Апологетические заметки. Часть 2. Индивидуализм и соборность.
Оригинал взят у alexander_nv в Апологетические заметки. Часть 2. Индивидуализм и соборность.
Во второй части я коснусь критики слева. Еще раз повторюсь о понимании условности подобного разделения на правых и левых, пользуюсь им просто для удобства повествования. Критика слева, как правило, идет от людей более образованных, такого, как это принято сейчас называть, более либерального мировоззрения. В чем же обычно обвиняют братство оппоненты с этой стороны. Главным образом обвиняют в авторитаризме внутри братства: мол, выстраивается такая жесткая система наподобие комсомола, где подавляется какая-то личная инициатива, и все вынуждены действовать по одному алгоритму. Также говорят о культе личности о.Георгия Кочеткова и о нашей закрытости.
По поводу организации жизни братства. Хотя Бердяев Н.А. и называет русский народ самым коммюнотарным народом в мире, мы видим, что эта коммюнотарность или соборность, если говорить на церковном языке, находится в крайне латентном состоянии. Это, конечно, прежде всего, связано с советским периодом. В этот период, с одной стороны, людей стравливали друг с другом, заставляли друг друга бояться и ненавидеть, с другой, загоняли в искусственные коллективы. Все это ни могло, ни привести людей, с одной стороны, к неверию в друг друга, полной атомизации, с другой, в неверие в различные формы общности и организации, подозревая за этим очередную «коллективизацию». Поэтому люди, встречая какое-то неформальное сообщество, где есть какая-то дисциплина или форма организации, сразу же начинают относиться к этому сообществу с подозрением. Если же это сообщество религиозное, то тут же вешают ярлык «секта». Люди просто не верят, что можно как-то организовано жить вне привычных институтов семьи или рабочего коллектива и при этом делать это на добровольных началах.
Неверие в Бога всегда связано с неверием в человека. В церкви же это выражается в неверии в церковь. Именно так. Церковные люди не верят в церковь как в собрание, в собрание конкретных людей. Для них церковь - это что-то абстрактное, о чем говорится в Символе веры: «Верую в Святую, Соборную, Апостольскую…», которая в какой-то конкретной реальности не воплощается, или внешняя организация в виде епархий, приходов, храмов, священников и епископов и пр. Внешняя организация себя часто компрометирует, поэтому подлинной церковью является вот эта вот абстрактная концепция. Любые попытки воплотить это в реальной общности тут же называются сектантством.
В этой своей индивидуализации люди не могут что-то делать вместе или им это очень трудно. Потому что совместное делание всегда предполагает какое-то согласование действий и дисциплину. Н.Н. Неплюев называл это «дисциплиной любви». Люди же здесь, как правило, слышат слово «дисциплина», но не слышат слово «любовь». Но, думаю, очевидным для любого здравомыслящего человека является то, что если вы что-то делаете, осуществляете какую-то жизнедеятельность в количестве более одного человека, вам нужна какая-то дисциплина или организация, иначе ничего не получится. А если вас сотни, тысячи?
Когда вас двое или трое, то вам не нужна какая-то форма собрания, но если вас больше дюжины, то неизбежно будут появляться какие-то институции, которые обеспечивают функционирование данной общности. Так устроен мир. По-другому просто не получится. Тут нужны будут старшие, руководители, тут нужны будут правила, дисциплина. Именно в таком случае, данное сообщество сможет вместе существовать и осуществлять какую-либо деятельность.
Другой вопрос, что в основе сообщества верующих людей должна лежать воля Божья, что в своей основе деятельность этого сообщества определяется, направляется и вдохновляется Духом Святым, а не правилами и дисциплиной. Правила, организация и дисциплина лишь СРЕДСТВА, чтобы воплотить волю Божью, что бы воплощать в жизнь действие Духа Божьего. Конечно, в этом мире всегда есть риск и опасность, что средство станет целью, что внешние институции и организации полностью подменят собой само тело Христово как собрание в любви и благодати, и вместо внешних подпорок станут центральным зданием. Такое, как мы видим, происходило и происходит с исторической церковью. Есть ли такой риск у братства? Конечно, есть. Но является ли наличие такого риска поводом, чтобы отказаться от всяких форм институций и организаций? Думаю, ответ очевиден для того, кто хочет чего-то реального добиться в церковной жизни.
