Постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград»: «урок» творческой интеллигенции
14 августа 1946 года вышло Постановление ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», вызвавшее широкий общественный резонанс.
Авторы Постановления сочли, что эти издания «ведутся совершенно неудовлетворительно». Некоторые писатели, произведения которых появились на страницах журналов «Звезда» и «Ленинград», были упомянуты отдельно. Например, Михаила Зощенко окрестили «пошляком и подонком литературы», а поэзия Анны Ахматовой была названа «пустой» и «безыдейной».
«В январе (1946 года - С.И.) в Союзе писателей торжественно вручали медали «За доблестный труд», среди награжденных был и Б.Л. Пастернак; он сказал мне, что скоро в Политехническом должен состояться его вечер, - вспоминает Илья Эренбург в своей книге «Люди, годы, жизнь» (Москва, издательство «Текст», 2005 год). - В Ленинграде от писателей, награжденных медалями, выступал М.М. Зощенко. (…) С Зощенко я встречался очень редко; как-то вышло, что мы мало знали друг друга, однако я всегда считал его одним из лучших наших писателей.
В начале апреля в Колонном зале был большой вечер поэтов-ленинградцев. Среди других читала свои стихи Анна Ахматова. Ее встретили восторженно. Два дня спустя Анна Андреевна была у меня, и когда я упомянул о вечере, покачала головой: «Я этого не люблю… А главное, у нас этого не любят…»
Я стал ее успокаивать - теперь не тридцать седьмой… Хотя мне незадолго до того исполнилось пятьдесят пять лет, я все еще не мог отделаться от наивной логики».
Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», принятое 14 августа, вместе с докладом А.А. Жданова, положило начало новой эпохи оледенения… Власть дала ясно понять, что она не потерпит никаких «идеологических шатаний»; затем был развязан жесточайший террор в отношении литературы и искусства. Нужно было дать «урок» творческой интеллигенции, почувствовавшей некоторое ослабление идеологической узды во время войны и в первый послевоенный год. Многие писатели разделяли иллюзию тех лет, надеясь на смягчение тоталитарного режима: «…после войны всё будет по-другому…».
«В конце августа мы с Любой (жена И.Г. Эренбурга - С.И.) поехали в Ля-Башеллери, где долго жил Анатоль Франс, - вспоминает Илья Эренбург. - Я задремал в номере старой гостиницы. Меня разбудила Люба - прочитала напечатанное в парижской газете крохотное сообщение: «Из Москвы передают о новой «чистке», жертвами которой стали писатели Ахматова и Зощенко». Я взволновался и все же цеплялся за надежду - может быть, это очередная газетная утка? (Люба потом долго издевалась над моей наивностью). В Париже я прежде всего побежал в посольство, попросил газеты и увидел, что телеграмма французского агентства была не выдумкой. А в октябре, когда мы вернулись в Москву, я узнал подробности. На этот раз гром грянул среди ясного неба: в конце июня утвердили новую редакционную коллегию журнала «Звезда», включили в нее М.М. Зощенко; в июльском номере журнала «Знамя» была помещена вполне благожелательная статья о поэзии Анны Ахматовой (здесь у И.Г. Эренбурга неточность - в статье А. Лейтеса («Знамя», 1946, №7) Ахматова лишь упоминалась положительно. Этого хватило, чтобы статья попала в ждановское Постановление - С.И.). А в середине августа опубликовали Постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое на восемь лет определило судьбы нашей литературы».
7 августа 1946 года А.А. Жданову поступила докладная записка «О неудовлетворительном состоянии журналов «Звезда» и «Ленинград», авторы которой - начальник управления пропаганды и агитации ЦК Георгий Александров и его заместитель Александр Еголин - подготовили разбор «идеологически вредных и в художественном отношении очень слабых произведений», публиковавшихся в этих изданиях в течение двух лет.
