Детство. Часть три.
Моя мама. Яркая, красивая, вернее очень красивая девушка. Женщиной, она не была во времена моего детства, она так и осталось девушкой. Мамина красота не подвергается никаким сомнениям, она касалась всей ее внешности и в особенности лица. Высокий гордый лоб, прямой тонкий нос, серо-зеленые глаза, красивые четко очерченные губы и улыбка! Голливудский оскал, как говорили ее друзья. Мама шикарно улыбается, так может улыбаться только уверенная в своем шарме женщина.
Мою маму зовут Аня, и это имя разрывало в клочья не одно мужское сердце, в том числе сердце моего папы. Они познакомились в компании друзей, она ему понравилась. Он в свою очередь оставил смешанные впечатления. О папе ходила дурная слава, несмотря на то, что он происходил из очень уважаемой и интеллигентной семьи. Папа был балагур, мог нажраться и набить рожу. Спонтанно, безосновательно. Но в трезвом виде был приличный человек, что и не подумаешь даже. Они стали встречаться, маме было приятно, что Гриша, я думаю, вы догадываетесь, что папа у меня Григорий, стал наведываться к ней в гости, проявлять внимание. Нужно отметить, что внешне папа был тоже не промах. Серые глаза, копна густых темных волос, студент престижного вуза МИФИ. Последний факт придавал его внешности особенное очарование.
Спустя недолгое время, буквально несколько месяцев, моя мама неожиданно становится беременной. Полное потрясение. Для всех. Для мамы, которая совершенно не была готова связать свою жизнь с папой, для папы, который собственно, все, что хотел это погулять с красивой девчонкой. Так сложились обстоятельства, что мама точно знала, прерывать беременность она не станет. Сообщила папе, что будет рожать, и добавила, что его пожелания учитываться не будут. Так студент престижного вуза, которому пророчили прекрасную карьеру, в одночасье из высшей лиги попал в черти что. Для родителей папы, а соответственно для моей бабушки Людмилы Григорьевны и дедушки, заметьте, Леонарда Григорьевича (!) такой поворот событий в судьбе сына был трагедией. Узнав, что моя мама, девушка без высшего образования, проживающая в однокомнатной квартире в хрущевке на окраине города, собирается родить ребенка от их сына, готовы были принять некоторые меры по решению этого недоразумения, но папа принял решение самостоятельно, и сделала предложение маме. Хоть и не сразу, от чего моя мама, выходила замуж на 4 месяце беременности.
Семейная жизнь не заладилась. Мама не была принята папиной семьей и ее по большому счету это не волновало. Мама была крепкий орешек. Потеряв свою маму в 14 лет, живя без отца, с бабушкой до 16 лет и потом совершенно одна, не желая того, она получила колоссальный жизненный опыт по выживанию, и такие мелочи как неугодность чьим-то родителям не могли тронуть ее в серьез. Да, неприятно, да, обидно, но не более того. Семейная жизнь не заладилась по другим причинам. В студенческую жизнь молодого парня с трудом может вписаться маленький ребенок. Пьянки и гулянки никто не отменял, и отменять не собирался. В свою очередь моя мама не обладала лояльностью, женской мудростью и желанием сохранить семью. Поэтому очень скоро мои родители разошлись, буквально на третий год моей жизни.
Так мы стали жить с мамой вдвоем:
Мама работала на фабрике ГОЗНАК, лаборантом, за 120 рублей в месяц. Папа добавлял 25-30 рублей в виде алиментов, и жили мы в целом хорошо. В нашем доме была хорошая мебель, мама не имея ни хрена в детстве, жутко стремилась иметь все во взрослой жизни. Она была находчива и деловита в обустройстве быта. Образцовая хозяйка. От этого дома всегда было чисто, красиво и сыто. Отдельное внимание мама уделяла одежде. В ее душе была и есть по сей день ненависть к любому проявлению неустроенности и неухоженности, поэтому мама, только богу известно каким образом, доставала мне и себе красивую одежду. Сказать, что это было сложно в советское время, не сказать ничего. Деньги ничего не решали, которых у простых смертных и не было. Решали все связи. Мама была коммуникабельный человек и друзей у нее хватало.
Совершенно обязательно на любой маломальский праздник было надевать праздничное платье. Да, с белыми хлопчатыми колготками, которые отвратительно вытягивались на коленках через 10 минут. Мама тоже одевалась в платье, летучую мышь со спущенным плечом и кожаным поясом, или что-то яркое, красное, например. Естественно в мамином случае коготки были эластичные, прозрачные и вели себя они совершенно по-другому на маминых ногах. Мне тоже очень хотелось такие колготки, но было не положено, потому что я была маленькая. От чего я круто обижалась и имела тайные желания, связанные с эластичными колготками, которые воплощались, когда я оставалась дома одна!
