Надлежит непрестанно открывать новые миссии и поддерживать учрежденые
XXVI
Когда Божиим благословением составилась бы эта образовательная миссионерская община, тогда Российская Церковь имела бы в ней всегда готовых людей для занятия в учрежденных миссиях мест, сделавшихся праздными, и для открытия новых миссий. По мнению моему, надлежит непрестанно открывать новые миссии и поддерживать учрежденые, приносят ли они очевидный плод в настоящее время, или еще обещают его, собираясь с силами и наблюдая указания Провидения Божия для успешного действия. Кто знает, когда эти указания будут получены? Когда пространная дверь отворится для проповедников Евангелия? Надобно только давать миссионерам столько различных занятий, чтобы они всегда трудились и некогда не были в праздности, чтобы в одно время одними, а в другое время другими образами, однако всегда приносили Церкви Божией пользу. Надобно всегда иметь вооруженное, всегда образуемое и пополняемое воинство на случай открытия великой брани, а не тогда уже набирать ратников, когда настанет время выступать в поле, вступать в сражение.
[Spoiler (click to open)]
Вообразим, что Дух Божий Животворящий повеял бы, и вдруг в Европе открылось бы чрезвычайное возбуждение к испытанию пророчеств о Мессии и к сличению их с событиями жизни Иисуса Христа, как она описана евангелистами, и вдруг снято было бы покрывало, ныне еще на мысленных очах сего народа лежащее, и он увидел бы Солнце правды, истинного Мессию - в Иисусе. Не правда ли, что этот народ в то время потребовал бы и от нашей Церкви наставников, знающих еврейский язык, на котором писали пророки, и немецкий, которого наречие употребляется русскими иудеями в разговоре, потребовал бы полной Библии на российском языке, которую могли читать евреи, знающие русскую грамоту, которую могли читать с ними наши купцы, земледельцы, художники, лекаря, воины, потребовал бы Нового Завета на еврейском языке, и наставников, которые были бы в состоянии читать с ними эту книгу на священном языке праотцев? Как бы мы отвечали сему народу, а говоря прямо, самому Провидению Божию? Ужели сказали бы: «Вот вам, если угодно, славянская Библия, и вот наставники, которые сами хорошо не понимают ее, из которых многие не читают ее. Они вашего наречия не разумеют, а вы их язык не хорошо, и то не все, разумеете. Но что за беда? Только бы выучить на славянском языке: «Верую во Единого», «Десять заповедей» и молитву Господню «Отче наш». Впрочем, если хотите больше знать, и это не худо, подождите же, и мы пошлем строгое предписание, чтобы впредь по школам нашим как можно лучше учили языкам еврейскому и немецкому. А что касается Библии русской (без сомнения, вы желаете переведенной с оригинала еврейского), признаемся, что мы и сами боимся иметь ее» [Эти и подобные им рассуждения приснопамятного о. Архимандрита, встречающиеся в его «Мыслях», в настоящее время имеют уже одно историческое значение и печатаются только как материал для характеристики личности знаменитого миссионера. Ред.]. Не скажут ли раввины в ответ на это: «Если вы боитесь иметь в Церкви своей пророков наших на русском языке в переводе с еврейского, если боитесь дать народу боговохновенные книги наших святых пророков на живом языке и для всех вразумительном, то как не боитесь ввести в Церковь свою народ, который хорошо разумеет язык пророков, и, веруя во Иисуса Христа, будете по-христиански понимать книги Ветхого Завета лучше своих наставников? Словом, если вы боитесь иметь в Церкви своей полную Библию на русском языке, эту бесконечно плодоносную мысль Всевышнего о человеках, всегда живое и действенное слово Божие к человекам, в той полноте, в той мере света, какая для этих последних дней предназначена и дарована Всевысочайшей Премудростью, беспредельной благостью, всеоблемлеющей властью Вездесущего и Всеведущего, исчисляющего звезды небесные, и всем им имена нарицающего, знающего и нас всех не только по именам, но и по делам, не только по делам, но и по словам, не только по словам, но и по сокровеннейшим помышлениям и желаниям, знающего каждого из нас лично, не личину, а подлинное лицо души, не довольно известное ей самой, то признаемся, что и мы боимся поручить себя руководству вашему. Впрочем, надеемся, что вы за это и не прогневаетесь, когда рассудите, что нам и так наскучило быть в порабощении букве, что вышний Иерусалим, как апостол Павел утверждает, свободен от такого порабощении, и что тут нет Еллина и Иудея, славянского языка и русского, но все и во всем Христос. Мы желаем, чтобы этот Иерусалим был матерью всем, и нам, и вам».
