Про падение Савинкова
«Не сумел удержать его мой товарищ по шестому отделу, оперативный работник Григорий Сергеевич Сыроежкин», - пояснил Гудзь. - В тот день Григорий как раз сидел у злополучного окна. Савинков нервно вышагивал по комнате. Дело в том, что содержали мы Бориса Савинкова на Лубянке во внутренней тюрьме в особых условиях. Камера его, с коврами и удобной мебелью, выглядела как номер в хорошей гостинице. На некоторое время к нему даже допускалась жена. И до процесса в августе 1924 года и после наши сотрудники возили его на прогулки в город.
И после одной такой вот прогулки, было это 7 мая 1925 года, он находился в кабинете заместителя начальника контрразведки Романа Александровича Пиляра, который, между прочим, приходился двоюродным братом Феликсу Дзержинскому. Пиляр и арестовал Савинкова, когда мы заманили его в Россию. Тот перешел границу через наше, чекистское «окно», думая, что героически проникает в страну незамеченным. Пиляр взял его в Минске на следующий день и привез в Москву.
Начался суд, на котором Борис Савинков заявил, что отказывается от своих прежних убеждений, обратился к соратникам, а их у него было немало, с призывом прекратить борьбу против СССР. Приговорили его к высшей мере, но ЦИК СССР заменил расстрел десятью годами.
Решение о смягчении приговора приняли без его просьб. Но самомнение у Савинкова - огромное. И уже через восемь месяцев после вынесения приговора он написал письмо Дзержинскому: добивался, чтобы его в конце концов выпустили и дали какую-то важную работу.
Не сочтите за анекдот, но однажды на допросе у Артузова, было это уже после осуждения, Борис Викторович разговорился: «Если предложите мне выполнять какую-то работу, я готов. Однако поймите меня правильно, Артур Христианович, пойти на вашу должность будет для меня маловато, нужно что-то другое». И не улыбайтесь. Это - чистая правда.
Разумеется, никто не собирался соглашаться на его условия. В конце концов он это понял. И вот - девять вечера. Кабинет Пиляра. В комнате чекист, который ездил с ним на прогулку, еще один человек и друг мой Сыроежкин. Только что Савинкова привезли из ресторана… Расскажу вам то, что никогда и никому не рассказывал. Савинков был не пьян, думаю, и не навеселе, но в ресторане он все-таки немного выпил. Быть может, из-за этого и накатила грусть с тоской? Понял безысходность и…
Потом проводили вскрытие. И медики в заключении написали: обнаружены следы алкоголя. Но кому-то из начальства это совсем не понравилось. И упоминание об алкоголе изъяли.
Ну так вот, после ресторана привезли Савинкова в кабинет на пятом этаже. Отсюда можно было, не спускаясь вниз, через отдельный специальный ход попасть в тюрьму. На открытом окне нет решеток. Савинков нервно вышагивал по комнате, ожидая вызова охраны из тюрьмы. А те должны препроводить его в камеру. У окна сидит Сыроежкин. Заметьте, Григорий сидит в кресле, а не я. Подоконник очень низкий. Понимаете, как все сошлось?Не сочтите за анекдот, но однажды на допросе у Артузова, было это уже после осуждения, Борис Викторович разговорился: «Если предложите мне выполнять какую-то работу, я готов. Однако поймите меня правильно, Артур Христианович, пойти на вашу должность будет для меня маловато, нужно что-то другое». И не улыбайтесь. Это - чистая правда.
Разумеется, никто не собирался соглашаться на его условия. В конце концов он это понял. И вот - девять вечера. Кабинет Пиляра. В комнате чекист, который ездил с ним на прогулку, еще один человек и друг мой Сыроежкин. Только что Савинкова привезли из ресторана… Расскажу вам то, что никогда и никому не рассказывал. Савинков был не пьян, думаю, и не навеселе, но в ресторане он все-таки немного выпил. Быть может, из-за этого и накатила грусть с тоской? Понял безысходность и…
Потом проводили вскрытие. И медики в заключении написали: обнаружены следы алкоголя. Но кому-то из начальства это совсем не понравилось. И упоминание об алкоголе изъяли.
