Мамы...
Вчера навестили родственников в Бруклине. Встречаемся мы не часто, по очень большим праздникам. Милая, задушевная, уже немолодая пара. Как-то так случилось, что в Баку мы не общались вовсе. Увидела их впервые на своей свадьбе и всё. Они намного старше нас, может поэтому и не было взаимного интереса. А здесь, в эмиграции, все мы более или менее сравнялись. У них дети, у нас дети. У них внуки, и у нас тоже. Но ни детей, ни внуков их мы так и не видели.
А вчера, сидим за столом, обильно заставленным угощениями радушных хозяевов, и вдруг звонок. Дочка пришла. Младшая. На нас еле кинула взгляд, почти незаметным кивком головы поздоровалась. И тут же сходу к родителям - Что вы мне припасли?
Ах, как они забегали, засуетились... Их словно ветром сдуло из-за стола.
Сыр - какой ты хочешь? Лапи? Столичный? Или нет, лучше Мадригал? Творожку? Йогуртов?
И несут кульки, свёрточки из холодильника. А доча, как дотошная покупательница поглядывает на продавцов за прилавком, так и она на родителей. Сухо роняет приказания. Нет, не то, лучше это. А почему колбаски минской не взяли? Я краковскую не люблю. Дай мою карточку. Почему ты её ищещь в шкафу с посудой? Да не кричи так, мама, потише. А что ещё у вас есть? - и смотрит на накрытый стол. - Пирожки? Слоённые? Нет, не хочу...
Ох, как неприятно было наблюдать эту сцену. Она не присела даже, так и стояла у входной двери, как в тамбуре, покрикивая, приказывая, требуя...
Сколько ей лет? - поинтересовалась я, когда она ушла.
Скоро тридцать восемь. Помогаем ей, как можем. - Проговорила извиняющимся тоном её мама. - Дочка работает медсестрой.(Очень хорошо оплачиваемая профессия в Штатах.) Хорошо зарабатывает! - с гордостью за своего ребёнка, сумевшего получить хорошую профессию и хорошую работу, говорит мама.
Старики-пенсионеры помогают доче...
Да... Она у вас всё ещё в детстве, - мягко заметила я, чтобы хоть как-то скрыть своё неодобрение. Нет, не тем, что они помогают, как могут (в конце-концов все, или большинство родителей хотят помочь). Но дочкиным отношением к ним. Требовательное, неуважительное. Ушла - даже спасибо им не сказала.
И так всегда. - Со вздохом поделилась с нами мать. Мы и дочку её в школу отвозим, и со школы встречаем. И на уроки математики отводим два раза в неделю. Замучались совсем. Устаём ужасно. На мне ведь ещё мама престарелая. Под девяносто ей. Надо её и к доктору свозить, и продукты принести. И к дочкам успеть... А что делать? Если не помогать, и не позвонят, ведь, совсем нас забудут...
Мы промолчали.
А я вспомнила себя в молодости, когда жива ещё была моя мама. И как она помогала мне с моим ребёнком. Понимала ли я тогда, как ей было тяжело? Часто ли ей говорила спасибо? Совестилась ли не затруднять лишний раз? Правда, мне лет на десять было поменьше, чем этой молодой женщине, да разве это имеет значение... Только когда её не стало (а ушла она очень молодой, в пятьдесят два года), приняла вину на себя. Что не ограждала её от забот. До сих пор себя корю. Только поздно... Маму не вернёшь...
А вчера, сидим за столом, обильно заставленным угощениями радушных хозяевов, и вдруг звонок. Дочка пришла. Младшая. На нас еле кинула взгляд, почти незаметным кивком головы поздоровалась. И тут же сходу к родителям - Что вы мне припасли?
Ах, как они забегали, засуетились... Их словно ветром сдуло из-за стола.
Сыр - какой ты хочешь? Лапи? Столичный? Или нет, лучше Мадригал? Творожку? Йогуртов?
И несут кульки, свёрточки из холодильника. А доча, как дотошная покупательница поглядывает на продавцов за прилавком, так и она на родителей. Сухо роняет приказания. Нет, не то, лучше это. А почему колбаски минской не взяли? Я краковскую не люблю. Дай мою карточку. Почему ты её ищещь в шкафу с посудой? Да не кричи так, мама, потише. А что ещё у вас есть? - и смотрит на накрытый стол. - Пирожки? Слоённые? Нет, не хочу...
Ох, как неприятно было наблюдать эту сцену. Она не присела даже, так и стояла у входной двери, как в тамбуре, покрикивая, приказывая, требуя...
Сколько ей лет? - поинтересовалась я, когда она ушла.
Скоро тридцать восемь. Помогаем ей, как можем. - Проговорила извиняющимся тоном её мама. - Дочка работает медсестрой.(Очень хорошо оплачиваемая профессия в Штатах.) Хорошо зарабатывает! - с гордостью за своего ребёнка, сумевшего получить хорошую профессию и хорошую работу, говорит мама.
Старики-пенсионеры помогают доче...
Да... Она у вас всё ещё в детстве, - мягко заметила я, чтобы хоть как-то скрыть своё неодобрение. Нет, не тем, что они помогают, как могут (в конце-концов все, или большинство родителей хотят помочь). Но дочкиным отношением к ним. Требовательное, неуважительное. Ушла - даже спасибо им не сказала.
И так всегда. - Со вздохом поделилась с нами мать. Мы и дочку её в школу отвозим, и со школы встречаем. И на уроки математики отводим два раза в неделю. Замучались совсем. Устаём ужасно. На мне ведь ещё мама престарелая. Под девяносто ей. Надо её и к доктору свозить, и продукты принести. И к дочкам успеть... А что делать? Если не помогать, и не позвонят, ведь, совсем нас забудут...
Мы промолчали.
А я вспомнила себя в молодости, когда жива ещё была моя мама. И как она помогала мне с моим ребёнком. Понимала ли я тогда, как ей было тяжело? Часто ли ей говорила спасибо? Совестилась ли не затруднять лишний раз? Правда, мне лет на десять было поменьше, чем этой молодой женщине, да разве это имеет значение... Только когда её не стало (а ушла она очень молодой, в пятьдесят два года), приняла вину на себя. Что не ограждала её от забот. До сих пор себя корю. Только поздно... Маму не вернёшь...