35 дней, которые навсегда изменили Москву
14 сентября (по ст. стилю 1 сентября) французская армия вошла в Москву. Когда через 35 дней она из Москвы уходила, город был выжжен и разграблен.
Наполеон у Москвы.
«Черный» понедельник
В тот год 14-ое сентября пришлось на понедельник, и этот день, действительно, стал одним из самых «черных» в истории России. Несмотря на то, что накануне на заседании Военного совета в Филях голоса генералов разделились практически поровну, Кутузов, исходя из главной задачи - сохранения армии, принял решение об отступлении и сдаче Москвы французам.
Решение об оставлении Москвы без боя держалось втайне от нижних чинов, солдаты узнали об этом только тогда, когда вступили в город. Состояние армии было подавленное, на глазах многих солдат и офицеров стояли слезы. Командующий 1-ой Западной армией генерал Барклай де Толли отмечал, что
«наше отступление не отличалось устройством, уступка Москвы изумила армию и расторгла связь обычной дисциплины наших войск».
Ночь с 13 на 14 сентября Наполеон провел в Вязёмах в 40 километрах от Москвы. 14 сентября, во вторник, в 2 часа дня он прибыл на Поклонную гору, отстоявшую от Москвы на расстоянии 3-х верст. Оглядывая раскинувшуюся перед ним картину, сказал своей свите:
«Наконец - вот он, этот знаменитый город!».
Подъехав к Драгмиловской заставе, сошел с коня и стал ждать депутацию из Москвы. Время шло. Наконец прискакал один из адъютантов и сообщил, что Москва опустела. Наполеон потребовал, чтобы ему привели депутацию из бояр. Было собрана небольшая группа из иностранцев, найденных в Москве, которую и подвели к императору. Наполеон не удостоил их даже словом, снова сел на коня и въехал в Дорогомиловское предместье.
Когда в 3 часа пополудни французы начали входить в Москву, последние русские отряды еще были в городе и в некоторых местах встречались с неприятелем, но расходились мирно. Фельдмаршал Кутузов в тот же день обратился с письмом к маршалу Бертье, в котором, по обыкновению, поручалось покровительству неприятеля 9 тыс. наших раненых, которые не могли быть вывезены из Москвы. Выйдя на Рязанскую дорогу, русские войска в соответствии с диспозицией двигались к деревне Панки, которая находится в 17 верстах от столицы, где и расположились лагерем. Главная квартира Кутузова находилась в селе Жилино.
Как свидетельствуют документы, 14 сентября в Москву были введены только войска Мюрата и «Молодая гвардия» Мортье. Остальным войскам Наполеон входить в город запретил, чтобы предотвратить грабежи. Старая гвардия и корпус Даву расположились на ночлег по обе стороны смоленской дороги. Богарне встал у Петровского дворца, польский корпус Понятовского у калужской заставы. На «плановое» разграбление Наполеон отдал Москву лишь 18 сентября (дни распределялись по гарнизонам). Это была его реакция на последовавшие затем пожары. А 20 сентября отдал приказ эти рейды прекратить. Ночь с 14-го на 15 сентября Наполеон провел в трактире в Дорогомиловской слободе и на следующий день въехал в Кремль.
«В Кремле, точно так же, как и в большинстве частных особняков, все находилось на месте: даже часы шли, словно владельцы оставались дома. Город без жителей был объят мрачным молчанием. В течение всего нашего длительного переезда мы не встретили ни одного местного жителя; армия занимала позиции в окрестностях; некоторые корпуса были размещены в казармах. В три часа император сел на лошадь, объехал Кремль, был в Воспитательном доме, посетил два важнейших моста и возвратился в Кремль, где устроился в парадных покоях императора Александра», -
вспоминал позднее маркиз де Коленкур (он же - герцог Винченский), обер-шталмейстер Наполеона (бывший посол Франции в России), находившийся при Наполеоне.
Буквально с момента входа французов в Москву в разных местах города стали возникать пожары. Французы были уверены, что Москва поджигается по приказу генерал-губернатора Федора Ростопчина.
В ночь с 16-го на 17-е сентября поднялся ураганный ветер, продолжавшийся, не ослабевая, больше суток. Пламя пожара охватило центр близ Кремля, Замоскворечье, Солянку…
Пожар Москвы. Сентябрь 1812 года. Картина Смирнова А.Ф.
Пожар бушевал до 18 сентября и уничтожил большую часть Москвы. После пожара из 9 тыс. 128 каменных зданий осталось 1 тыс. 725; из 8 тыс. 788 деревянных строений - 2 тыс. 479. До 400 горожан из низших сословий были расстреляны французским военно-полевым судом по подозрению в поджогах. На Наполеона пожар произвел мрачное впечатление. По свидетельствам очевидцев, он говорил:
«Какое ужасное зрелище! Это они сами! Столько дворцов! Какое невероятное решение! Что за люди! Это скифы!».
Несостоявшаяся зимовка
Из-за подступившего вплотную огня, утром 16 сентября Наполеон был вынужден покинуть Кремль, переехав в Петровский дворец. Огненную стихию к 18 сентября помог остановить сильный дождь, после чего Наполеон вернулся в Кремль. Здесь французский император принял решение остаться на зимних квартирах в Москве, которая, как он полагал в тот момент, даже в её нынешнем состоянии даёт ему больше приспособленных зданий, больше ресурсов и больше средств, чем всякое другое место. Он приказал в соответствии с этим решением привести Кремль и монастыри, окружающие город, в состояние, пригодное для обороны, а также произвести рекогносцировку окрестностей Москвы, чтобы разработать систему обороны в зимнее время.
