Зачем русскому кровать?
Странный вопрос. Но когда-то он был актуален. Неоднократно слышал истории о том, что граф Александр Сергеевич Строганов, живший в роскошном дворце на Невском проспекте, обходился простой походной кроватью-раскладушкой. Теперь получил об этом подтверждающие сведения, причём касающиеся не только самого графа, но и вообще всех русских людей начала XIX века.
В 1811 году камергер Наполеона граф Федерико Фаньяни посетил Петербург. Свои воспоминания об этом визите он оформил в виде писем другу. Недавно увидела свет книга "Письма из Петербурга", где были опубликованы воспоминания итальянца. Вот несколько абзацев из книги:
"Русский человек, скажем, нередко превзойдёт любого француза в сшитом по последней моде костюме, в обилии духов, которыми обольёт всего себя с головы до ног, и в других внешних проявлениях изнеженности, но при этом на диване, на деревянных досках, покрытых простым плащом, он будет спать так же сладко, как на самой мягкой кровати. Хорошая шуба в таком случае прекрасно заменяет ему соломенный матрац и одеяла.
...
Знаменитый синьор Калонне в первые же дни после приезда в Петербург был приглашён княгиней Н. провести некоторое время у неё на загородной вилле. Он поблагодарил её за любезность и в один прекрасный день отправился к ней, где и был принят с предельной учтивостью, какая свойственна вельможам в этих краях.
Синьор Калонне прекрасно провёл день в разного рода приятных развлечениях, а когда, наконец, пришло время ложиться спать, княгиня удалилась в свои комнаты, отдав распоряжение слугам заняться гостем. И синьор последовал за ними. Слуги, говорившие только по русски, провели его в комнату, где он обнаружил небольшой столик и несколько стульев. Низко поклонившись, его сопровождающие ушли восвояси, а Калонне, не найдя в комнате ни кровати, ни какой-либо другой мебели, какая должна была бы размещаться в спальне, решил, что его привели сюда лишь ненадолго, подождать, пока будет приготовлена постель, и ничего не возразив, стал терпеливо ждать, прохаживаясь взад и вперёд.
Вскоре он услышал, как пробило полночь, но никто не появлялся. Наконец, не понимая, что всё это значит, и потеряв терпение, он направился в комнату синьора Шуазеля, своего друга, который по счастию, тоже гостил на этой вилле и давно уже сладко спал. Синьор Калонне принялся громко стучать в его дверь, разбудил слугу, а потом и своего друга и с возмущением стал рассказывать ему обо всём происходящем, заключив, что в этом доме либо все пьяны, или же решили зло подшутить над ним.
Шуазель, лучше знавший обычаи этой страны, когда понял, что произошло, громко расхохотался. Но Калонне было не до шуток, он всё воспринимал всерьёз и сердился ещё больше. Его друг крестился и божился, умоляя поверить, что комната, куда его привели, действительно предназначалась ему для сна, но тот безмерно вскипел гневом, заявив, что нет на свете такой страны, где в спальне не стояла бы кровать, а в этом доме просто все до невозможности опились вином."
Этот анекдот заставляет вспомнить, как я, будучи студентом, дремал на деревянной скамейке в учебной аудитории военного университета. Или о других подобных случаях. Конечно, спать на мягкой кровати давно уже норма. Поэтому такие вот старые русские обычаи кажутся забавными.
В 1811 году камергер Наполеона граф Федерико Фаньяни посетил Петербург. Свои воспоминания об этом визите он оформил в виде писем другу. Недавно увидела свет книга "Письма из Петербурга", где были опубликованы воспоминания итальянца. Вот несколько абзацев из книги:
"Русский человек, скажем, нередко превзойдёт любого француза в сшитом по последней моде костюме, в обилии духов, которыми обольёт всего себя с головы до ног, и в других внешних проявлениях изнеженности, но при этом на диване, на деревянных досках, покрытых простым плащом, он будет спать так же сладко, как на самой мягкой кровати. Хорошая шуба в таком случае прекрасно заменяет ему соломенный матрац и одеяла.
...
Знаменитый синьор Калонне в первые же дни после приезда в Петербург был приглашён княгиней Н. провести некоторое время у неё на загородной вилле. Он поблагодарил её за любезность и в один прекрасный день отправился к ней, где и был принят с предельной учтивостью, какая свойственна вельможам в этих краях.
Синьор Калонне прекрасно провёл день в разного рода приятных развлечениях, а когда, наконец, пришло время ложиться спать, княгиня удалилась в свои комнаты, отдав распоряжение слугам заняться гостем. И синьор последовал за ними. Слуги, говорившие только по русски, провели его в комнату, где он обнаружил небольшой столик и несколько стульев. Низко поклонившись, его сопровождающие ушли восвояси, а Калонне, не найдя в комнате ни кровати, ни какой-либо другой мебели, какая должна была бы размещаться в спальне, решил, что его привели сюда лишь ненадолго, подождать, пока будет приготовлена постель, и ничего не возразив, стал терпеливо ждать, прохаживаясь взад и вперёд.
Вскоре он услышал, как пробило полночь, но никто не появлялся. Наконец, не понимая, что всё это значит, и потеряв терпение, он направился в комнату синьора Шуазеля, своего друга, который по счастию, тоже гостил на этой вилле и давно уже сладко спал. Синьор Калонне принялся громко стучать в его дверь, разбудил слугу, а потом и своего друга и с возмущением стал рассказывать ему обо всём происходящем, заключив, что в этом доме либо все пьяны, или же решили зло подшутить над ним.
Шуазель, лучше знавший обычаи этой страны, когда понял, что произошло, громко расхохотался. Но Калонне было не до шуток, он всё воспринимал всерьёз и сердился ещё больше. Его друг крестился и божился, умоляя поверить, что комната, куда его привели, действительно предназначалась ему для сна, но тот безмерно вскипел гневом, заявив, что нет на свете такой страны, где в спальне не стояла бы кровать, а в этом доме просто все до невозможности опились вином."
Этот анекдот заставляет вспомнить, как я, будучи студентом, дремал на деревянной скамейке в учебной аудитории военного университета. Или о других подобных случаях. Конечно, спать на мягкой кровати давно уже норма. Поэтому такие вот старые русские обычаи кажутся забавными.