Россия против большевизма (часть VI)
Кирилл Александров
Кандидат исторических наук К. М. Александров представляет на страницах сайта центра «Белое Дело» краткий курс истории российского антибольшевистского сопротивления.
«Большой террор» второй половины 1930-х годов не был самоцелью Сталина. Причины «ежовщины», на наш взгляд, связаны с намерениями высшей номенклатуры ВКП(б) локализовать негативные для большевиков социальные последствия насильственной коллективизации и голодомора 1933 года, унесших миллионы человеческих жизней, подавить в обществе протестные настроения, и, наконец, уничтожить их явных и потенциальных носителей. «Страх родит насилие; насилие увеличивает страх и из этого заколдованного круга, который власть сама для себя создала, нет, и не может быть выхода», - отмечал позднее социолог Роман Редлих.
Главными жертвами «ежовщины» вновь стали крестьяне - бывшие раскулаченные, ссыльные, колхозники и единоличники. С 1 октября 1936 года по 1 июня 1938 года органы НКВД расстреляли 556 259 человек, в том числе 331 456 крестьян (59,5%). За ними следовали рабочие, служащие, бывшие «контрреволюционеры», верующие. Для того чтобы убедиться в катастрофичности настоящих цифр для нашей страны напомню, что в царской России всеми судебными институциями, включая столыпинские военно-полевые суды, по всем составам преступлений - от убийств до терроризма - были казнены менее 5 000 человек за сорок предвоенных лет.
Подлинная катастрофа постигла Церковь. В 1937-1941 годах в СССР большевики репрессировали 175 800 клириков и деятельных прихожан, из них расстреляли - 110 700 человек (по другим данным 116 тыс.). Абсолютное большинство расстрелов (106 800) приходится на 1937-1938 годы. К 1917 году в Православной Российской Церкви насчитывались 146 тыс. священнослужителей и монашествующих, в России действовали почти 56 тыс. приходов, более 67 тыс. церквей и часовен. В 1917-1939 годах из 146 тыс. священнослужителей и монашествующих большевики истребили более 120 тыс. К осени 1939 года в Советском Союзе оставались действующими лишь от ста пятидесяти до трехсот православных приходов и не более 350 храмов. Из 64 архиереев на свободе остались 4, из тысячи монастырей ликвидировали все, кроме нелегальных. Из 4 духовных академий, 57 семинарий, 185 духовных училищ ликвидировали все. Таким образом, мы можем говорить о том, что к 1939 году коммунистам почти удалось уничтожить самую крупную Поместную Православную Церковь в мире. Гонения на веру касались не только православных. В Дагестанской АССР закрыли половину всех молитвенных зданий, в Кабардино-Балкарской АССР - 59 %, в Башкирской АССР - 69 %.
[Spoiler (click to open)]
При этом население СССР, находившееся в изоляции от внешнего мира, подвергалось тотальной идеологической обработке и воздействию государственной пропаганды. Средствами массовой информации и советским активом в массовом сознании создавались образы бесчисленных врагов и «пятой колонны», формировалась коллективная психология осажденной крепости. Поразительно, что в этом большом сумасшедшем доме, в который превратилась Россию к середине 1930-х годов, сохранялся отчаянный протест, и не угасало мужественное сопротивление, о котором мы еще знаем очень немного.
23 ноября 1937 года восстал контингент колымской командировки «Зеленый мыс» Дальстроя НКВД. Заключенные захватили зону, включая вахту, и призвали жителей пос. Кресты Нижне-Колымского района присоединиться к ним. Восстание удалось подавить, 49 зачинщиков были расстреляны. Известен рассказ о том, как из своего вагона открыл пулеметный огонь по сотрудникам НКВД заместитель командующего Приволжского военного округа комкор Иван Кутяков, оказавший сопротивление чекистам, явившимся на полустанке за бывшим командиром «чапаевской» дивизии.
Это было время, когда «слово стало делом». 12 декабря 1937 года в разгар «ежовщины» состоялись знаменитые «выборы» в Верховный Совет СССР. В Кемеровском районе в портрет Сталина воткнули кинжал с запиской: «Вот что будет со Сталиным, 12 декабря не дрогнет рука - Сталину осталось жить до 12 декабря». В качестве исполнителей арестовали подростков 13-14 лет. В условиях идеологического диктата, на фоне массовых арестов и расстрелов против официальных кандидатов от «нерушимого сталинского блока коммунистов и беспартийных» советские избиратели все-таки подали 632 тыс. голосов. Еще 637 тыс. бюллетеней избирательные комиссии признали недействительными (испорченными), зачастую в связи с написанными на них протестными выражениями, ругательствами и даже проклятиями. Среди заявлений избирателей накануне и во время выборов оказывались самые неожиданные:
«За большевиков голосовать не пойдем. Они - погромщики церкви и мучители народа. Нам Бог сказал за них не голосовать!»
«Голосую за государя, Бога и великого князя Николая Александровича!»
«За кого Бог, за того и я».
«Зачем 12 декабря будем свои голоса отдавать за идолов… они змеи, мы их все равно сожжем. Да здравствует Троцкий. Да здравствует Царь».