Для управления городом в доме министра иностранных дел Николая Румянцева (Маросейка, 17) был открыт орган самоуправления - Московский муниципалитет. Интендант Лессепс поручил местному купцу Дюлону подобрать его членов из числа оставшегося в городе мещанства и купечества. В течение 30 дней своей деятельности муниципалитет из 25 человек занимался поиском продовольствия в окрестностях города, помощью неимущим, спасением горящих храмов. В главной усадьбе князей Долгоруковых (Покровка, 4) французы расположили центральный офис полиции. Полицейские были в основном французами, но есть в списке и три русские фамилии. 24 сентября здесь судили «поджигателей», десятерых приговорили к расстрелу. Наполеону важно было показать европейской общественности, что не он сжигал Москву.
Василий Верещагин. В Кремле - пожар
Из-за того, что по распоряжению графа Ростопчина из Москвы было вывезено все пожарное оборудование, французы тушили огонь, просто растаскивая деревянные части строений и создавая пустоту на пути огня. Свой дом (Большая Лубянка, 14) граф поджигать не стал. Он оставил французам «сюрприз»: заложил в печную трубу бочонок с фитилем и порохом. Только чудо спасло от гибели поселившегося здесь генерала Де ла Борда - слуги Ростопчина показали ему «сюрприз».
После нескольких безуспешных попыток заключения мира Наполеон принимает решение покинуть Москву. 19 октября по его приказу армия двинулась из Москвы по Старой Калужской дороге. На следующий день маршалу Мортье было приказано взорвать Кремль со всеми башнями и стеной. C колокольни Ивана Великого сняли золотой крест (который на поверку оказался лишь позолоченным) и отправили во Францию для украшения купола Парижского дома инвалидов. Однако действие взрыва оказалось ничтожным. Пострадали 2 башни, арсенал, дворец и пристройки к колокольне Ивана Великого; сама колокольня пошатнулась, дала трещину, но устояла.
До основания была уничтожена лишь Водовзводная башня, сильно пострадали башни Никольская, 1-я Безымянная и Петровская, также кремлёвская стена и часть арсенала. От взрыва обгорела Грановитая палата.
Возвращение
Авангард русской армии под командованием генерала Александра Бенкендорфа вступил в Москву 24 октября.
«Мы вступили в Москву вечером 11-го числа. Город был отдан на расхищение крестьянам, которых стеклось великое множество, и все пьяные; казаки и их старшины довершали разгром. Войдя в город с гусарами и лейб-казаками, я счел долгом немедленно принять на себя начальство над полицейскими частями несчастной столицы: люди убивали друг друга на улицах, поджигали дома. Наконец все утихло, и огонь был потушен. Мне пришлось выдержать несколько настоящих сражений. Город, разделенный мною на три части, вверен трем штабным офицерам. Дворники исполняют обязанности будочников; крестьян, мною задержанных, я заставил вывозить трупы людей и павших лошадей»,
- писал Александр Бенкендорф в своих «Записках».
По воспоминаниям князя Александра Шаховского, командовавшего партизанским отрядом, на улицах Москвы в первые дни царил хаос:
«В городе, оставленном неприятелем, начались беспорядки. Крестьяне толпою устремились грабить и захватывать магазины с солью, медную монету казначейства и винные погреба. Весь наш отряд, как бы затерявшийся в огромном пространстве Москвы, едва был достаточен, чтобы сдерживать чернь, вооруженную оружием, отбитым у неприятеля».
Вернувшийся вскоре в Москву генерал-губернатор Федор Ростопчин принялся за наведение порядка в городе, занявшись, прежде всего, доставкой продовольствия, прекращением грабежей и борьбой со возможными эпидемиями. Начались работы по уборке трупов, перезахоронению десятков тысяч тел в более глубокие могилы. То же самое проделано было и на Бородинском поле, где захоронения производились наспех, и потому могилы также были неглубокими. Кроме того, на Бородинском поле было сожжено 58 630 человеческих и 31 675 лошадиных трупов. Ростопчин распорядился не устраивать имущественного передела и оставить награбленное добро тем, в чьи руки оно попало, ограничившись компенсациями пострадавшим. Узнав об этом распоряжении, народ бросился на воскресный рынок у Сухаревой башни.
«В первое же воскресенье горы награбленного имущества запрудили огромную площадь, и хлынула Москва на невиданный рынок!», -
писал о событиях тех дней Владимир Гиляровский.
Уже находясь в ссылке на острове Св. Елены, Наполеон назвал московский пожар центральным событием русской кампании:
«Ужасный спектакль - море огня, океан пламени. Это был самый великий, самый величественный и самый ужасный спектакль, который я видел за свою жизнь».
А самого графа Ростопчина за пожар москвичи позднее осуждали: на первом городском балу после войны при его появлении все танцующие демонстративно вышли из зала...
Через 10 лет после пожара он написал и издал книгу «Правда о пожаре Москвы», в которой, по сути, отрицал свою причастность к подготовке и возникновению пожара.