Тогда на поле, принадлежащем Российской Церкви, не поспешат ли явиться землепашцы, которых другая Церковь пошлет, когда увидит, что мы не приготовили ни волов, нb плугов для возделания этой земли, столь веков плодоносившей в самом своем запустении и ждущего милосердого призрения свыше, которое сделало ее вновь и во сто крат плодоноснейшею? Если падение их, как говорит св. апостол Павел, богатство миру и недостаток их - богатство язычникам, насколько более полнота их?Если отвержение их есть примирение мира: то что будет принятие их, как не оживление из мертвых? Ибо, говорит далее великий апостол язычников, не хочу оставить вас (христиан из язычества) в неведении об этой тайне (дабы вы о себе не мечтали), что ослепление отчасти приключилось Израилю на время, пока войдет полное число язычников, и таким образом весь Израиль спасется. Как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова; Сей завет им от Меня, когда Я сниму с них грехи. Ибо дары и призвание Божие непреложны. Кто же сказал нам и доказал, что это пророчество апостола Павла о великом обращении к Иисусу Христу евреев еще не скоро исполнится? Если же и не скоро, то можем ли и мы приготовиться скоро к такому принятию этих детей Авраамовых, какого они потребуют, когда верой во Иисуса распятого взыщут права соделываться чадами Божиими, к такому принятию, какого они достойны, как способные к христианскому просвещению высоких мер и ступеней, к такому принятию, каким и ныне надлежало бы вводить Израильтян в христианскую Церковь? Если бы сегодня исполнили то, что с Богом уже сейчас могли бы исполнить, завтрашний день принес бы новые силы, новые опыты, способы и удобства, и таким образом со дня в день дело служения распространялось бы. И всегда новые благословения Божии изливались бы на этих трудолюбивых служителей, на этих учителей, хорошо обученных, на этих прислужников, ищущих случая и владеющих многими способами быть для ближних полезными сими услугами, как неводом Царствия Божия, уловляющими души человеческие во спасение. Если бы Российская Церковь постоянно посылала бы миссионеров, основательно приготовленных, то миссии имели бы основательно обращенных израильтян, основательно оглашаемых и просвещаемых Св. Крещением, возводимых к высшим истинам откровения, и в тоже время в этих юных братиях Бог посылал бы миссионерам ревностных сотрудников. Все могло бы также быть оправдано благополучными событиями в христианском попечении России о покоренных ей народах магометанского суеверия и других разнообразных. Мы имеем право, мы должны надеяться, что этот сад, не Отцом Господа нашего Иисуса Христа насаженный, наконец искоренится, что приближается время, когда здание Магомета начнет так расседаться и разрушаться, что никакая человеческая рука не будет сильна поддержать его. В Апокалипсисе находим ясное предсказание, что некогда сатана будет связан и лишен возможности прельщать народы, тогда обращение ко Христу столь многих народов, доселе идолам поклоняющихся, будет по истине досточудное и торжественное. Хотя нам и не дано разуметь времена или сроки, которые Отец Небесный предоставил Своей власти, однако повелено и ожидать обещанного и готовиться, чтобы и нам, когда грядущее сделается настоящим, похвалу получить от Господа, а не в лености и лукавстве быть обличенными. Впрочем, известно, что и теперь как язычники, так и магометане мало-помалу приемлют Св. Крещение при служении русских священников. Таким образом, все побуждает православную Церковь к умножению миссий, чтобы и некрещеных больше крестилось и крещеные инородцы получили лучшее наставление. Если учреждена в Казани миссия для татар, то надлежит учредить ее и в Таврическом полуострове, и в епархиях Астраханской, Оренбургской, Тобольской. Если