«Литературно-художественные журналы «Звезда» и «Ленинград» ведутся совершенно неудовлетворительно, - говорилось в записке. - (…) В 1945 году в «Звезде» помещались, главным образом, исторические романы. О жизни советского народа в журнале напечатано очень мало произведений. На страницах «Звезды» культивируются упаднические, ущербные настроения. Особенно ярко это выражено в стихах А. Ахматовой, И. Садофьева, М. Комиссаровой (№1 за 1946 г.). Стихотворение А. Ахматовой «Вроде монолога» полно пессимизма, разочарования в жизни. Действительность представляется Ахматовой мрачной, зловещей, напоминающей «черный сад», «осенний пейзаж». Звуки города воспринимаются поэтессой, как услышанные «с того света» ... «чуждые навеки». Симпатии и привязанность Ахматовой на стороне прошлого. (...)
В № 5-6 журнала «Звезда» под рубрикой «Новинки детской литературы» напечатан рассказ М. Зощенко «Приключения обезьяны». События, описанные Зощенко, происходят в тыловом городе в период войны. Во время бомбардировки города обезьяна убежала из зоопарка и, попав на городские улицы, переживает ряд приключений. Описание похождений обезьяны автору понадобилось только для того, чтобы издевательски подчеркнуть трудности жизни нашего народа в дни войны (недостаток продовольствия, очереди и т.д.). (…) В конце рассказа автор цинично заявляет, что обезьяна, обученная и быстро привыкшая вытирать нос платком, чужих вещей не брать, кашу есть ложкой, может быть примером для людей.
Рассказ Зощенко является порочным, надуманным произведением. В изображении Зощенко советские люди очень примитивны, ограничены. Автор оглупляет наших людей. (…)
Литературно-художественный журнал «Ленинград» заполняется случайно подобранным материалом. (…) В «Ленинграде» печатаются малохудожественные и идейно порочные произведения. В журнале помещено немало произведений об Отечественной войне, но мужественная борьба советского народа с фашистами не нашла на его страницах достойного художественного изображения. Ряд рассказов на эту тему, напечатанных в «Ленинграде» за последние два года, являются надуманными, искажающими и опошляющими образы бойцов Красной Армии.
(…) О недостатках в журналах «Звезда» и «Ленинград» было в печати опубликовано несколько критических статей. Однако и после этих сигналов качество журналов не улучшилось, что указывает на неспособность редакций «Звезды» и «Ленинграда» справиться с возложенными на них задачами.
(…) Необходимо утвердить новый состав редакционной коллегии журнала «Звезда», способной коренным образом улучшить работу журнала. Что же касается журнала «Ленинград», то дальнейшее его существование следует признать нецелесообразным».
Илья Эренбург вспоминает:
«А.А. Жданова я помнил по Первому съезду писателей. Сталин, видимо, считал его специалистом по литературе и искусству - и еще в 1934 году поручил направить писателей на путь истинный, но тогда мы слушали и не пугались...»
Непосредственно перед выходом Постановления 2-е Главное управление Министерства государственной безопасности подготовило справку о Зощенко. По словам составителя справки Шубнякова, Зощенко в частных беседах нередко «высказывал враждебное отношение к советской цензуре, жаловался на невозможность заниматься творческой работой»:
«На протяжении ряда лет Зощенко характеризуется как писатель с антисоветскими взглядами, критикующий политику партии в области искусства и литературы. Зощенко до последнего времени в своей творческой деятельности остается в стороне от советской действительности, не принимая участия в создании литературных произведений, отражающих нашу современность.
(…) Еще в 1927 году он заявил: «Мы беззубые юмористы, нам не позволяют трогать существенные вопросы. Всякая критика запрещена, непременное требование идеологии лишает возможности объективно отражать быт и жизнь».
В 1940 году по этому вопросу Зощенко говорил: «Я совсем не знаю, о чем я должен и могу писать, напишешь резко - не пропустят, а написать просто - мне трудно. Я вижу сплошные неполадки вокруг. (…) Вообще впечатление такое, точно мозг всех учреждений распался, так как большинство хороших руководящих работников изъято, а новых нет».
В 1942 году, во время наступления немецких войск, Зощенко высказывал неверие в победу Советского Союза в войне с Германией.
В 1943 году Зощенко была написана книга «Перед восходом солнца», в которой он показал советскую действительность в вульгарно-обывательских тонах. Советские люди изображены им, как нравственно уродливые, мелкие и корыстные. Это произведение было осуждено литературной критикой и общественностью как идеологически вредное.
