(no subject)
«Добродетель находится точно посередине», - сказал диавол, усаживаясь между двух старцев, которые судили брата.
Из опыта споров с кадровиками
Обычно на такие места идут работать люди, чьими основными побудительными мотивами поступков являются эмоциональное восприятие, чувственные переживания. Мои попытки объяснить, что их действиями нарушаются требования законодательства, натыкаются на глухую стену непонимания. Приоритетным для сотрудника кадровой службы являются интересы работодателя, законодательство оказывается на положении творческой функции, которой свойственны парадоксальные решения. Проще говоря, смысл, который вкладывал законодатель в конкретную норму, извращается.
Проиллюстрирую.
Представим себе кадровичку. Молоденькую девушку, с узеньким лобиком, в бусах, с надутыми губками. Чем ближе к руководству, тем иррациональнее себя ведет.
Девушка, облизывая губы, старательно пишет нецензурное слово, которое потом будет подшито в одну из красочных папочек, стоящих в превеликом множестве в несгораемых шкафах. Я заглядывая через плечо, отпускаю замечание по поводу орфографической ошибки. Мне с жаром возражают.
Я пытаюсь объяснить, что ТАК делать - НЕправильно.
Она возмущенно отвечает, что ТАК поступать правильно.
Мне как раз эту сторону обсуждать хочется меньше всего. Я не нанималась учить барышень изысканным манерам. Какая есть, такая пусть и живет. Это как в анекдоте про ноги. Ну и что, что кривые, до пола достают и - ладно. Поэтому я продолжаю указывать на слабое знание орфографии.
Любые мои рассуждения называются чепухой. И как же она права! Она совершенно права, что пишет эту нецензурщину. Ей за это платят деньхи, на которые она покупает пудру для носика-картошечки и духи, чтобы подчеркивать уход своей исключительной особы в конце каждого рабочего дня. Она ушла, а мы все никак не попрощаемся со следами ее присутствия.
Она думает о том, что в целом поступает правильно: написать эту похабщину в месте, которое она для него выбрала. Это уже не работа. Это - акт самовыражения. Это уже не просто оправдывает, это возвышает ее каракули в реализацию высшей справедливости. Как мелочны мои придирки на фоне самоотверженного служения эгрегорам.
В какой же момент происходит отождествление себя с орудием высшей справедливости? откуда к ней пришло сакральное знание о справедливости? От небожителей, разумеется)) они приобщили ее к сокровенному.
Вот во что на практике превращается законодательство как максимум (из возможного) объективной справедливости