Прогулки по набережной. Взлёты и падения.
.
Не так давно, лишь только зеленя заколосились, предпринял я прогулку по набережной Тараса Шевченко, с разными ожиданиями в замыслах. Ну, во-первых, это набережная моего детства - весной и осенью там проходили уроки физкультуры (для меня, впрочем, вполне бесполезно) и мы бегали кроссы - один из них я даже выиграл, удирая от здоровенной зловредной овчарки, которая привязалась именно ко мне и отстала только после финишной ленточки. Там же граждане выгуливали собак, цвели липы, имели место быть разные романтические события, о которых из деликатности не буду, а в конце школы мы любили пить чешский рислинг из литровых бутылок «сидя на красивом холме» с видом на реку.
Отдельным удовольствием, однако, было пройтись по набережной в сторону гостиницы «Украина», мимо пивоваренного завода им. Бадаева (не путать с кондитерской фабрикой им. Бабаева - это разные люди) и вдохнуть густой запах хмеля, интенсивно разносившийся из сточных труб предприятия. Стекало прямо в реку, но ведь реку пивом не испортишь, так что юные члены Общества защиты природы беспокойства не испытывали.
Запах был упоительный и будоражащий, такой силы, что постояв минут 10 вполне можно было опохмелиться, но в ту счастливую пору похмельем мы ещё не страдали. Совсем.
Но давайте по порядку.
Вдоль линии метро, от станции «Кутузовская» по обе стороны Кутузовского проспекта шёл весьма уютный овраг. Сейчас там 3-е кольцо и «няма того шо раньш було», а были на нечётной стороне весьма обширные гаражи и отличное огромное поваленное дерево, сидя на котором мы курили перед школой - «перед смертью не надышишься». А на чётной стороне, перед боковиной 30-го дома, были густые заросли всякой бузины и пр., постоянно использовавшиеся прохожими для распития и удовлетворения разнообразных физиологических потребностей, от романтических до совершенно утилитарных. Забавное было место, памятное. Теперь же там, как уже говорилось, сталь, бетон и асфальт. Некрасиво. Но полезно, должно быть.
Набережная начиналась (или заканчивалась) от железнодорожного моста, по которому мы иногда по молодой дури перебегали на другую сторону Москва-реки, на Пресню, с риском для жизни. Мало того, что для технических целей на мосту была оставлена дорожка для рабочих шириной сантиметров 30 и свалиться под поезд было проще простого, так и ещё и злобный сторож буденовского вида, если успевал засечь нас, выскакивал из своей будки, кричал и тряс над головой берданкой. Один раз он даже пальнул в воздух, что убедило нас в серьёзности его намерений, и путешествия мы сократили.
К набережной от угла 30-ки, там, где располагался кинотеатр «Киев» с красным и синим залами (очень маленькими) и отличным буфетом, вела довольно крутая и длинная лестница. Год назад я услышал, что теперь там новое здание театра-мастерской Петра Фоменко, и никак не мог себе представить где же его построили. Оказалось, что построили весьма остроумным образом прямо на склоне - под углом чуть не 45º - так что сверху видны полтора этажа, а снизу - чуть не 5. Вот так это выглядит снизу:
На заднем плане как раз тот самый дом 30/32 по Кутузовскому проспекту. Именно во дворе этого дома прошло моё школьное детство. Там мы играли в футбол в любое время года, регулярно покупая в магазине "Спорттовары" в доме напротив красные пластиковые мячики по 45 копеек, там же курили в беседке, дрались с будируемыми классовой ненавистью учениками 711-ой школы, выпивали в подъездах и целовались на скамейках.
Да, кроме кинотеатра "Киев" с заднего торца дома располагались обувное ателье ЦК КПСС и парикмахерская. Не осталось ни того, ни другого. Вместо парикмахерской - отделение банка.
А на другой стороне реки, там, где всегда было полное запустение, решительно взлетают башни Москва-Сити. Я уже по-моему говорил, что на верхушке одной из них установлен гиперболоид инженера Гарина, который теперь светит в небо вращающимся лучом, как будто над Москвой снова летят «Юнкерсы». Тревожно становится.
Если присмотреться, внизу фотографии, почти у воды, виден маленький причал. Всюду жизнь, и это славное местечко не пустует. Дальнобойная оптика позволяет пристально рассмотреть картину Пиросмани «Кутёж трёх горожан» - мангал, столик, лавка, бутылочка и пр. Некоторые везде умеют устроиться. Особенно забавно эта пастораль смотрится на фоне циклопических сооружений.
Посмотрев вдаль, можно увидеть крупное сооружение другой эпохи - гостиницу «Украина» и замечательные теплоходики на реке под социально сознательными лозунгами к ленинскому субботнику.
