Еще вчера было утро понедельника, а сегодня уже вечер пятницы.
Неожиданно вспонил как совсем давно, наверное, я сидел на узкой общажной кровати напротив девушки с испугаными глазами. Она мне сказала, что ей нужно признаться в чем-то очень важном. Она очень нервничала и, перед тем как продолжить, взяла длинную паузу.
За эти несколько секунд я успел перебрать и отсеять несколько самых странных идей. Одна из них довольно серьезно меня напрягла. Дело в том, что я представил, на какое-то мгновение, очень отчетливо, как она рассказывает, что была когда-то мужчиной.
Никаких реальных оснований у этой мысли не было, поэтому стало ясно, что пришла она из подсознания. Но даже после допроса с пристрастием оставалось непонятным ее происхождение. Было ли это попыткой донести мне что-то о себе самом, злой шуткой или просто случайностью -- оставалось неясным.
Потратив несколько минут на эти безрезультатные попытки, я обнаружил что совсем не помню о чем в это время говорила моя девушка. Совершенно точно -- не о своем мужском прошлом.
Но о чем?
Переспрашивать я не стал -- было неудобно.
Мы встречались еще год.
У нее были голубые, с необычным изумрудным отливом, глаза.
Или карие.
За эти несколько секунд я успел перебрать и отсеять несколько самых странных идей. Одна из них довольно серьезно меня напрягла. Дело в том, что я представил, на какое-то мгновение, очень отчетливо, как она рассказывает, что была когда-то мужчиной.
Никаких реальных оснований у этой мысли не было, поэтому стало ясно, что пришла она из подсознания. Но даже после допроса с пристрастием оставалось непонятным ее происхождение. Было ли это попыткой донести мне что-то о себе самом, злой шуткой или просто случайностью -- оставалось неясным.
Потратив несколько минут на эти безрезультатные попытки, я обнаружил что совсем не помню о чем в это время говорила моя девушка. Совершенно точно -- не о своем мужском прошлом.
Но о чем?
Переспрашивать я не стал -- было неудобно.
Мы встречались еще год.
У нее были голубые, с необычным изумрудным отливом, глаза.
Или карие.