Роковые кольца в судьбах «обитателей» русского Парнаса
Перстни Пушкина
С кольцами люди издавна связывали разные приметы и поверья, наделяя этот вроде бы невинный аксессуар мистическими свойствами: они становились залогами вечной верности для влюбленных, оберегали, а иногда - убивали…
Любви глашатай вековой
С перстнем-печаткой, подаренным графиней Елизаветой Воронцовой в августе 1824 года, Александр Сергеевич Пушкин не расставался никогда. По свидетельству современников, он считал его талисманом-оберегом и источником своего поэтического вдохновения. Именно этому кольцу с очень необычной судьбой посвящено знаменитое стихотворение «Храни меня, мой талисман»:
«Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи,
Храни меня, мой талисман.
В уединенье чуждых стран,
На лоне скучного покоя,
В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман…».
Второе такое же кольцо возлюбленная юного поэта оставила себе. А началась эта мистическая история в 1823 году, когда новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабской области был назначен герой войны 12-го года Михаил Воронцов. На место назначения он прибыл вместе с молодой женой - прелестной Елизаветой Ксаверьевной. Чтобы познакомиться с новым генерал-губернатором и преподнести ему дары, осенью того же года Одессу посетил городской голова Евпатории Сима Бабович (Хаджи-Ага Бабович). Среди прочих подношений были два перстня, изготовленных в древней караимской крепости Чуфут-Кале. Подарки крымского гостя Михаилу Воронцову понравились. Вручая коробочку с перстнями, Бабович специально обратил внимание графа на уникальность вещицы, но тот, по-видимому, не придал этому особого значения. Ему, боевому генералу, украшения были не интересны, зато Елизавету Ксаверьевну перстни заворожили сразу. Она буквально не могла отвести глаз от таинственных переплетений узоров, образуемых буквами неизвестного языка, которые были выгравированы на сердоликовых вставках. В одесскую канцелярию графа Воронцова из Кишинева был переведен 24-летний Александр Пушкин, находившийся в своей второй южной ссылке. Вскоре молодой поэт уже стал своим человеком в доме губернатора, а его отношения с Елизаветой Воронцовой переросли в бурный роман. В августе 1824 года по доносу обманутого мужа Пушкин из Одессы был выслан, однако перед расставанием Елизавета подарила ему один из перстней. Он надел его на большой палец правой руки и больше никогда не снимал. Таинственную надпись, вырезанную на камне, он ошибочно, как Елизавета Воронцова, считал цитатой из Корана. Перстень был на его руке и в день роковой дуэли с Дантесом.
«Кольцо власти» российского Парнаса
Перед смертью Пушкин передал перстень своему наставнику и другу, поэту Василию Жуковскому. Вспоминая об этом в письме литератору-любителю Сергею Соковнину от 20 июля 1837 года, Жуковский сделал приписку: «Печать моя есть так называемый талисман: надпись арабская, что значит - не знаю. Это Пушкина перстень, им воспетый и снятый мною с мертвой руки его». По многочисленным свидетельствам современников, Василий Жуковский был очарован перстнем, носил его постоянно на среднем пальце правой руки рядом с обручальным кольцом.
Жуковский с перстнем Пушкина
В 1870-х годах сын Жуковского, художник Павел Жуковский, передал перстень Ивану Тургеневу. Не подарил, а именно передал, ибо после смерти писателя пытался через суд получить перстень обратно... Сохранились запечатанные пушкинским сердоликом тургеневские письма. Тургенев писал:
«Я очень горжусь обладанием пушкинским перстнем и придаю ему, так же, как и Пушкин, большое значение. После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был передан графу Льву Николаевичу Толстому... Когда настанет и «его час», гр. Толстой передал бы мой перстень по своему выбору достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями».
Известно, что в 1878 году Иван Тургенев ездил в Англию и брал с собой перстень, чтоб просить какого-то знаменитого ориенталиста разъяснить таинственную надпись, но по какой-то причине сделать это не удалось.
С 1880 года перстень хранился в специальном футляре, сделанном для знаменитой петербургской пушкинской выставки, приуроченной к открытию московского памятника Пушкину. Это была первая в истории русской культуры публичная выставка пушкинских реликвий, находившихся в семейных собраниях, в частных картинных галереях и библиотеках, в домашних музеях, в музеях закрытых учебных заведений, а также в малодоступных государственных учреждениях. Выставка работала четыре дня в июне 1880 года. На ней экспонировался и знаменитый сердоликовый талисман.
Тургенев все свое состояние завещал той, которую горячо любил, - известной французской певице Полине Виардо. Она в 1887 году подарила перстень от своего имени Пушкинскому музею Александровского лицея - как национальную драгоценность. Но из этого музея бесценная реликвия была похищена в марте 1917 года. В собрании нынешнего музея А.С. Пушкина сегодня можно увидеть лишь сиротливый сафьяновый футляр, слепки сердоликового перстня и его отпечатки на воске и сургуче, а также записку Тургенева, объясняющую, откуда у него появился перстень. След похищенного талисмана утерян...
