Лето №26
Лучи яркого январского солнца выскользнули из-за грозовой тучи, нависшей над трассой Аялон, и больно ударили по глазам. Не взяла солнцезащитные очки, теперь реву, как идиотка, сидя в автобусе, по дороге на работу. Как назло пробка. Парень на сидении справа брезгливо косится в мою сторону.
- Даша, я за тебя очень переживаю.Ты думала о будущем? Как ты теперь одна будешь? Я очень боюсь, - говорит мне мамин голос в трубке.
- Ма, я все решила, справлюсь.
- Ты же знаешь свои наклонности. Знаешь свой "ненаховский" характер. Я не хочу, чтобы ты спилась в сорок лет, в одиночестве. Твои, так называемые, друзья с тобой рядом не будут. Это пока ты молода, а потом, кому ты будешь нужна? Мне страшно.
Я вспыхиваю в один миг. Бросаю трубку.
"Ей страшно", - проносится у меня в голове. "Блять, ей страшно! А мне не страшно?! Я же всю жизнь начинаю заново. Ухожу в никуда. Больше никогда не расскажу Матери ничего".
Это потом, спустя несколько месяцев, ты поймешь, что родители пережили твой развод тяжелее, чем ты сама. Узнаешь, сколько успокоительного выпила Мать. Как беспокоился там, на расстоянии двух тысяч километров, твой Отец. Сейчас, в эту секунду, ты больше всего на свете хочешь сдохнуть на чуть-чуть и перестать ощущать колючий шар, заполненный ядовитым ужасом, поселившийся где-то в районе солнечного сплетения. Твоя инфантильность и затянувшийся переходный возраст не дают мыслить рационально. Единственной здравой мыслью кажется - пуститься во все тяжкие. И ты падаешь…
***
"Б-г мой, неужели я так же выгляжу, когда вхожу в раж? Говорю столько же обидных гадостей?", - думаю я про себя, глядя на отца, который меряет шагами комнату и еле сдерживается, чтобы не перейти на крик. В соседней спальне спит моя двухмесячная маленькая сестра.
- Ты живешь для себя. Тебе не важна семья, не важны твои близкие, которые любят и заботятся о тебе. Ты охреневшая эгоистка, Даша! Для того чтобы так себя вести, нужно обладать идеальной внешностью и богатым умом, но, ни того, ни другого у тебя нет, будем откровенны.
Я широко улыбаюсь и молча иду собирать вещи. Пока я посреди душной июньской ночи впопыхах бросаю шмотки в чемодан, Папа продолжает воспитательную беседу. Я вызываю такси и выскакиваю из квартиры, забыв документы и кошелек. По дороге пишу сообщение своему мужчине: "Какое же золотое у тебя терпение. Как ты меня выносишь?".
В последний раз похожая беседа на повышенных тонах состоялась, когда я объявила Отцу, что выхожу замуж. Потребовалось два года для того, чтобы мы восстановили отношения. Спустя восемь лет, на это ушло всего два дня, проведенных во Львове. Повзрослела.
***
Я просыпаюсь в испуге от звуков, доносящейся с улицы ругани, на чистісінькій рідній мові. Окна нашего номера выходят прямо на Проспект Свободы в центре Львова. Смотрю на силуэт мирно спящего младшего брата на диване. Под утро воздух становится по-осеннему холодным, заворачиваюсь в покрывало. Сна ни в одном глазу.
Вот уже несколько недель меня преследует настойчивое чувство тревоги. Каждый день на протяжении двух месяцев я интервьюирую людей со сложными проблемами, неизлечимыми болезнями, какими-то космическими долгами. На их фоне, мои заботы кажутся вдруг несущественными и тусклыми. Возвращаясь с работы домой, я благодарю Всевышнего за милость и вымываю из себя чужие истории крепким алкоголем. Однажды тебе становится мало привычной дозы обезболивающего, и ты ищешь средство покрепче. Затем, когда и оно не спасает, пытаешься утонуть в людях, в десятках случайных знакомых, шмыгающих носом в туалетных кабинках ночных клубов. Вот этот чертов крохотный мирок, состоящий из четырех стен, запирающийся на замок, кажется тебе самым свободным от надоедливых и скучных обязательств.
Но, потом все заканчивается в миг.
***
Все закончилось в прошлую среду…
Мое детство - 16-летняя девочка с малиновыми волосами и в красных кедах. Она курит ментоловые, пьет портвейн с ванильной колой, слушает ска-панк и дружит с футбольными хулиганами. Она смотрит мне в глаза, морща веснушчатый нос, и снисходительно улыбается. Спрашивает:
- Ты сама-то хоть в это веришь?
- Я все решила, - говорю я уверенно. - Тебе пора.
Она вдруг целует меня крепко в губы, забирает сигареты со стола и произносит уходя:
- Черт возьми, если бы я могла знать заранее, что стану такой скучной через 10 лет, точно сторчалась бы на героине.