(…) В 1944 году Зощенко возвратился в Ленинград на постоянное местожительство. Здесь им был написан цикл рассказов «О войне», по содержанию политически ошибочных. Внешне подчеркивая стремление перестроить свое творчество на актуальные темы, Зощенко продолжает писать и выступать перед слушателями с произведениями, отражающими его пацифистское мировоззрение.
Творчество Зощенко в последний период времени ограничивается созданием малохудожественных комедий, тенденциозных по своему содержанию (…)
В настоящее время Зощенко продолжает критиковать строгость цензурного режима, отсутствие условий для подлинного творчества».
Михаил Зощенко.
Из воспоминаний Ильи Эренбурга:
«Н.С. Тихонов (поэт, председатель Правления Союза советских писателей Николай Тихонов - С.И.) рассказывал, как Сталин вызвал руководителей Союза и заявил, что Ахматова и Зощенко - «враги». А.А. Жданов выступил в Ленинграде перед писателями. Он говорил о М.М. Зощенко: «пошляк», «пакостничество и ерничество», «пасквилянт», «бессовестный литературный хулиган»; об А.А. Ахматовой: «поэзия взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и молельной». Удивительно было многое. Жданов, например, сказал: «Все эти символисты, акмеисты, «желтые кофты», «бубновые валеты», «ничевоки», - что от них осталось в нашей родной русской, советской литературе?» Видимо, никто не решился ему объяснить, что «бубновый валет» объединял не писателей, а художников, среди которых был будущий академик Кончаловский, что за месяц до доклада Жданова все газеты умиленно говорили о поэзии Блока (исполнилось двадцать пять лет со дня его смерти) и что Блок, как и Брюсов, причислили себя к символистам, что «желтую кофту» придумал и воспел не кто иной, как Маяковский, объявленный Сталиным «лучшим, талантливейшим поэтом эпохи»».
С 28 июня 1946 года начала выходить газета «Культура и жизнь», уже в передовице первого номера заявившая свою позицию: «Советская литература и искусство должны создать произведения, полные страсти и глубоких мыслей, проникнутые идеями животворного советского патриотизма». Ее статьи выглядели как обвинительные заключения.
«Зощенко и Ахматова изображались главными врагами, о них говорили и писали куда резче, чем о Черчилле, призывавшем показать русским военную мощь англосаксов, или чем о некоторых американских сенаторах, уже поговаривавших о «превентивной войне»», - пишет И. Эренбург.
Текст Постановления ЦК ВКП (б) правил лично Сталин. Про Зощенко, «произведения которого чужды советской литературе», в нем говорилось, что он «давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание». Про Ахматову - что стихи ее, «пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства - «искусства для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе». Далее говорилось, что Ахматова и Зощенко в буквальном смысле слова «разложили» среду ленинградских писателей: в журнале «Звезда» стали появляться произведения, «культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада, проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни». Журнал «Ленинград» также обвинялся в том, что «постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко, для пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой». Таким образом, журналы, которые должны были быть «могучим средством Советского государства в деле воспитания советских людей» своей задачи не выполнили. Руководящие работники «Звезды» и «Ленинграда» обвинялись в том, что руководствовались личными, приятельскими интересами и, не желая обидеть друзей, пропускали в печать «явно негодные произведения».
Анна Ахматова.
Среди принятых постановлений ЦК ВКП (б): прекратить доступ в журнал «Звезда» произведений Зощенко, Ахматовой и им подобных; прекратить издание журнала «Ленинград».
Из стенограммы выступления Андрея Жданова на собрании Ленинградской партийной организации от 15 августа 1946 года:
«Ахматова личность тоже известная. Дворянка. (…) Если в ее произведениях есть политика, то эта политика есть только вздыхание по средневековью: «Ах, как хорошо жилось в старом Ленинграде! Ах, какие были дворцы при Екатерине! Ах, какие были послушные мужики в период Николая I». (…) В чем заключается искусство Ахматовой? (…) Томление, упадок и кроме того невероятная блудня».
Анна Ахматова и Михаил Зощенко были исключены из Союза писателей. Это произошло 4 сентября 1946 года. Характерным для тона заседания было выступление Валентина Катаева:
«Путь Зощенко был давно ясен... Отвратительное содержание и жалкая форма... Ахматова никогда не считалась крупной поэтессой, она всегда была поэтессой маленькой» («Литературная газета», 1946, 7 сент.).
