МИХАЛЫЧ (быль)
Намедни в новостях промелькнула «суперновость» про голых парикмахерш. Все старо, как Мир. Все возвращается на круги своя и все смешивается в доме Облонских…
Было это в самый канун нулевых, если не ошибаюсь. Я никогда не любил стричься. Не в смысле - ходить лохматым, а ненавидел тратить кучу времени на выравнивание причёски. И уж тем более - на долгое планирование сего мероприятия. Все обычно происходило спонтанно.
Так вышло и в тот раз. Дело в офисе близилось к вечеру. На часах было уже около восьми, когда моя секретарша, заглянув, чтобы отпроситься, вдруг произнесла:
- Александр Григорьевич, вы заросли сильно. Вам бы в салон сходить, постричься.
Секретарша моя Эркеш была миловидной казашкой и, словно чувствуя свою эстетику в окружающей обстановке строгой конторы, иногда позволяла себе чуть лишнего, выходящего за суровые рубиконы служебных отношений.
- Запиши куда-нибудь. Но не раньше 11-ти. И можешь идти.
Она кивнула и тихонько выпорхнула за дверь кабинета. Время тикало, за окном смеркалось и вскоре засобирался из офиса и я. Выйдя в приёмную, практически не глядя, я взял белый листок с адресом парикмахерской и так же, не глядя, дал его водителю, продолжая заниматься на заднем сиденье машины вычитыванием каких-то преважнецких документов. За окном мелькала уже почти ночная Москва, люди торопились домой к своим котлетам и любовницам, вереница красных огоньков пространных пробок растягивала путеводную нить к нужной цели…
* * * Машина остановилась где-то во дворах в районе «Белорусской». Я вышел, не понимая туда ли мы приехали.
- Это точно тут?
Водитель еще раз заглянул в бумажку с чётким почерком секретарши, перелистал пухлый многостраничный автомобильный атлас и кивнул:
- Да, салон «Петрович».
(Сейчас, много лет спустя, я не уверен в точном названии этого заведения - то ли «Петрович», то ли «Михалыч» то ли «Максимыч», но то, что это было какое-то расхожее мужское отчество - несомненно.)
Наконец, мое внимание привлекла солидная и внушительная металлическая дверь с хитроумным звонком. В тех, нулевых, это было неким ориентиром, что где-то за ней скрывается серьёзное заведение. Хотя, мне всего лишь нужно было постричься. Я нажал на кнопку звонка, скабрёзно, на всякий случай, улыбаясь в стекляшку видеоглазка. Что-то в моем облике было такое, что заставило человека по ту сторону, не задавая лишних вопросов, открыть засов и впустить меня внутрь. Наверное, он заметил, что я лохматый и мне очевидно нужно постричься.
Зачем-то назвав свое имя, я спустился на несколько ступеней, ведущих в какой-то полуподвал. Очень приличный, с дорогими отделкой и ремонтом, но все же полуподвал. Все еще поглощённый рабочими заботами, я даже не сразу заметил, что внешний вид девушки на рецепшн слегка… как бы это помягче сказать… не строгий что ли. Но это попалось мне на глаза чуть позже. А пока я лишь сухо осведомился:
- Это «Михалыч»? Меня к вам записали на стрижку. На 11...
Девушка открыла толстенный гроссбух, карандашиком поводила по строчкам, уточнив мое имя:
- Александр?
Я кивнул, только-только обращая внимание, что она практически в неглиже. Ну, типа, в пеньюаре, будто только выпорхнула из постели. Хммм… Насколько я помню, Эркеш всегда отличалась исполнительностью и отправить шефа не в парикмахерскую точно не могла. Однако следующий вопрос меня немного успокоил.
- Вас как стричь?
И вот тут меня напрягло. Обычно такой вопрос задаёт мастер, когда ты находишься уже у него в кресле и вокруг тебя стоят всякие флакончики с шампунями-бальзамами. Да и ножницы с машинкой для бриться должны находиться в поле зрения. А тут - лишь стойка с полураздетой администраторшей. Поэтому пришлось реагировать по обстановке:
- Ээээ… А какие варианты?
Та деловито, открыла некое меню и начала перечислять:
- Мастер обычный, мастер топлесс, мастер бикини, мастер ню, два мастера ню, маникюр-педикюр топлесс или ню, японская ванна, японская ванна с массажем, биллиард с партнёршами топлесс, бикини или ню…
- Стоп! Я понял. Меня стригут, а парикмахерша обнажённая?
Рецепционистка чуть обиженно надула пухлые губки:
- У нас строгий мужской клуб. У нас опытные мастера, а не парикмахершы. Ню!
Видимо, само слово «обнажённая» звучало в этих полуподвальных стенах верхом порока и распутства.
* * *Ничтоже сумняшеся, я выбрал постричься и маникюр. В исполнении голых мастериц. Ну а чо? Раз так долго собирался в эти края, так хоть с пользой время провести надо? Ну, в смысле, хоть шоу посмотреть. И я уселся в кресло. Кстати, почему-то меня тоже попросили раздеться. Чтобы, типа, волосы не остались на одежде. Я гордо замотал широченное банное полотенце вокруг бёдер и с предвкушением устроился в кресле. Однако, буквально, через пару минут мне стало чертовски обидно за собственную близорукость. У меня же очки с диоптрией минус 7! А постригаться в очках - не есть правильно. Сняв линзы, ничего, увы, не видно. Прищуриваться - как-то несолидно.