где-нибудь в Российской Державе учреждена миссия в пользу евреев, то надлежит открыть не одну и в других местах. Если есть в Томской епархии нечто похожее на церковную миссию, то как мало одной для такого пространства! Если в разных местах Иркутской епархии инородцы различных суеверий обращаются к христианству, то и эти приобретения требуют от служителей Церкви новых трудов и усилий, чтобы с одной стороны сохранялось приобретенное, а с другой были бы составляемы и приводимы в исполнение благонадежнейшие для дальнейших успехов соображения. Мне кажется, что как все епархии составляют одну Российскую Церковь, то и все миссии по разным епархиям надлежит привести в одну хорошо сложенную систему, в которой все, по возможности, было бы собрано, что только может помогать достижению единой цели, требующей бесчисленных сил, хотя опять все эти силы должны быть движимы единым Духом Христовым.
Представляя себе в воображении эту длинную линию селений воинских, которыми государство оцеплено во многих местах, требовавших вооруженного ограждения, я помышляю: не так ли и Церковь должна всегда являться в воинском характере? Народ вооружается и для того только, чтоб быть всегда готовым к отражению неприязненных приражений, а дух Церкви Христовой не таков ли, что он всегда хочет распространять пределы свои, когда любит вторгаться в область врага, любит производить в ней расхищения и пленения, торжествовать победы новые, возвышать завоевания новые? Не так ли в воинской страже должны одна другой подавать руку, одна другой подавать голос? Не так ли и линии миссии надлежит протянуть по всей Литве, Польше, где так много евреев, по всему Таврическому полуострову, по Кавказским горам, по сопредельности новых в Азии владений Российских с Турцией и Персией; по епархиям Астраханской, Саратовской для калмыков верования ламаистского, по епархиям Тамбовской, Нижегородской, Симбирской, Оренбургской, Казанской, Вятской ради татар магометанского суеверия, мордвы, черемиссов, чувашей; по Архангельской епархии, по всему пространству северной Сибири и по русским владениям в Америке для обращения ко Христу и просвещения самоедов, вогуличей, остяков, тунгусов, якутов, камчадалов; по внутренности и по южным пределам епархий Тобольской, Томской, Иркутской для действования опять между татарами разных племен и суеверий, и кроме них между киргизами и бурятами?
Но где бы ни была учреждена церковная миссия, она зависит от епископа той епархии, в которой учреждена, повинуется ему во всем, сообразно утвержденному Святейшим Синодом уставу её, даёт ему, как своему епархиальному архипастырю, ответ во всех своих действиях, представляет ему недостатки и нужды свои, просит его о помощи и ходатайстве, приемлет от него наставления, обличения, исправления, указания, возбуждения. Впрочем, все церковные миссии находятся и под особенным покровительством Высочайшей Власти, и в особенном внимании и руководстве Святейшего Синода Российской Церкви, и в ближайшем ведении и попечении Российского миссионерского общества, и в неразрывном союзе с миссионерскими образовательными общинами.
Все воспитанники миссионерской образовательной общины, вступая в монашество, бывают ли пострижены в оной же общине, при выпуске из института, или после, во время служения при миссии, в какой бы епархии она ни была, пострижением вновь утверждаются в союзе с тем же миссионерским образовательным монастырем, как действительные братья и члены его. Но этим отношения их к епархиальному начальству не изменяются и зависимость их от епископов местных не разрывается. Так нередко и воспитанники академий, вступая в монашество, в пострижении причисляются к собору братий какой-нибудь из Лавр, хотя по службе находятся далеко от Лавры.