Что же до талисмана-близнеца, принадлежавшего Воронцовой, то известно, что она хранила его до конца своих дней (умерла 15 апреля 1880 года в Одессе). Перстень, по всей видимости, достался по наследству ее сыну Семену - ни мужа, ни других ее детей к тому времени уже не было в живых. Как распорядился перстнем Семен Воронцов, сведений нет. Умер он бездетным.
Перевести надпись удалось лишь через полвека после гибели Пушкина, в 1880 году: ее переводчиками и интерпретаторами стали профессор Даниил Хвольсон - один из основателей российской иудаики; московский старший раввин Зелик (Соломон) Минор, российский востоковед и гебраист Авраам Гаркави. Оказалось, что надпись сделана на иврите. Её буквальный перевод таков: «Симха, сын честного господина Иосифа старца, да будет благословенна его память». Графика букв и особый орнамент - две розетки, а между ними фигура из волнистых линий и кружков говорят о караимском происхождении пушкинского амулета. Это подтверждает гипотезу о том, что и перстень, и надпись были сделаны в Крыму, в конце XVIII или начале XIX столетия; а сам сердолик, возможно, местный или малоазиатский. Изготовили его караимские мастера из крымского города-крепости Чуфут-Кале. Караимы (в переводе с иврита - «читающие») - это тюркоязычная народность, ведущая происхождение, по одной из версий, от последователей доталумидического иудаизма саддукеев, а по другой - от хазар, тюркского кочевого народа VII-X вв., который принял иудаизм, и среди районов расселения которого был Крым.
Портрет Тургенева с перстнем
Оттиск печати
Черный перстень Геркуланума
В те же 20-ые годы русский Парнас был потрясен трагической гибелью еще одного очень талантливого поэта, в судьбе которого также были и роковая страсть, и «проклятый» перстень…
В конце 1826 года совсем юный, но уже получивший известность поэт Дмитрий Веневитинов, по настоянию родителей, покинул Москву и поступил в Петербурге на службу в Коллегию иностранных дел. Настойчивость родителей была связана с их желанием спасти сына от губительной страсти, которой он воспылал к московской «светской львице» Зинаиде Волконской. Знаменитый салон в ее наследственном доме на Тверской (дом, где сейчас находится Елисеевский магазин) собирал известных литераторов, художников, актеров и музыкантов. Пушкин и Вяземский, Мицкевич и Баратынский посвятили ей немало вдохновенных строк, Брюллов и другие художники писали ее портреты.
Любовь Дмитрия Веневитинова так и осталась безответной, но при расставании Зинаида Волконская сняла с руки и подарила ему перстень, который она купила в свое время в Италии. Тогда торговец антиквариатом убеждал ее, что этот перстень был найден в ходе раскопок на месте испепеленного потоками вулканической лавы древнего города Геркуланума. Веневитинов, по словам Волконской, должен был надеть его только в день свадьбы, а до этого он носил кольцо на поясе, на брелоке. Вскоре Дмитрий Веневитинов написал стихотворение «К моему перстню»:
Ты был отрыт в могиле пыльной,
Любви глашатай вековой,
И снова пыли ты могильной
Завещан будешь, перстень мой.
О, будь мой верный талисман!
Храни меня от тяжких ран
И света, и толпы ничтожной,
От едкой жажды славы ложной,
От обольстительной мечты
И от душевной пустоты <…>
Века промчатся, и быть может,
Что кто-нибудь мой прах встревожит
И в нем тебя откроет вновь:
И снова робкая любовь
Тебе прошепчет суеверно
Слова мучительных страстей,
И вновь ты другом будешь ей,
Как был и мне, мой перстень верный.
Кольцо Веневитинова
Лишь 4 месяца прожил вдали от любимой Дмитрий Веневитинов. 15 марта 1827 года его другу Федору Хомякову выпала горькая участь надеть на палец умирающего заветный перстень. Придя в себя, поэт спросил: «Разве я женюсь?». «Нет», - отвечал Хомяков, еле сдерживая слезы. На тот момент поэту было всего 22 года.
Отпевали Дмитрия Веневитинова в Петербурге, у Николы Морского, а похоронили в Москве, в некрополе Симонова монастыря. Миновал век, как и предсказывал Веневитинов, его прах потревожили, так как кладбище помешало развернувшемуся здесь при советской власти строительству. Когда вскрыли цинковый гроб, на безымянном пальце поэта обнаружили перстень. Он потемнел, дал трещины. Как историческую ценность, его передали в Литературный музей, а прах Веневитинова перезахоронили на Новодевичьем кладбище.
И вот просторный зал музея
Теперь теснит его, как бронь.
Он, тусклым блеском пламенея,
Теряет царственный огонь…
(четверостишие из ст. Николая Штрейса «Перстень Веневитинова»).