«Мы будем надеяться только на Бога, если царя выбирать, так пошли бы, а за коммунистов да стахановцев не пойдем».
«Я голосую за церковь и веру Христову».
Кроме того, территориальные органы НКВД регулярно докладывали о «контрреволюционных высказываниях» подконтрольного населения:
«Когда Ленин умирал, Сталину наказывал:
“Рабочим хлеба не давай, мяса не показывай”.
Когда Кирова убили, торговлю хлебную открыли,
Когда Сталина убьют, все колхозы разведут».
«В конце сентября 1936 на квартире у Строганова было устроено нелегальное совещание, на котором Чаганов заявил: “Я слежу за всеми газетами, особенно интересуюсь ходом борьбы в Испании. По всем признакам фашисты разгромят там революцию, а потом очередь идет за СССР. Разгром революции, поможет нам, казакам, быть свободными как раньше”. Строганов на это заявил: “Освободит нас шашка, когда попадет к нам в руки. Тогда мы обнажим клинки за свободное казачество”» (поселок Советский Тепловского района Оренбургской области).
«На общем собрании сельсовета единоличник Буланов заявил: “Скоро советская власть пропадет, и тогда всех коммунистов перебьем и перевешаем. Гитлер уничтожит советскую власть и расправится с коммунистами, этого ждут с каждым днем”. Дело на Буланова направлено в спецколлегию облсуда» (Волочковский сельсовет Андреевского района Западной области, до 14 января 1937).
«В деревне Нефедьево на почтовом ящике, ночью, была обнаружена листовка: “Даешь хлеба! Товарищи! Довольно терпеть голод. Давно вы согласны восстать и бунтовать за хлеб. Товарищи крестьяне, рабочие, мы голодаем. Давайте бунтовать, громить сельсоветы, магазины и хлебные склады. И мы. А нас по счету 1005 чел., если не будет хлеба, смело восстанем, и мы победим. Кириллов и Вологда тоже согласны. Ленинград мы возьмем, там братья и сестры, отцы и сыновья. Красная армия наша, там наши братья и сынки не будут братьев, отцов убивать, они за нас”» (Кирилловский район Ленинградской области, до 19 февраля 1937).
Сотрудники особых отделов НКВД приводили многочисленные примеры протестных заявлений бойцов и командиров, свидетельствующие о том, что реальная морально-политическая обстановка в армии была далека от той идеальной картины, которую представляли себе Сталин и Ворошилов. Вот отрывки из спецсводок по Киевскому и Калининскому военным округам:
«Если бы удалось перейти на сторону фашистов, то тогда я совместно с фашистами нагнал бы страху советской власти… Если начнется война с фашистами, то в тылу в РККА вспыхнет восстание против соввласти» [боец Чаплин, 60-й артиллерийский полк (Киевский ВО), колхозник, хозяйство распродано за неуплату налогов, зима 1936/37. Арестован].
«Партия и правительство насильно загнали крестьян в колхозы, разорили крестьянство. В 1933 году в связи с коллективизацией умерло много крестьян от города, коллективы довели их до голода и смерти. Партия зашла в тупик и теперь ищет выхода в том, что создает врагов и уничтожает их» [боец Дидимов, 24-я стрелковая дивизия, осень 1937. Арестован].
«Дайте мне патроны, я перестреляю всех коммунистов и комсомольцев» [боец Баранов, 132-й стрелковый полк, август 1937. Арестован].
«Если бы мне пришлось воевать с фашистами, я бы их не рубил, а перешел бы на их сторону; это неправда, что наши газеты пишут о фашистах» [боец Омельчук, 5-я кавалерийская дивизия, из крестьян, беспартийный, сентябрь 1937].
«Если бы вспыхнула война, первый бы пошел в села раздувать пожар против гадов, создавших себе карьеру - партийных паразитов… Раз я читал доклад Молотова и думал: как много неправды сказал Молотов в своей речи по поводу достижений. Пусть мне приписывают настроения, но я скажу, что политика партии и советской власти направлена неправильно, сейчас все крестьянство настроено против Сталина» [старший лейтенант Дембицкий, 46-я стрелковая дивизия, октябрь 1937].
Осенью 1938 года в Москве распространялись листовки, безымянные авторы которых утверждали:
«Средневековый террор, сотни тысяч замученных НКВД и расстрелянных безвинных людей, лучших, преданнейших работников Советской власти - это только часть того, что еще предстоит!!! Руководители Политбюро - или психически больные, или наймиты фашизма, стремящиеся восстановить против социализма весь народ».
«Сталин и сталинцы должны быть уничтожены».
В таком тяжелом состоянии и разделении советское общество вступило во Вторую мировую войну.
См. также:
- Кирилл Александров. Россия против большевизма (часть I)
- Кирилл Александров. Россия против большевизма (часть II)
- Кирилл Александров. Россия против большевизма (часть III)
- Кирилл Александров. Россия против большевизма (часть IV)
- Кирилл Александров. Россия против большевизма (часть V)