Голос Балтики
Алексей "Головоломка" Евдокимов о "Чертовом колесе". Взгляд на 87-й год в Тбилиси из Риги
...Вообще, кстати, роман Гиголашвили - 45-летнего уроженца Тбилиси, с начала девяностых живущего в Германии, преподавателя русского языка в университете земли Саар, пишущего по-русски, - здесь, на бывшей периферии общей страны, должен читаться даже с еще большим интересом, чем в метрополии: очень уж у нас с автором похожий угол зрения. Хотя объект зрения - все равно один и тот же: «Колесо» с таким же успехом про перестроечный Тбилиси, как и про современную Москву или Ригу. Не только, разумеется, потому что героиновых наркоманов в последних сейчас никак не меньше, а менты ничуть не менее коррумпированны.
Ощущение, что Союз не мог не рухнуть, при чтении «Колеса» - чрезвычайно острое. Не мог - не только потому, разумеется, что выхолостилась идеология, а потому, что постепенно пропали вообще все прежние ориентиры, включая самые базовые, первичные. Потому что никто не хотел помнить, что такое хорошо и что такое плохо. Грубо говоря, «Чертово колесо» - роман об одичании, и глядя на ситуацию с базовыми ценностями здесь и сейчас, двадцать лет спустя в противоположном углу Европы, невесело думать, что колесо это и не думает останавливаться
...Вообще, кстати, роман Гиголашвили - 45-летнего уроженца Тбилиси, с начала девяностых живущего в Германии, преподавателя русского языка в университете земли Саар, пишущего по-русски, - здесь, на бывшей периферии общей страны, должен читаться даже с еще большим интересом, чем в метрополии: очень уж у нас с автором похожий угол зрения. Хотя объект зрения - все равно один и тот же: «Колесо» с таким же успехом про перестроечный Тбилиси, как и про современную Москву или Ригу. Не только, разумеется, потому что героиновых наркоманов в последних сейчас никак не меньше, а менты ничуть не менее коррумпированны.
Ощущение, что Союз не мог не рухнуть, при чтении «Колеса» - чрезвычайно острое. Не мог - не только потому, разумеется, что выхолостилась идеология, а потому, что постепенно пропали вообще все прежние ориентиры, включая самые базовые, первичные. Потому что никто не хотел помнить, что такое хорошо и что такое плохо. Грубо говоря, «Чертово колесо» - роман об одичании, и глядя на ситуацию с базовыми ценностями здесь и сейчас, двадцать лет спустя в противоположном углу Европы, невесело думать, что колесо это и не думает останавливаться