Ну так вот, после ресторана привезли Савинкова в кабинет на пятом этаже. Отсюда можно было, не спускаясь вниз, через отдельный специальный ход попасть в тюрьму. На открытом окне нет решеток. Савинков нервно вышагивал по комнате, ожидая вызова охраны из тюрьмы. А те должны препроводить его в камеру. У окна сидит Сыроежкин. Заметьте, Григорий сидит в кресле, а не я. Подоконник очень низкий. Понимаете, как все сошлось?Террористическая деятельность Б. Савинкова была в РСФСР предметов изучения
Террористическая деятельность Б. Савинкова была в РСФСР предметов изучения
Раньше там было не окно, а балкончик. Потом балкончик сломали, окно заложили кирпичом, но подоконник сделали низеньким. Савинков возбужден: «Когда же в конце концов решат со мной? Любо пускай расстреляют, либо дадут мне работу». Черт его знает, может, действительно взыграли какие-то алкогольные градусы? Ходит, ходит - и вдруг раз - резко из окна вниз головой. Недаром же был террористом. Навыки-то еще те.
Григорий, хоть и произошло все внезапно, успел схватить его за ноги. Сильный был человек. Но у Сыроежкина одна рука чуть слабее: в молодости был неплохим борцом и в схватке на ковре сломал руку. Удерживал, и тут его потянуло вниз, вместе с Савинковым. Тот килограммов 80 весил. Как можно удержать человека, который уже наклонился туда?
Сыроежкину кричат: «Отпускай, полетишь за ним!» Не удержал. И Савинков полетел с пятого этажа… Разбился сразу и насмерть. Остальные рассказы, будто чекисты его сбросили сами - или сначала убили, а потом выбросили из окна, - ложны.
Гриша сделал все, что только мог. Очень все получилось неожиданно. Он, Савинков, был все-таки личностью. Но на следующий день вся эта оперативная группа шестого отделения - в шоковом состоянии. Упустили Савинкова! Мы же понимали, какой это удар. Заподозрят, будто его сбросили. Ну зачем было его сбрасывать, когда могли приговорить к расстрелу? Не расстреляли, дали десять лет, так зачем его уничтожать таким путем? И мы, конечно, получили нагоняй от начальства», - закончил свой рассказ Борис Игнатьевич.
http://www.specnaz.ru/articles/195/18/1742.htm
И после одной такой вот прогулки, было это 7 мая 1925 года, он находился в кабинете заместителя начальника контрразведки Романа Александровича Пиляра, который, между прочим, приходился двоюродным братом Феликсу Дзержинскому. Пиляр и арестовал Савинкова, когда мы заманили его в Россию. Тот перешел границу через наше, чекистское «окно», думая, что героически проникает в страну незамеченным. Пиляр взял его в Минске на следующий день и привез в Москву.
Начался суд, на котором Борис Савинков заявил, что отказывается от своих прежних убеждений, обратился к соратникам, а их у него было немало, с призывом прекратить борьбу против СССР. Приговорили его к высшей мере, но ЦИК СССР заменил расстрел десятью годами.
Решение о смягчении приговора приняли без его просьб. Но самомнение у Савинкова - огромное. И уже через восемь месяцев после вынесения приговора он написал письмо Дзержинскому: добивался, чтобы его в конце концов выпустили и дали какую-то важную работу.
Не сочтите за анекдот, но однажды на допросе у Артузова, было это уже после осуждения, Борис Викторович разговорился: «Если предложите мне выполнять какую-то работу, я готов. Однако поймите меня правильно, Артур Христианович, пойти на вашу должность будет для меня маловато, нужно что-то другое». И не улыбайтесь. Это - чистая правда.
Разумеется, никто не собирался соглашаться на его условия. В конце концов он это понял. И вот - девять вечера. Кабинет Пиляра. В комнате чекист, который ездил с ним на прогулку, еще один человек и друг мой Сыроежкин. Только что Савинкова привезли из ресторана… Расскажу вам то, что никогда и никому не рассказывал. Савинков был не пьян, думаю, и не навеселе, но в ресторане он все-таки немного выпил. Быть может, из-за этого и накатила грусть с тоской? Понял безысходность и…
Потом проводили вскрытие. И медики в заключении написали: обнаружены следы алкоголя. Но кому-то из начальства это совсем не понравилось. И упоминание об алкоголе изъяли.