В итоге, происходящим процессом облагораживания моего внешнего вида я остался не вполне доволен: ни черта не видно! Единственное, что запомнилось - сама парикмахерша была похожа на молодую школьную учительницу. Она очень смущалась обстановки, ее небольшая грудка первого размера чуть покачивалась перед моими подслеповатыми глазами в процессе стрижки, но толком рассмотреть так ничего и не получилось. Мне казалось, что я у нее чуть ли не первый клиент, В какие-то моменты, отходя от меня на шаг-другой, чтобы выровнять виски, она прикрывала причинное место чуть ли не ножницами, откровенно стесняясь моих близоруких взглядов. Но подстригла хорошо.
С маникюршей у меня не сложилось. Фигура так себе, свои бугры Венеры она постоянно пыталась пристроить у меня на запястьях, а сама работа оказалась сделанной кое-как.
От массажа в японской ванне я отказался, как, впрочем, и от игры за столом с зелёным сукном. Пора было торопиться домой. Там, небось, меня жена заждалась…
И в этот момент мне стало как-то не по себе. За весь вечер от нее не раздалось ни одного телефонного звонка! Впрочем, сам мой телефон был надёжно упрятан в гардеробный ящик в раздевалке этого «Михалыча». Встав с кресла, туда я и отправился. Так и знал! Связи нет! Мы же в подвале! Быстренько накинув рубашку и повязав галстук, я придал себе строгий вид и распахнул лопатник перед мадам на рецепшн. После полутора часов, проведённых среди обнажённых сотрудниц предприятия бытового обслуживания, ее служебная униформа уже казалась мне верхом чопорности и викторианством.
Озвученная ее цифра вызвала у меня тяжёлый вздох из серии «Однако…», но настоящие джентльмены обязаны не показывать вида, что им в тягость собственное гусарство. Я отсчитывал положенное, когда до меня дошёл смысл ее тихих фраз:
- Там вас какая-то девушка ждёт…
- Где, там?
- На улице. Ее сюда не пустили, но она очень хотела вас увидеть.
Судя по описаниям весьма неординарной внешности, я понял, что это была моя жена. Попандос! Суетливый охранник, возясь с замками, тоже пытался передо мной оправдываться:
- Мы ей не открыли. Сказали, что девушкам сюда одним нельзя, только в сопровождении кавалеров, она стучала ногами в дверь, но мы не открыли…
- Идиот…, - только и выдохнул я, шагнув за порог в приятную прохладу ночной улицы.
Картина на небольшой площадке перед заведением напоминала полотно Репина «Не ждали». Мой водитель виновато смотрел на колесо, словно пытаясь в глухой ночи рассмотреть уровень износа протектора. Его коллега, водитель жены срочно проверял уровень омывающей жидкости под капотом. А посреди всего этого вдруг трудового энтузиазма работников автотранспорта, сверкая глазами и закипая всеми пинтами своей креольской крови, стояла моя благоверная.
- Это что еще за бордель?!
- Тссс… Люди спят кругом…
- Люди кругом тут ебутся, а не спят! Ну что? Подстригли тебя? Благоухаешь, мерзавец?!
Я попытался жестко взять ситуацию под контроль:
- Во-первых, не кричи, тут жилой дом рядом, два часа ночи, люди спят. Во-вторых, ты не видишь - я подстригался?
- Подстригался??!!!!
Моя истинная правда оказалась литром растительного масла, вылитого на раскаленную сковороду.
- То-то я гляжу, что ты весь такой благоухаешь! Подлец! Я все морги обзвонила! Ищу его! А он с девками прохлаждается! Те-ле-фо-ны-то мог не выключать хотя бы?!!!
Да, тут она, кажется, была права. Мои оба мобильных обычно постоянно были на связи. Круглые сутки. И никогда не было такого, что по ним нельзя было дозвониться. А тут - раздетый, полуподвал. Да еще водитель предусмотрительно выключает свой телефон в таких случаях. Он же не в курсе был, что у меня просто волосы отросли.
Минут десять мы стояли в злополучном дворе, отчаянно орав друг на друга. В меня сыпались упреки, что она, дескать, волновалась и места себе не находила, я же переходил в наступление, укоряя в неверии. За это время оба водителя, видимо, окончательно привели машины в совершенство и мы небольшим кортежем поехали домой. Единственное, что оставалось непонятным - как она меня нашла?..
* * *… Утром в офисе я был раньше всех. Я разбирал ночные сводки писем, когда дверь в кабинет очень тихо отворилась и в щель вплыла скуластая щека моей секретарши. Потом показался один глаз, потом все ужасно виноватое лицо целиком.
- Александр Григорьевич, мне заявление писать? - чуть не всхлипывая прошептала Эркеш.
Она теребила в руках мокрый платок, постоянно прикладывая его к зарёванным глазам.
- Садись! - коротко бросил я. - Рассказывай...
Через пять минут мой кабинет разрывался от дикого хохота. Оказывается, найти парикмахерский салон, который был бы открыт в 11 вечера - было не просто. Москва тех лет еще не функционировала подобными услугами круглосуточно. Соответственно, поисковик выдал исполнительной помощнице все результаты, где значилось искомое «мужская стрижка». А уж обычные то были брадобреи или исключительно для джентльменов - Эркеш не вдавалась в такие подробности.
И, разумеется, когда мои неотвечавшие телефоны и телефон водителя заставили жену волноваться, она набрала секретарше. Та, как и положено исполнительным восточным женщинам, как на духу честно сказала не только о планах шефа на вечер, но и выдала точные координаты. Понять гнев благоверной, которую вдруг не пускают в какой-то там парикмахерский салон - можно было моментально.
- Ладно, иди, работай! Чай завари, - я сменил гнев на милость, глядя вслед удаляющемуся от моего стола тонкому стану секретарши.
И уже перед самой дверью мне вдруг показалось, что её казахская попка вильнула слишком игриво…
