Государственная измена
Монетизация льгот населению вызвала протесты, но протесты не отменили монетизацию. Перевод на полную оплату жилищных услуг логичен в развитии капитализма и вызвал меньшие протесты. Никто не против оплаты, спорят лишь о формах. Против реформ образования, идущих тем же курсом, что все прочие реформы, широкого протеста не наблюдается, слышны лишь редкие голоса некоторых учителей и преподавателей. Капитализм - так капитализм, будем за всё платить, имелась бы возможность продать свой труд подороже. Живут же люди в США, всё продавая и покупая, да так живут, что многие стремятся туда уехать, приобщиться к тому образу жизни.
Наше нынешнее правительство упрекают за свёртывание свобод, за недостаточные рыночные реформы, за национализацию некоторых отраслей, хотя эти упрёки противоречат вышеуказанным фактам. На деле-то идёт освобождение от прошлой опеки государства. Везде будет править рынок, будет править Его величество Рубль. Что же, у людей шизофрения, они видят либерализацию, а говорят о национализации?
Противоречий нет. Надо лишь присмотреться к преобразованиям госаппарата, вчитаться в названия новых ведомств. В России нынче не только министерства. Под нынешними министерствами, число которых уменьшилось, созданы федеральные службы и агентства, которые выполняют функции прежних министерств, но число которых больше. Казалось бы, простая смена названий? Не совсем.
Например, официально теперь нет школ. Теперь есть Государственные образовательные учреждения, задача которых - предоставлять образовательные услуги. Это не просто смена названия. Из учреждения, исполняющего долг - образование народа - школа превратилась в капиталистическое предприятие, приносящее прибыль. Если оно приносит прибыль, то удовлетворяет не требования общеста и людей, но удовлетворяет платёжеспособный спрос. Заметили разницу? Оно не делает то, что нужно людям и обществу в целом, но только то, за что готовы платить потребители, у которых есть деньги.
Нынешнее российское государство сводит годовой бюджет с профицитом. По сути, профицит - прибыль, как прибыль любого другого предприятия. Чиновники - работники этого предприятия - заинтересованы, прежде всего, в получении прибыли и личного дохода, как части этой прибыли. Они неравнодушны к той пользе, которую приносит деятельность их предприятия, но она - не главное, она - после прибыли. Система получения дохода устоялась: чиновник получает не за заслуги, а за место. Отсюда - покупка должностей. Достаточно занять должность, и она будет приносить тебе доход. Для этого особых усилий не надо. Особые усилия нужны, чтобы отказаться от дохода, который, вроде бы, противоречит понятию службы, или чтобы получить доход повыше, чем даёт обычно данное место. При таких отклонениях сотрудники от тебя избавятся: найдут способ выжить или уничтожить. А законодатель продолжает изображать, что должности не покупают, а получают за личные качества. Поэтому деньги там ходят незаконные, снизу вверх и сверху вниз по лестнице должностей. Это очень удобно: любого можно наказать, говоря, что наказываешь по закону. Денежный пряник легко обращается в кнут.
Но появляется неожиданное неудобство. Если чиновник не служит, а прислуживает, то им командует не высший по должности, а тот, у кого потолще кошелёк. Мотоциклисты с сиренами и мигалками сопровождают уже не по инструкции, а согласно прейскуранту. Правила что-то значат, только если подкреплены толстым кошельком. Обратно, против кошелька правила не устоят. Место стройной иерархии занимает анархия, которую мы видим каждый день.
Ну что ж, капитализм, так капитализм. Остаётся выставить на продажу все должности, от низшей до самой высшей, да записать цену в Конституции. Так будет прямо, зачем обманывать? Если рынок, пусть будет честный рынок. Живут же так люди в США?
Они живут не совсем так. Государство - не только аппарат насилия в руках господствующего класса. Чтобы общество не распалось, чтобы сохранить господство, нужно не только постоянно давить на эксплуатируемых, но нужно ограничивать жадность отдельных эксплуататоров. Чтобы угнетённые не восстали против общественного порядка, они должны находить защиту у царя-батюшки от дурных бояр. Это не специфически русская черта. Ещё древнегреческая тирания, направленная против аристократии, проложила дорогу классической демократии.
Превращая госаппарат в прибыльное предприятие, чиновники уничтожают государство, как силу стоящую над классами. Они создают конкуренцию, они прямо это декларируют, но они создают конкуренцию капиталистам - частным лицам. И используя свою монополию, изначально ставят их в невыгодное положение на рынке. Получается парадокс: капиталистическое государство своими мерами по развитию рынка, частной инициативы вызывает ненависть со стороны частных лиц - капиталистов.
С другой стороны, нынешнее российское государство отбирает у российской массы эксплуатируемых остатки надежды на третейский суд между ними и эксплуататорами. В России очень рано, в эпоху борьбы против татаро-монгольского ига, сложилась абсолютистская монархия. На столетия раньше других европейских стран. Авторитет российского государства укрепляли: постоянная степная угроза, набеги с Юга и Юго-Востока, и постоянная угроза Западной колонизации. Авторитет государства в России очень высок. Это отнюдь не рабская черта, но исторически сложившаяся национальная особенность. Отказ государства исполнять роль защитника означает государственную измену. Какая казнь ждёт изменника - известно.
Отказавшись стоять над классами, превращаясь в один из них, современный российский чиновничий аппарат создаёт чистое поле, в котором выстраиваются друг против друга армии эксплуататоров и эксплуатируемых. И никто не удержит их от сражения.