поем!
Жена с кухни отвечает:
- Скажи "Allah birsa"!
Муж возмущается:
- Зачем я буду говорить "Allah birsa"? Вот стул, вот стол, на столе ложка, сейчас ты принесёшь пельмени, я поем! Зачем мне говорить "Allah birsa"?
А за окном были тридцатые годы, советское государство боролось с саботажем и контрреволюцией, когда победили эти беды, специально обученные люди стали бороться с уклонизмом и мелкобуржуазным национализмом... Под одну из этих статей залетел случайно и наш татарский муж. Не успела жена поставить тарелку с пельменями на стол, как в дверь забарабанили восемь крепких кулаков, зазвучали крики "Энкэведэ, открывайте". Вошли в сапогах и кожанках, предъявили ордер на арест, начали обыск. Пропал аппетит у нашего татарина. Так и не попробовал жениных пельменей. Увели его. Прошли сороковые, наступили пятидесятые. Состоялся двадцатый съезд капеэсэс и выступление Микиты Хрущёва. Стали выпускать из лагерей дармовую рабочую силу, за которой закрепилась аббревиатура "ЗК". Выпустили и нашего татарина. Приехал он в родную Казань, время позднее, люди уже спят. Скребётся в дверь своей квартиры. Перепуганная жена спрашивает:
- Кто это?
- Это я. Allah birsa.