Их перестали печатать, а уже напечатанное - запретили. По всей стране началась кампания проработки творческой интеллигенции.
«Ахматова и Зощенко до конца дней своих пытались разгадать причину постигшей их катастрофы, - пишет в «Записках об Анне Ахматовой» Лидия Чуковская (издательство «Время», 2013 г.). - Предположений они, да и друзья и враги их, высказывали множество. Зощенко полагал, что Сталин в одном из персонажей одного из его рассказов заподозрил в качестве прототипа - себя. Ахматова полагала, что Сталину пришлась не по душе ее дружба с оксфордским профессором, посетившим в 1945 году Ленинград. Полагала она также, что Сталин приревновал ее к овациям: в апреле 1946 года Ахматова читала свои стихи в Москве и публика аплодировала стоя. Аплодисменты стоя причитались, по убеждению Сталина, ему одному - и вдруг толпа устроила овацию какой-то поэтессе».
Софья Островская (писательница, переводчица и мемуаристка. Островская была осведомителем НКВД и осуществляла негласное наблюдение за А.Ахматовой) в своем «Дневнике» (издательство «Новое литературное обозрение», 2018 г., запись от 26 октября 1946 года) вспоминает прогулку с Ахматовой, во время которой Анна Андреевна так говорила о себе:
«Зачем они так поступили? Ведь получается обратный результат - жалеют, сочувствуют, лежат в обмороке от отчаяния, читают, читают даже те, кто никогда не читал. Зачем было делать из меня мученицу? Надо было сделать из меня стерву, сволочь - подарить дачу, машину, засыпать всеми возможными пайками и тайно запретить меня печатать! Никто бы этого не знал - и меня бы сразу все возненавидели за материальное благополучие. А человеку прощают все, только не такое благополучие. Стали бы говорить: «Вот видите, ничего и не пишет, исписалась, кончилась! Катается, жрет, зажралась - какой же это поэт! Просто обласканная бабенка, вот и все!». И я была бы и убита, и похоронена - и навек, понимаете, на веки веков, аминь!»
Как вспоминала позже актриса Нина Ольшевская, забравшая Ахматову в свой московский дом на Ордынке, некоторые знакомые, стремясь избежать встреч с опальной поэтессой, при ее появлении на улице переходили на противоположную сторону. В то же время часть представителей интеллигенции открыто поддерживала Ахматову, в их числе - лермонтовед Эмма Гернштейн, Ольга Берггольц и Борис Пастернак, писатель Виктор Ардов и некоторые другие.
Подобное произошло и с Зощенко. Леонид Утесов позже вспоминал его слова:
«Мне теперь никто не звонит. Когда я встречаю знакомых на улице, некоторые из них, проходя мимо меня, разглядывают вывески на Невском так внимательно, будто видят их впервые. А недавно я столкнулся в переулке с писателем, хорошо знакомым, и поздоровался с ним. Автоматически. Тот на мгновение остолбенел, потом стремглав перебежал на другую сторону с криком: «Не погуби! Я не знаю тебя!». Со мной теперь опасно водить знакомство».
«Однажды, в начале пятидесятых годов, я его (Зощенко - С.И.) встретил на Пушкинском бульваре; он был мрачен, выглядел больным. Общие друзья рассказывали, что он чрезвычайно мучительно все переживал, - пишет Илья Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь». - У Анны Андреевны я был в 1947 году. В маленькой комнате, где висел ее портрет работы Модильяни, она сидела, как всегда печальная и величественная; читала Горация. Несчастья рушились на нее, как обвалы, и нужна была необычайная душевная сила, чтобы сохранить достоинство, внешнее спокойствие, гордость в хорошем смысле этого слова. В 1965 году, накануне смерти, наконец-то справедливость восторжествовала: Анна Андреевна ездила в Италию, чтобы получить Международную премию, и в Оксфорд, где ей дали «докторскую мантию»».
Осенью 1988 года газета «Правда» сообщила, что Политбюро ЦК КПСС признало постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград»» от 14 августа 1946 года ошибочным, «искажающим принципы работы с творческой интеллигенцией», и отменило его.