Поэтому индивидуализм - это главное основание неприятия братского опыта со стороны данных оппонентов. Про этот феномен хорошо сказал в своих «Дневниках» о. Александр Шмеман. "На глубине Православие, мне кажется, давно уже "протестантизируется": "верит" в нём каждый по-своему, но соединены все "религией", то есть храмом и обрядом". Под протестантизацией он тут, как мы видим, и имеет ввиду индивидуализм.
Говоря об авторитаризме в братстве, могут говорить о «диктатуре» со стороны старших в общинах и братствах. Я с чем-то серьезным в этом плане в братстве ни разу не сталкивался, но то, что какой-то братчик может быть искушен страстью властолюбия, в это очень даже верю. Все мы люди и ведем борьбу со страстями. Страсти властолюбия и гордыни - это те страсти, которые не сможет обойти никто из людей, с ними ведет борьбу каждый христианин. Да, какой-то глава общины или председатель малого братства вполне может где-то это проявлять. К сожалению, это вообще свойственно человеческой природе: мы сталкиваемся с властолюбием в семье, на работе. Но в общине или в братстве это гораздо легче преодолеть. Если ваш начальник будет считать себя папой римским, вам, скорее всего, просто придется с этим смириться. Даже если такое происходит в семье, то тоже, чаще всего, приходится с этим просто приходится мириться, особенно детям. В братстве же всегда есть возможность вразумить и обличить брата или сестру, впавшего/ую в данную страсть. Если же он/она не исправляется, то просто теряет свое старшинство на очередных выборах старшего.
Но в братстве есть старший, которого никто не выбирал, и кто один из немногих не проходил оглашения - это основатель братства и его духовный попечитель о.Георгий Кочетков. Часто говорят о культе личности о. Георгия. Опять таки - это очень обычное дело для нашей церкви. Как только появляется какая-то яркая харизматичная личность, которая может собирать людей вокруг себя, то тут же появляются обвинения в гуруизме и вождизме. Явление культа личности в нашей церкви, к сожалению, есть. Но, как правило, это связано не с яркой и харизматичной личностью, а с самой системой, которая сложилась в церкви.
Культ личности в нашей церковной реальности делятся на два типа: формальный и неформальный. Формальный - это культ личности, связанный с правящим архиереем. Для того, чтобы в этом убедиться просто посмотрите приезд архиерея в какой-либо приход. В силу сложившейся ситуации в РПЦ у архиерея в епархии почти безграничная власть. Без разрешения архиерея ничего не может происходить в епархии, с архиереем не спорят, принимают как ниспосланное свыше любое его решение, самое неадекватное.
Неформальный культ личности обычно связан не с архиереем, а с приходским батюшкой. Часто (хоть и не всегда, священники разные бывают) священник на приходе - истина в последней инстанции. Прихожане могут со священным трепетом почитать священника, считая, что через него всегда говорит сам Бог. В отдельных приходах это может доходить вообще до абсурда, когда к священнику идут за разрешением любой бытовой ситуации.
Именно с этим столкнулся я будучи на приходе и работая в епархии. У нас на приходе был настоятель, которого почитали за старца, в епархии был архиерей, отличавшийся очень авторитарным характером. Именно это очень сильно в моем сознании резонировало с Евангелием, где Господь говорит.
Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом (Мар.10:42-44).
