Мандельштам
17.XII.35. Дорогой Сергей Борисович, Что сказать о себе? Устал очень. Настроение твердое, хорошее. Сдружился с Театром. Кое-что там делаю (не канцелярия). Затеял ехать на месяц в санаторий (областной). Денежно театр все оборудовал, будто я старый работник. Поеду, кажется, 20-го. В нервный, в Тамбове, не хочу. Выбрал Липецк, общий. Лишь бы отдельную комнату дали. С Союзом писателей и через Союз (начиная с Воронина) начал большой разговор. Сказал свое слово. Они отвечают. Это очень важно и весело, хорошо. Завтра получаю 3-годичный паспорт. Получил письмецо от Эйхенбаума, который остановился в Москве у нас. Надя везет в Москву все воронежские стихи. Концерт был хороший. Виолончель - Цомык. Играл на Страдивариусе. Скажите врачам, чтобы наушники радио у вас устроили. Это для выздоравливающих полезно. А я похлопочу в Радио-К<омите>те. Если у вас другого отдыха не предвидится - не хотите ли "ко мне" в санаторий. Это вам можно. Окрепнуть надо. Пишите Л. Сам. (Эта фраза вписана между строк. - Э. Г.) Там вместе 2 недели - поработаем. Идет? Привет сердечный. Ваш О. М. (Из письма Осипа Мандельштама Сергею Рудакову.)
***
Читая Мемуары Эммы Герштейн о её близком знакомстве и дружбе с О. Мандельштамом, прочла письмо опального поэта к другу, писателю С.Б. Рудакову. Короткая строчка, всего в три предложения, поразила меня. "Концерт был хороший. Виолончель - Цомык. Играл на Страдивариусе." Казалось бы, что тут поразительного? Да всё! Ведь за ней открывается целый пласт в моих, нет, не воспоминаниях (меня тогда и на свете ещё не было), но в той небольшой крупице знаний о даровитом виолончелисте Герце Давидовиче Цомыке, который когда-то входил в знаменитую троицу молодых талантов наравне с Арнольдом Феркельманом и моим учителем Владимиром Цезаревичем Аншелевичем. Ребятам тогда (в 1929 году ) было от силы четырнадцать- пятнадцать лет, когда учитель, Константин Меньяр-Белоручев, повёз трёх подростков в Ленинград и Москву, где юные виртуозы выступали с концертами, исполняя Баха, Перселла, Фрескобальди, Боккерини, Локателли и других композиторов. Эти выступления были очень высоко оценены публикой, специалистами и прессой, и явились событием музыкальной жизни того времени. Прошло несколько лет... Цомык ещё совсем молодой, ему всего только девятнадцать. Но он уже лауреат, победитель Первого Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в 1933 году. (Первыми премиями также удостоены С.Н.Кнушевицкий и Э.Г.Гилельс, что подчёркивает высочайший уровень конкурса). Блистательная победа на конкурсе завоевала не только успех и признание среди самых выдающихся музыкантов страны. Бесценным призом стала виолончель работы Антонио Страдивари из фондов Государственной коллекции. И вот он даёт концерт в Воронеже, где томится в ссылке гениальный поэт, сосланный властями за крохотное, но убийственной силы стихотворение об "отце всех народов". Откуда поэт мог знать, чей работы виолончель? Об этом обычно не объявляют с эстрады, и в афишах не пишут. Значит ли это, что О.Мандельштам был знаком с Г. Цомыком? Или же познакомился после концерта? Был ли концерт сольным выступлением виолончелиста, или же в нём принимали участие и другие солисты? Что играл Цомык? И знал ли он стихи Мандельштама? Знал ли вообще молодой музыкант, что на его концерте присутствует великий поэт О.Мандельштам? Как жаль, что на все эти вопросы у меня нет ответа... и вряд ли будут.. Короткая строчка в письме с упоминанием имени Цомыка... Но вдохновила поэта на стихотворение - после более чем года молчания - игра не виолончели, а скрипки. Точнее, игра молодой 22-летней скрипачки Галины Бариновой. Это о ней и о её игре было написано - Играй же на разрыв аорты С кошачьей головой во рту - За полгода до концерта с Цомыком , весной, Мандельштам вместе с другом Рудаковым посетил концерт Бариновой. А я в театр хожу... (Из письма С.Рудакова жене) 6 апреля 35. У меня есть комната, т. е. те 1/2 комнаты с артистом, о которых писал. Вещи уже там, сегодня первый раз буду спать дома. Эту ночь спал у Осипа Эмильевича. Уже достал макинтош - тут весенняя жара. Теперь только забота о службе и деньгах: комната сказочно дешевая, есть. Вчера были на концерте скрипачки Бариновой (с Мандельштамом, бесплатно) - у нее невероятный, цветаевский темперамент, 22-летняя молодость и неартистическая живость. (Когда я это сказал, О. Э. удивился, откуда я мог так угадать действительное сходство с Цветаевой, когда я ее не видел. А ритмы-то стихов!) А вот и мое достижение. После года или более Мандельштам написал первые 4 строчки. О ней, о Бариновой, после моих разговоров - Играй же на разрыв аорты С кошачьей головой во рту - Это должно стать концом шестистрофной вещи, у которой дома появилось и начало - За длиннополым Паганини Бегут цыганскою толпой Все скрипачи -
***
За Паганини длиннопалым
Бегут цыганскою гурьбой
Кто с чохом чех, кто с польским балом,
А кто с венгерской чемчурой.
Девчонка, выскочка, гордячка,
Чей звук широк, как Енисей,
Утешь меня игрой своей, -
На голове твоей, полячка,
Марины Мнишек холм кудрей,
Смычок твой мнителен, скрипачка.
Утешь меня Шопеном чалым,
Серьезным Брамсом, кет, постой,
Парижем мощно-одичалым,
Мучным и потным карнавалом
Иль брагой Вены молодей -
Вертлявой в дирижерских франках,
В дунайских фейерверках, скачках,
И вальс из гроба в колыбель
Переливающей, как хмель. ,
Играй же на разрыв аорты,
С кошачьей головой во рту!
Три черта было, ты - четвертый,
Последний, чудный черт в цвету!
Апрель - 18 июня 1935
С 7 (?) октября 1935 г. до 1 августа 1936 г. О. Э. Мандельштам числился в штате Воронежского Большого советского театра в качестве консультанта (По материалам книги "Уральская государственная консерватория имени М. П. Мусоргского 75 лет истории") (Мемуары Эммы Герштейн )