По мнению моему, для дела миссионерского не было бесполезной мерой поручение миссионеру какого-нибудь монастыря в управление с тем намерением, чтобы самим именем архимандрита или игумена обратить и поощрить его усердие к службе, и чтобы теми доходами, которые будет он получать, как настоятель монастыря, облегчить правительство в содержании миссии.
Внимание миссионера в разные стороны будет отвлекаться, будет теряться много времени потребного для занятий, составляющих миссионерскую службу или служащих приготовлением к ней. Сами апостолы Христовы отказались от попечения о столах. Надлежит опасаться, чтобы миссионерская служба не сделалась побочной и не была, как сиротка, навязанная сытому человеку на пропитание (за множеством сует и попечений, этот сытый человек по целым дням не имеет случаев видеть сиротку и спросить: ела ли ты сегодня)? О, сколь часто между можно и должно бывает, как между раем и адом, утверждена великая пропасть, и не бывает ничего общего между тем и другим! Должно ли миссионеру быть вместе и настоятелем монастыря? Смеем сказать только можно, не более. А должно ли служителю алтаря от алтаря получать пропитание? Смело говоримдолжно, ибо так Дух Божий говорит через ап. Павла, и сердце человеческое таково, что благодарность - память его. Итак, чтобы миссионер лучше помнил свое звание миссионерское, для того, думаю, должно ему получать содержание от одной миссии, не имея другой возможности, кроме миссионерской. И не должно рассеивать силу и крепость благодарного чувства его, не должно утешительным сознанием успехов по обители, видимо украшающейся и процветающей притуплять, или даже предотвращать благонадежную скорбь его о безуспешности миссионерской службы. Если назвали его миссионером, то довольно и предовольно для него быть действительным миссионером. Уже ли мы в самом деле так бедны, что не можем миссии дать хлеба, дабы онамогла пропитывать миссионера? Кажется, что так не должно думать, и даже невозможно подумать вправду. Впрочем, таково мое мнение: чего один не вмещает, то может вместить другой. Если монастырь находится в таком месте, которое окружено селениями или кочевьями иноверцев, то в нем такие удобства для миссии представляются в совершенной готовности, которые искать надлежало бы. Но часто и от удобств рождаются затруднения, разве сделали бы такой монастырь миссионерским и ввели бы в него правила общежительных пустыней, так что все братия были миссионеры? Тогда менее разноголосицы было бы в этом концерте, и струна, слабо натянутая, не отняла бы смысла и вкуса у той, которой дано должное настроение. Но мне сейчас представилась мысль, которая кажется не пустою, и потому осмеливаюсь придать её рассмотрению священнейшего сословия избранных пастырей Церкви. Сколько таких иноческих обителей, которые настоятелем и братьями их приносят доход годовой не немногими тысячами?
Для открытия изобильных источников, откуда Церковь могла бы почерпать способы к учреждению множества миссий, требуемых множеством народов, ожидающих просвещения от россиян, мне кажется, надлежало бы в продолжении лет хотя бы двенадцати рассаживать по некоторым из богатейших монастырей настоятелями таких монахов, которых добросовестность была бы известна и сомнению не подвержена, которые перед Святейшим Синодом подтвердили бы при сем случае иноческий обет на бескорыстие и которые обязались бы каждый год представлять Святейшему Синоду все доходы свои, за исключением сумм, издержанных на самые необходимые нужды, но с показанием этих издержек, и в тоже время все эти тысячи были бы полагаемы в Государственный Банк для приращения. В 12-ть лет, вероятно, составилась бы сумма в несколько сот тысяч, и, может быть, простерлась бы до миллиона. Что же могли святые Лавры произвести?
Макарий (Глухарев), архим. Мысли о способах к успешному распространению Христианской веры между евреями,магометанами и язычниками в России