Именно отсутствие всякого культа личности, авториторизма меня сразу и привлекло в братстве. Я хорошо помню свое первое знакомство с о. Георгием Кочетковым. Я приехал на осеннюю конференцию братства, пленарное заседание было в здании Ленинской библиотеки. Я все думал, как же мне подойти к о.Георгию. По опыту жизни в епархии я знал, что это не просто - подойти к лицу, облеченному саном. Все разрешилось самым неожиданным образом: о.Георгий сам подошел ко мне в фойе библиотеки и познакомился. Как-то такое поведение не очень вяжется с носителем культа личности. Я не могу себе представить, чтобы такое могло произойти на каком-то епархиальном мероприятии со стороны епископа.
Вообще в Преображенском братстве малые братства довольно автономны в своем существовании. Да, конечно, мы относимся с уважением и почтением к нашему духовному попечителю, спрашиваем у него совета. Но о. Георгий просто физически не может заниматься всеми делами во всех братствах. Поэтому основная часть вопросов в братствах решается самостоятельно. О.Георгий определяет некое общее направление, задачи. Но делает это он не единолично, а всегда в совете с другими братьями и сестрами, в совете со всеми нами, чему способствует общая жизнь. Центральными событиями в этом плане являются соборы, которые ежегодно проводятся нашем братством, где собираются все члены и кандидаты в братство, и где мы все вместе определяем дальнейший вектор жизни. Да у отдельных братчиков можно встретить такое вот несколько, возможно чрезмерно восторженное отношение к о. Георгию. Обычно это женщины, которым часто свойственна излишне эмоциональная реакция. Но это не является чем-то массовым в братстве, и могу точно сказать, что не идет ни в какое сравнение с тем пиететом и почитанием священников, которое я встречал на приходе.
Также говорят о закрытости братства. Но это тоже совершенная неправда. Наоборот, братство старается все, что делает, сделать достоянием общим: опыт миссии, катехизации, общинной жизни. Для этого проводятся конференции, семинары, встречи, издается литература. Другой вопрос, что это, к сожалению, мало сейчас востребовано. Любой приход или епархия гораздо более закрытая организация, чем наше братство. Как правило, прихожанин, понятия не имеет, что происходит на его приходе, если только он сам там не работает. И уж тем более прихожанин никак не влияет на то, что на приходе происходит. Любое изменение: от смены настоятеля, до смены забора он принимает как данность, перед которой нужно смириться. Робкие эпизодические попытки опротестовать действия архиерея по смене настоятеля или по еще каким-то вопросам, как правило, не увенчиваются успехом. В Преображенском братстве я не могу представить себе ситуацию, чтобы о.Георгий менял бы по своему усмотрению старших общин, председателей братств или вообще как-то вмешивался во внутренние дела малых братств, если только его самого не приглашают для разрешения той или иной ситуации.
Конечно, какая-то здоровая степень закрытости есть в любом сообществе, иначе это получается реалити-шоу. Никакая нормальная семья или кампания не будет делать круглосуточную он-лайн трансляцию с места совместного проживания. Есть пространство приватности, которое должно уважаться в любом сообществе. И поэтому тоже сложно понять, когда кто-то, получив отказ узнать ту или иную информацию о внутренней жизни братства, начинает обвинять оное в сектантстве и закрытости. Повторюсь, по ключевым вопросам христианской жизни братство всегда открыто. Любой может посетить наши сайты, зайти в институт, написать письмо о. Георгию и договориться о личной встрече.
Возможно, я не прокомментировал всю критику «слева», но, как мне видится, затронул основные моменты. Хочу сказать, что не идеализирую братство, у нас хватает сложностей и трудностей, мы грешные люди. Вообще, в церкви странно идеализировать какое-то сообщество, так как уже в посланиях Павла мы читаем, что уже тогда в общинах все было далеко не гладко. Мы не претендуем на то, что у нас лучше, чем в Павловых общинах. Думаю, что наши общины - это просто бледная тень того, что было тогда. Но если уже в те времена внутри были различные нестроения и откровенные грехи, то это тем более есть и сейчас. Поэтому мне кажется, что если бы наши оппоненты с такой же силой, с какой они порою нас критикуют, молились бы о нас, предлагали бы какую-то реальную помощь и сотрудничество на церковной ниве, то все было бы гораздо лучше и у нас и у них.