Ну так вот, после ресторана привезли Савинкова в кабинет на пятом этаже. Отсюда можно было, не спускаясь вниз, через отдельный специальный ход попасть в тюрьму. На открытом окне нет решеток. Савинков нервно вышагивал по комнате, ожидая вызова охраны из тюрьмы. А те должны препроводить его в камеру. У окна сидит Сыроежкин. Заметьте, Григорий сидит в кресле, а не я. Подоконник очень низкий. Понимаете, как все сошлось?Не сочтите за анекдот, но однажды на допросе у Артузова, было это уже после осуждения, Борис Викторович разговорился: «Если предложите мне выполнять какую-то работу, я готов. Однако поймите меня правильно, Артур Христианович, пойти на вашу должность будет для меня маловато, нужно что-то другое». И не улыбайтесь. Это - чистая правда.
Разумеется, никто не собирался соглашаться на его условия. В конце концов он это понял. И вот - девять вечера. Кабинет Пиляра. В комнате чекист, который ездил с ним на прогулку, еще один человек и друг мой Сыроежкин. Только что Савинкова привезли из ресторана… Расскажу вам то, что никогда и никому не рассказывал. Савинков был не пьян, думаю, и не навеселе, но в ресторане он все-таки немного выпил. Быть может, из-за этого и накатила грусть с тоской? Понял безысходность и…
Потом проводили вскрытие. И медики в заключении написали: обнаружены следы алкоголя. Но кому-то из начальства это совсем не понравилось. И упоминание об алкоголе изъяли.
Ну так вот, после ресторана привезли Савинкова в кабинет на пятом этаже. Отсюда можно было, не спускаясь вниз, через отдельный специальный ход попасть в тюрьму. На открытом окне нет решеток. Савинков нервно вышагивал по комнате, ожидая вызова охраны из тюрьмы. А те должны препроводить его в камеру. У окна сидит Сыроежкин. Заметьте, Григорий сидит в кресле, а не я. Подоконник очень низкий. Понимаете, как все сошлось?Террористическая деятельность Б. Савинкова была в РСФСР предметов изучения
Террористическая деятельность Б. Савинкова была в РСФСР предметов изучения
Раньше там было не окно, а балкончик. Потом балкончик сломали, окно заложили кирпичом, но подоконник сделали низеньким. Савинков возбужден: «Когда же в конце концов решат со мной? Любо пускай расстреляют, либо дадут мне работу». Черт его знает, может, действительно взыграли какие-то алкогольные градусы? Ходит, ходит - и вдруг раз - резко из окна вниз головой. Недаром же был террористом. Навыки-то еще те.
Григорий, хоть и произошло все внезапно, успел схватить его за ноги. Сильный был человек. Но у Сыроежкина одна рука чуть слабее: в молодости был неплохим борцом и в схватке на ковре сломал руку. Удерживал, и тут его потянуло вниз, вместе с Савинковым. Тот килограммов 80 весил. Как можно удержать человека, который уже наклонился туда?
Сыроежкину кричат: «Отпускай, полетишь за ним!» Не удержал. И Савинков полетел с пятого этажа… Разбился сразу и насмерть. Остальные рассказы, будто чекисты его сбросили сами - или сначала убили, а потом выбросили из окна, - ложны.
Гриша сделал все, что только мог. Очень все получилось неожиданно. Он, Савинков, был все-таки личностью. Но на следующий день вся эта оперативная группа шестого отделения - в шоковом состоянии. Упустили Савинкова! Мы же понимали, какой это удар. Заподозрят, будто его сбросили. Ну зачем было его сбрасывать, когда могли приговорить к расстрелу? Не расстреляли, дали десять лет, так зачем его уничтожать таким путем? И мы, конечно, получили нагоняй от начальства», - закончил свой рассказ Борис Игнатьевич.
http://www.specnaz.ru/articles/195/18/1742.htm