Содержание катехизиса на втором этапе во II веке
Обучение катехуменов на заключительном этапе носило более систематический характер и было делом весьма ответственным. Поэтому катехизатором нередко был епископ. В связи с тем, что “Апостольское предание” ограничивается отдельными намеками, общее содержание катехизиса можно реконструировать лишь весьма предположительно.
Неотъемлемой частью катехизиса на этом этапе было заучивание наизусть так называемого “правила веры” (κανών τὴς πίστεως, regula fidei), которое в нескольких предложениях выражало суть церковного вероучения. Подобное правило каждый взрослый кандидат должен был по памяти произнести в день крещения.
Уже в апостольский век появились краткие вероисповедательные формулы, которые часто использовались в проповедях, при крещении, в исцелении больных, изгнании бесов, в молитвах, в гимнографии, в полемике с язычниками, иудеями и лжеучителями - одним словом, во всех областях церковной жизни. Эти формулы были либо христологическими, т.е. выражавшими веру в Иисуса как Мессию и Господа; либо бинитарными, то есть прибавлявшими также член о Боге Отце; либо, что было достаточно редко в апостольский век, тринитарными, т.е. упоминали вместе с Отцом и Сыном также и Святого Духа.
Если в I в. мы располагаем только намеками на то, что похоже на правила веры, то во II в. мы стоим уже на гораздо более твердой почве. Множество таких формул, которые нередко сопровождались краткими объяснениями или полемическими уточнениями, можно найти в посланиях св. Игнатия Антиохийского[120]. Как установил известный англиканский историк Дж.Н.Д. Келли, тринитарные обращения к Богу впервые получили доминирующее значение в евхаристических молитвах, которые приводятся у Иустина Философа[121].
В апокрифе “Послание апостолов”, относящемся к первой половине II в., имеется символическое объяснение чуда об умножении хлебов и рыб. Согласно интерпретации автора, пять хлебов соответствуют пяти членам правила веры в “(1) Отца Вседержителя, (2) Иисуса Христа, Спасителя нашего, (3) Святого Духа, Утешителя, (4) святую Церковь и (5) оставление грехов”[122].
Древние христиане не забыли также и рыб, которые фигурируют в этом чуде и других евангельских сценах. Они подметили, что слово “рыба”, по-гречески ΙΧΘΥΣ, можно использовать в качестве анаграммы христологической формулы Ἰησοῦς Χριστὸς Θεοῦ Υἰὸς Σωτήρ, то есть “Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель”[123]. Помимо этого изображения хлебов и рыб служили символами таинства евхаристии.
Фреска из крипта Луцины соединяет все вышеперечисленные мотивы в одном предельно лаконичном образе (см. цветн. илл. VI. Катехизис в красках. Плывущая рыба символизирует Христа. Пять хлебов означают пять догматов веры. Рыба и хлебы вместе указывают на чудо об умножении хлебов и рыб, прообраз Евхаристии. Фреска из Крипта Луцины. Конец II века. Рим).
Только посвященный мог знать, что рыба, несущая корзину с пятью хлебами, означает одновременно Христа, пять членов правила веры и евхаристию. Раннехристианское искусство было системой многозначных символов, путь к пониманию которых лежал через катехизис.
[Spoiler (click to open)]
Св. Ириней Лионский начинает “Изложение апостольской проповеди” призывом к катехуменам придерживаться правила веры, ничего в нем не меняя[124]. Речь у него идет о тринитарном символе веры: “во оставление грехов, во имя Отца, и во имя Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося, умершего и воскресшего, и во Святого Духа”. Келли показал, что в подавляющем большинстве случаев тринитарный символ произносился в контексте крещения в виде вопросов крестящего и ответов крещаемого. “Апостольское предание” подтверждает эту гипотезу. В нем приводится следующий ритуальный диалог между крестящим и крещаемым:
Крестящий (возлагая руки на крещаемого, стоящего в воде): Веруешь ли ты в Бога Отца Вседержителя?
Крещаемый: Верую. (Следует первое погружение).
Крестящий: Веруешь ли ты во Христа Иисуса, Сына Божия, рожденного Святым Духом от Девы Марии, распятого при Понтии Пилате, и умершего, и воскресшего на третий день живым из мертвых, и вознесшегося на небеса, и воссевшего одесную Отца, и грядущего судить живых и мертвых?
Крещаемый: Верую. (Следует второе погружение).
Крестящий: Веруешь ли ты во Святого Духа, святую Церковь и воскресение плоти?
Крещаемый: Верую. (Следует третье погружение) (21.18).
Правило веры, которое катехумены заучивали на огласительных занятиях, совсем не обязательно должно было слово-в-слово повторять крещальные вопросы, хотя основное содержание его оставалось тем же. Подчеркнем, что правила веры во II в. отличались большой пластичностью выражения. Вполне вероятно, что окончательное шлифование они приобрели как раз в огласительной практике, в диалоге между катехизатором и катехуменами, в процессе приготовления ко крещению.
Произнесение символа веры было душой таинства крещения, присягой верности триединому Богу и Его Церкви. Отметим, что слово sacramentum, которое обыкновенно переводится в церковном словаре как “таинство”, означало в повседневном употреблении, в частности, “клятву” или “торжественное обещание”. Для катехуменов время подготовки было битвой с силами зла. В крещении они становились из рекрутов воинами Христовыми и принимали воинскую присягу верности Христу[125]. Подобно тому, как учение о Двух Путях получило свое конкретное выражение в обряде отречения от сатаны и сочетания со Христом, слова символа веры обрели свою плоть и кровь в троекратном погружении во имя Отца, Сына и Святого Духа. Взаимовлияние и единство катехизиса и таинства, учения и ритуальных действий было налицо. Учение скреплялось таинством, и таинство приобретало смысл благодаря учению.
В последнюю очередь “избранные” узнавали о таинствах крещения и евхаристии. В школе Ипполита епископ разъяснял новокрещеным смысл происходящего только после их первого причастия, которое совершалось сразу после крещения[126]. Так как ритуал был довольно простым, то для его объяснения в конце II в. было достаточно одной короткой беседы. При этом “Апостольское предание” указывает на зарождающуюся практику секретности (disciplina arcani), согласно которой смысл таинств было позволено открывать только посвященным. Как мы увидим в четвертой главе, к IV в. disciplina arcani стала в церкви практикой повсеместной, а краткая беседа о смысле таинств переросла в недельный тайноводственный катехизис.
Отсюда:
Глава вторая. Чудом сохранившиеся фрески: приготовление ко крещению в римской и Североафриканской церквах (середина II - начало III века)