Во второй части я коснусь критики слева. Еще раз повторюсь о понимании условности подобного разделения на правых и левых, пользуюсь им просто для удобства повествования. Критика слева, как правило, идет от людей более образованных, такого, как это принято сейчас называть, более либерального мировоззрения. В чем же обычно обвиняют братство оппоненты с этой стороны. Главным образом обвиняют в авторитаризме внутри братства: мол, выстраивается такая жесткая система наподобие комсомола, где подавляется какая-то личная инициатива, и все вынуждены действовать по одному алгоритму. Также говорят о культе личности о.Георгия Кочеткова и о нашей закрытости.
По поводу организации жизни братства. Хотя Бердяев Н.А. и называет русский народ самым коммюнотарным народом в мире, мы видим, что эта коммюнотарность или соборность, если говорить на церковном языке, находится в крайне латентном состоянии. Это, конечно, прежде всего, связано с советским периодом. В этот период, с одной стороны, людей стравливали друг с другом, заставляли друг друга бояться и ненавидеть, с другой, загоняли в искусственные коллективы. Все это ни могло, ни привести людей, с одной стороны, к неверию в друг друга, полной атомизации, с другой, в неверие в различные формы общности и организации, подозревая за этим очередную «коллективизацию». Поэтому люди, встречая какое-то неформальное сообщество, где есть какая-то дисциплина или форма организации, сразу же начинают относиться к этому сообществу с подозрением. Если же это сообщество религиозное, то тут же вешают ярлык «секта». Люди просто не верят, что можно как-то организовано жить вне привычных институтов семьи или рабочего коллектива и при этом делать это на добровольных началах.
Неверие в Бога всегда связано с неверием в человека. В церкви же это выражается в неверии в церковь. Именно так. Церковные люди не верят в церковь как в собрание, в собрание конкретных людей. Для них церковь - это что-то абстрактное, о чем говорится в Символе веры: «Верую в Святую, Соборную, Апостольскую…», которая в какой-то конкретной реальности не воплощается, или внешняя организация в виде епархий, приходов, храмов, священников и епископов и пр. Внешняя организация себя часто компрометирует, поэтому подлинной церковью является вот эта вот абстрактная концепция. Любые попытки воплотить это в реальной общности тут же называются сектантством.
В этой своей индивидуализации люди не могут что-то делать вместе или им это очень трудно. Потому что совместное делание всегда предполагает какое-то согласование действий и дисциплину. Н.Н. Неплюев называл это «дисциплиной любви». Люди же здесь, как правило, слышат слово «дисциплина», но не слышат слово «любовь». Но, думаю, очевидным для любого здравомыслящего человека является то, что если вы что-то делаете, осуществляете какую-то жизнедеятельность в количестве более одного человека, вам нужна какая-то дисциплина или организация, иначе ничего не получится. А если вас сотни, тысячи?
Когда вас двое или трое, то вам не нужна какая-то форма собрания, но если вас больше дюжины, то неизбежно будут появляться какие-то институции, которые обеспечивают функционирование данной общности. Так устроен мир. По-другому просто не получится. Тут нужны будут старшие, руководители, тут нужны будут правила, дисциплина. Именно в таком случае, данное сообщество сможет вместе существовать и осуществлять какую-либо деятельность.
Другой вопрос, что в основе сообщества верующих людей должна лежать воля Божья, что в своей основе деятельность этого сообщества определяется, направляется и вдохновляется Духом Святым, а не правилами и дисциплиной. Правила, организация и дисциплина лишь СРЕДСТВА, чтобы воплотить волю Божью, что бы воплощать в жизнь действие Духа Божьего. Конечно, в этом мире всегда есть риск и опасность, что средство станет целью, что внешние институции и организации полностью подменят собой само тело Христово как собрание в любви и благодати, и вместо внешних подпорок станут центральным зданием. Такое, как мы видим, происходило и происходит с исторической церковью. Есть ли такой риск у братства? Конечно, есть. Но является ли наличие такого риска поводом, чтобы отказаться от всяких форм институций и организаций? Думаю, ответ очевиден для того, кто хочет чего-то реального добиться в церковной жизни.