***
Здравствуй, мое 26-е лето. Лето, когда я окончательно повзрослела.
- Даша, я за тебя очень переживаю.Ты думала о будущем? Как ты теперь одна будешь? Я очень боюсь, - говорит мне мамин голос в трубке.
- Ма, я все решила, справлюсь.
- Ты же знаешь свои наклонности. Знаешь свой "ненаховский" характер. Я не хочу, чтобы ты спилась в сорок лет, в одиночестве. Твои, так называемые, друзья с тобой рядом не будут. Это пока ты молода, а потом, кому ты будешь нужна? Мне страшно.
Я вспыхиваю в один миг. Бросаю трубку.
"Ей страшно", - проносится у меня в голове. "Блять, ей страшно! А мне не страшно?! Я же всю жизнь начинаю заново. Ухожу в никуда. Больше никогда не расскажу Матери ничего".
Это потом, спустя несколько месяцев, ты поймешь, что родители пережили твой развод тяжелее, чем ты сама. Узнаешь, сколько успокоительного выпила Мать. Как беспокоился там, на расстоянии двух тысяч километров, твой Отец. Сейчас, в эту секунду, ты больше всего на свете хочешь сдохнуть на чуть-чуть и перестать ощущать колючий шар, заполненный ядовитым ужасом, поселившийся где-то в районе солнечного сплетения. Твоя инфантильность и затянувшийся переходный возраст не дают мыслить рационально. Единственной здравой мыслью кажется - пуститься во все тяжкие. И ты падаешь…
***
"Б-г мой, неужели я так же выгляжу, когда вхожу в раж? Говорю столько же обидных гадостей?", - думаю я про себя, глядя на отца, который меряет шагами комнату и еле сдерживается, чтобы не перейти на крик. В соседней спальне спит моя двухмесячная маленькая сестра.
- Ты живешь для себя. Тебе не важна семья, не важны твои близкие, которые любят и заботятся о тебе. Ты охреневшая эгоистка, Даша! Для того чтобы так себя вести, нужно обладать идеальной внешностью и богатым умом, но, ни того, ни другого у тебя нет, будем откровенны.
Я широко улыбаюсь и молча иду собирать вещи. Пока я посреди душной июньской ночи впопыхах бросаю шмотки в чемодан, Папа продолжает воспитательную беседу. Я вызываю такси и выскакиваю из квартиры, забыв документы и кошелек. По дороге пишу сообщение своему мужчине: "Какое же золотое у тебя терпение. Как ты меня выносишь?".
В последний раз похожая беседа на повышенных тонах состоялась, когда я объявила Отцу, что выхожу замуж. Потребовалось два года для того, чтобы мы восстановили отношения. Спустя восемь лет, на это ушло всего два дня, проведенных во Львове. Повзрослела.
***
Я просыпаюсь в испуге от звуков, доносящейся с улицы ругани, на чистісінькій рідній мові. Окна нашего номера выходят прямо на Проспект Свободы в центре Львова. Смотрю на силуэт мирно спящего младшего брата на диване. Под утро воздух становится по-осеннему холодным, заворачиваюсь в покрывало. Сна ни в одном глазу.
Вот уже несколько недель меня преследует настойчивое чувство тревоги. Каждый день на протяжении двух месяцев я интервьюирую людей со сложными проблемами, неизлечимыми болезнями, какими-то космическими долгами. На их фоне, мои заботы кажутся вдруг несущественными и тусклыми. Возвращаясь с работы домой, я благодарю Всевышнего за милость и вымываю из себя чужие истории крепким алкоголем. Однажды тебе становится мало привычной дозы обезболивающего, и ты ищешь средство покрепче. Затем, когда и оно не спасает, пытаешься утонуть в людях, в десятках случайных знакомых, шмыгающих носом в туалетных кабинках ночных клубов. Вот этот чертов крохотный мирок, состоящий из четырех стен, запирающийся на замок, кажется тебе самым свободным от надоедливых и скучных обязательств.
Но, потом все заканчивается в миг.
***
Все закончилось в прошлую среду…
Мое детство - 16-летняя девочка с малиновыми волосами и в красных кедах. Она курит ментоловые, пьет портвейн с ванильной колой, слушает ска-панк и дружит с футбольными хулиганами. Она смотрит мне в глаза, морща веснушчатый нос, и снисходительно улыбается. Спрашивает:
- Ты сама-то хоть в это веришь?
- Я все решила, - говорю я уверенно. - Тебе пора.
Она вдруг целует меня крепко в губы, забирает сигареты со стола и произносит уходя:
- Черт возьми, если бы я могла знать заранее, что стану такой скучной через 10 лет, точно сторчалась бы на героине.
***
Здравствуй, мое 26-е лето. Лето, когда я окончательно повзрослела.