Вообще, что я творила, когда оставалась одна, чуть ли не самые любимые воспоминания. По мере взросления развлечения носили разный характер. Но вдохновение я почти всегда брала из телевизора. Будучи маленькой девочкой, мне очень нравилось смотреть балет! Невероятное впечатление производил он на меня. Все эти ноги, руки, позы, костюмы. Если по телеку шел балет, переключить канал было невозможно. Сначала в одиночестве, потому что стеснялась, а потом и на глазах у мамы и даже гостей, я танцевала, как заколдованная под классическую музыку, пытаясь подражать балеринам. Прыгала, бегала, махала ногами, крутилась на месте до головокружения, изнемогала, но не сдавалась. Все ради искусства, все ради красоты. Первые 15 минут гостям казалось это даже прикольно, но далее они просили переключить, на что мама отвечала с грустью: «Друзья, это невозможно». Характер у меня был не из покладистых и если бы мне переключили балет, я могла устроить скандал и приятное времяпрепровождение было закончено. Никаких наказаний я не боялась, если со мной поступали не справедливо, я не повиновалась, хоть убей. Поэтому все смотрели балет, а близкие мамины друзья, зная меня хорошо, считались с моими желаниями и даже не пытались изменить ход вечера.
Нужно отметить, что я не просто танцевала балет, я танцевала балет в нарядах. На самом деле это основной момент, который доставлял мне удовольствие. В советское время у каждой женщины была комбинация. Вернее сказать, их у нее было много. Они были из тонкого прозрачного синтетического материала, украшенные красивым кружевом, телесного, черного, белого цвета. Все эти комбинации были похожи на красивые платья, которые почему-то надо было носить под одеждой. Моя мама была миниатюрной, поэтому ее комбинации сидели на мне хорошо, за исключением, что были до пола. А балет не танцуют в длинных платьях, нужно что-то очень короткое, поэтому я по бокам запихивала комбинацию в трусы, делала красивые складки и была такова. Что бы украсить свой костюм в ход шло все. Я могла прицепить сзади шелковый платок, делая красивый хвост, навязать на голову бант, надеть мамины перчатки, сверху еще одну комбинацию, что бы юбка была пышнее. У меня был целый арсенал тряпок, из которых я делала костюм. Когда мама что-то собиралась из своего гардероба выбрасывать, она спрашивала, нужно ли мне это, и если вещь была легкая, яркая, я хватала ее, как сорока и говорила: «Конечно, нужно!» Иногда мама выбрасывала что-то по-тихому, потому что таких тряпок для переодевания накапливалось много, и их некуда было класть в нашей маленькой однокомнатной квартире.
И вот представьте себе, сидят за столом гости, мне пять лет, и я выхожу к ним в полном обмундировании, в трусах, в маминых комбинациях, в бантах и еще черти чем. Смотрю на маму и требую: «Ну, говори!» И мама торжественным голосом объявляет: «Выступает Екатерина Ширяевская!!!» И это черти что и с боку бантик танцует два часа.
Когда я стала чуть старше, меня увлекло кино. Один из любимых фильмов был «Собака на сене». Очень мне казалось крутым, как героиня Тереховой читает свои монологи. С такой королевской подачей. Но эти фильмы показывали редко, и поэтому в моей памяти больше фильмов о войне, о коммунистах.
На фоне всех этих трагических фильмов в детстве у меня было два страха. Первый это страх, что начнется война. И если быть откровенной, этот страх до сих пор во мне есть. Не в такой конечно форме, как в детстве, но осознание, что это большое несчастье, которое может обрушиться на нашу Родину, есть. Мне даже сняться такие сны, до сих пор…
Второй страх, от которого я не избавлюсь никогда, страх потерять маму. Я знала, что мама потеряла свою маму. Моя бабушка с красивым именем Майя заболела воспалением легких и умерла в 40 лет, так неожиданно, так внезапно. Мама никогда на этот счет не проявляла печальных эмоций, она рассказывала об этом так, словно никто не умер, а просто уехал в командировку. Ни разу я не видела слез на ее глазах по этому поводу, хотя то, что произошло, это жестокая история, которая в корне изменила судьбу моей мамы.
Так вот с увлечением кинофильмами, когда я оставалась дома одна я играла роли. Я часто играла властных королев, произнося долгие монологи, затем подыгрывала себе служанками, но это были не самые мои любимые роли. Более всего я любила играть Крупскую. Да-да, жену Ленина. Естественно для того, что бы войти в образ, мне нужен был костюм. У нас дома был платок. Огромный, темно-серый, шерстяной старый платок, с потрепанными краями и дырками. Я делала из этого платка себе юбку в пол, зачесывала волосы в тугой пучок, брала карандаш, который служил мне сигаретой. На этом моменте, мой друг, меня как-то спросил: «А что, разве Крупская курила?» Понятия не имею, курила ли Надежда Константиновна, но тогда мне казалось, что это очень точная деталь. Отмеряя широкие шаги по комнате, я призывала невидимый народ к революции, произносила громкие лозунги и верила, бесконечно верила в необходимость революции…
Моя мама...
Продолжение следует...