Поэтому индивидуализм - это главное основание неприятия братского опыта со стороны данных оппонентов. Про этот феномен хорошо сказал в своих «Дневниках» о. Александр Шмеман. "На глубине Православие, мне кажется, давно уже "протестантизируется": "верит" в нём каждый по-своему, но соединены все "религией", то есть храмом и обрядом". Под протестантизацией он тут, как мы видим, и имеет ввиду индивидуализм.
Говоря об авторитаризме в братстве, могут говорить о «диктатуре» со стороны старших в общинах и братствах. Я с чем-то серьезным в этом плане в братстве ни разу не сталкивался, но то, что какой-то братчик может быть искушен страстью властолюбия, в это очень даже верю. Все мы люди и ведем борьбу со страстями. Страсти властолюбия и гордыни - это те страсти, которые не сможет обойти никто из людей, с ними ведет борьбу каждый христианин. Да, какой-то глава общины или председатель малого братства вполне может где-то это проявлять. К сожалению, это вообще свойственно человеческой природе: мы сталкиваемся с властолюбием в семье, на работе. Но в общине или в братстве это гораздо легче преодолеть. Если ваш начальник будет считать себя папой римским, вам, скорее всего, просто придется с этим смириться. Даже если такое происходит в семье, то тоже, чаще всего, приходится с этим просто приходится мириться, особенно детям. В братстве же всегда есть возможность вразумить и обличить брата или сестру, впавшего/ую в данную страсть. Если же он/она не исправляется, то просто теряет свое старшинство на очередных выборах старшего.
Но в братстве есть старший, которого никто не выбирал, и кто один из немногих не проходил оглашения - это основатель братства и его духовный попечитель о.Георгий Кочетков. Часто говорят о культе личности о. Георгия. Опять таки - это очень обычное дело для нашей церкви. Как только появляется какая-то яркая харизматичная личность, которая может собирать людей вокруг себя, то тут же появляются обвинения в гуруизме и вождизме. Явление культа личности в нашей церкви, к сожалению, есть. Но, как правило, это связано не с яркой и харизматичной личностью, а с самой системой, которая сложилась в церкви.
Культ личности в нашей церковной реальности делятся на два типа: формальный и неформальный. Формальный - это культ личности, связанный с правящим архиереем. Для того, чтобы в этом убедиться просто посмотрите приезд архиерея в какой-либо приход. В силу сложившейся ситуации в РПЦ у архиерея в епархии почти безграничная власть. Без разрешения архиерея ничего не может происходить в епархии, с архиереем не спорят, принимают как ниспосланное свыше любое его решение, самое неадекватное.
Неформальный культ личности обычно связан не с архиереем, а с приходским батюшкой. Часто (хоть и не всегда, священники разные бывают) священник на приходе - истина в последней инстанции. Прихожане могут со священным трепетом почитать священника, считая, что через него всегда говорит сам Бог. В отдельных приходах это может доходить вообще до абсурда, когда к священнику идут за разрешением любой бытовой ситуации.
Именно с этим столкнулся я будучи на приходе и работая в епархии. У нас на приходе был настоятель, которого почитали за старца, в епархии был архиерей, отличавшийся очень авторитарным характером. Именно это очень сильно в моем сознании резонировало с Евангелием, где Господь говорит.
Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом (Мар.10:42-44).
Именно отсутствие всякого культа личности, авториторизма меня сразу и привлекло в братстве. Я хорошо помню свое первое знакомство с о. Георгием Кочетковым. Я приехал на осеннюю конференцию братства, пленарное заседание было в здании Ленинской библиотеки. Я все думал, как же мне подойти к о.Георгию. По опыту жизни в епархии я знал, что это не просто - подойти к лицу, облеченному саном. Все разрешилось самым неожиданным образом: о.Георгий сам подошел ко мне в фойе библиотеки и познакомился. Как-то такое поведение не очень вяжется с носителем культа личности. Я не могу себе представить, чтобы такое могло произойти на каком-то епархиальном мероприятии со стороны епископа.
Вообще в Преображенском братстве малые братства довольно автономны в своем существовании. Да, конечно, мы относимся с уважением и почтением к нашему духовному попечителю, спрашиваем у него совета. Но о. Георгий просто физически не может заниматься всеми делами во всех братствах. Поэтому основная часть вопросов в братствах решается самостоятельно. О.Георгий определяет некое общее направление, задачи. Но делает это он не единолично, а всегда в совете с другими братьями и сестрами, в совете со всеми нами, чему способствует общая жизнь. Центральными событиями в этом плане являются соборы, которые ежегодно проводятся нашем братством, где собираются все члены и кандидаты в братство, и где мы все вместе определяем дальнейший вектор жизни. Да у отдельных братчиков можно встретить такое вот несколько, возможно чрезмерно восторженное отношение к о. Георгию. Обычно это женщины, которым часто свойственна излишне эмоциональная реакция. Но это не является чем-то массовым в братстве, и могу точно сказать, что не идет ни в какое сравнение с тем пиететом и почитанием священников, которое я встречал на приходе.
Также говорят о закрытости братства. Но это тоже совершенная неправда. Наоборот, братство старается все, что делает, сделать достоянием общим: опыт миссии, катехизации, общинной жизни. Для этого проводятся конференции, семинары, встречи, издается литература. Другой вопрос, что это, к сожалению, мало сейчас востребовано. Любой приход или епархия гораздо более закрытая организация, чем наше братство. Как правило, прихожанин, понятия не имеет, что происходит на его приходе, если только он сам там не работает. И уж тем более прихожанин никак не влияет на то, что на приходе происходит. Любое изменение: от смены настоятеля, до смены забора он принимает как данность, перед которой нужно смириться. Робкие эпизодические попытки опротестовать действия архиерея по смене настоятеля или по еще каким-то вопросам, как правило, не увенчиваются успехом. В Преображенском братстве я не могу представить себе ситуацию, чтобы о.Георгий менял бы по своему усмотрению старших общин, председателей братств или вообще как-то вмешивался во внутренние дела малых братств, если только его самого не приглашают для разрешения той или иной ситуации.
Конечно, какая-то здоровая степень закрытости есть в любом сообществе, иначе это получается реалити-шоу. Никакая нормальная семья или кампания не будет делать круглосуточную он-лайн трансляцию с места совместного проживания. Есть пространство приватности, которое должно уважаться в любом сообществе. И поэтому тоже сложно понять, когда кто-то, получив отказ узнать ту или иную информацию о внутренней жизни братства, начинает обвинять оное в сектантстве и закрытости. Повторюсь, по ключевым вопросам христианской жизни братство всегда открыто. Любой может посетить наши сайты, зайти в институт, написать письмо о. Георгию и договориться о личной встрече.
Возможно, я не прокомментировал всю критику «слева», но, как мне видится, затронул основные моменты. Хочу сказать, что не идеализирую братство, у нас хватает сложностей и трудностей, мы грешные люди. Вообще, в церкви странно идеализировать какое-то сообщество, так как уже в посланиях Павла мы читаем, что уже тогда в общинах все было далеко не гладко. Мы не претендуем на то, что у нас лучше, чем в Павловых общинах. Думаю, что наши общины - это просто бледная тень того, что было тогда. Но если уже в те времена внутри были различные нестроения и откровенные грехи, то это тем более есть и сейчас. Поэтому мне кажется, что если бы наши оппоненты с такой же силой, с какой они порою нас критикуют, молились бы о нас, предлагали бы какую-то реальную помощь и сотрудничество на церковной ниве, то все было бы гораздо лучше и у нас и у них.