На теплоходики задумчиво смотрит, не отлипая от перил, новое поколение москвичей:
Но вот и показались трубы бадаевского завода:
Завод этот был построен в самом начале ХХ-го века московскими купцами и предпринимателями с привлечением немецких специалистов-пивоваров. До сих пор сохранились огромные медные котлы, в которых варилось пиво, каждый кубов на 30, должно быть. Впечатляет. Но тот этап истории завода я не застал, а застал другой, куда более поздний. В начале 70-х бадаевский завод снабжал окрестности «Жигулёвским» пивом по 37 копеек и «Московским» по 41-ой, причём как обычно «Пива нет». Раньше на углу 30-го дома, где сейчас «Кофе-Хаус», был доброй памяти гастроном, с отдельными входами в мясо-рыба и вино-водка. Пиво же продавалось изредка в центральной части в самом дальнем углу, и всегда вызывало ажиотаж. Не припомню, чтобы пиво продавали дольше часа-полутора. В начале 80-х стало ещё хуже. Друг моего детства Дух оказывался у метро чуть раньше меня к вечеру после работы, и, если завозили пиво, звонил мне из автомата, предусмотрительно заняв очередь, и в 18:00 я пулей вылетал с Гоголевского бульвара на Кутузовский, чтобы успеть хапнуть заветный ящик «Московского». При разнице в цене в 4 копейки, «Московское» очень выгодно отличалось от «Жигулёвского», и начальной плотностью сусла в 13% против жалких 11-ти, и чуть большей крепостью, и, главное, очень характерным горьким вкусом, который сейчас в нашем местном пиве исчез вовсе, спасибо вам, суки-сволочи из Sun Interbrew. По каким-то неопределённым оказиям можно было купить и «Бархатное», «Ленинградское» или «Мартовское», но это уж совсем было непредсказуемо и очень нечасто.
Познакомиться с бадаевским изнутри мне удалось уже в середине 80-х, когда я работал во Внешторге. По странному стечению обстоятельств, а возможно благодаря чьим-то умелым усилиям, комсомольские субботники проводились именно на Бадаевском, а общие - на Очаковском заводе шампанских вин. Неудивительно, что субботники пользовались бешеной популярностью в среде молодых специалистов. Потаскав час-другой в цехах или на территории какие-нибудь железяки, субботничающие получали в жестяных конусах-пробниках объёмом в добрые 3 литра «зелёное» нефильтрованное пиво, только недавно сваренное и ещё не поставленное на выдержку. Пиво это обладало замечательными свойствами - выпить его можно было столько, сколько наливают, без малейшего усилия, при этом воздействие на организм оно оказывало восхитительное. Эйфория наступала стремительно, прекрасное и благодушное настроение уже со второго жадного глотка охватывало всех распивающих, и лишь через полчаса - 40 минут совершенно размягчённые душевно комсомольцы выясняли для себя, что ноги стали такими же желеобразными. Выбраться с завода обратно оказывалось весьма непростым делом, тем более, что старожилы комсомола не забывали прихватить с собой на субботник страшно дефицитную тогда воблу (добываемую из закромов «Внешпосылторга»), и даже сладку водочку из комнаты образцов «Союзплодоимпорта», что было особым шиком.
Мне было близко до дому - 5 остановок на троллейбусе, и то я часто выскакивал у панорамы «Бородинская битва», не доехав остановку, где на месте нынешнего национального чеченского ресторана «Джан-Карло» был небольшой общественный туалет. Мои же менее удачливые коллеги рысцой трусили до Киевского вокзала, где было аналогичное заведение, и маршрут пролегал через него неукоснительно. А что поделаешь? Пиво-то живое.
«А ныне, а ныне…» завод пришёл в полное запустение, особенно снаружи. Вот вид на главные ворота, из которых некогда гордо выезжали грузовики со свежим пивом, победно позвякивая бутылками.
В одной из калиток было окошко, через которое можно было налить бидон или банку пива по смешной цене. Окошко теперь заклеено строгой надписью. Обиженные потребители украсили стены содержательными граффити резкого содержания. Повсюду унылые следы мировой энтропии и сладкий запах тления. Некогда торжественные вазы и художественная ковка смотрятся совершенно инородными телами.
Однако не всё порушено - кое-что выглядит через забор вполне отреставрированным - например, эта замечательная башенка. Их раньше было немало, и вся территория завода имела несколько сказочный вид, как будто там работали не рядовые советские пивовары, а какие-то гномы, известные своей любовью к пиву не меньше гоблинов. Гоблинов тоже видимо хватало, надо полагать.
Какие-то опасливые ожидания я продолжаю лелеять.
Но факт остаётся фактом. В окрестных магазинах больше не бывает бадаевского пива. Последний раз мне удалось купить несколько бутылок пару лет назад на даче, почему-то, и я радовался как ребёнок. И как отрезало. Везде одно и то же пойло, без вкуса и с обильной пеной. Как у Булгакова - «Абрикосовая дала обильную жёлтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской». Так и есть. Грустно.
Вернувшись от проходной завода на набережную, остаётся бросить взгляд с другой стороны на очередное детище г-жи Батуриной:
Ну и ещё я почему-то очень люблю этот знак на мосту. Почему - не могу объяснить. Просто так.
.
Не так давно, лишь только зеленя заколосились, предпринял я прогулку по набережной Тараса Шевченко, с разными ожиданиями в замыслах. Ну, во-первых, это набережная моего детства - весной и осенью там проходили уроки физкультуры (для меня, впрочем, вполне бесполезно) и мы бегали кроссы - один из них я даже выиграл, удирая от здоровенной зловредной овчарки, которая привязалась именно ко мне и отстала только после финишной ленточки. Там же граждане выгуливали собак, цвели липы, имели место быть разные романтические события, о которых из деликатности не буду, а в конце школы мы любили пить чешский рислинг из литровых бутылок «сидя на красивом холме» с видом на реку.
Отдельным удовольствием, однако, было пройтись по набережной в сторону гостиницы «Украина», мимо пивоваренного завода им. Бадаева (не путать с кондитерской фабрикой им. Бабаева - это разные люди) и вдохнуть густой запах хмеля, интенсивно разносившийся из сточных труб предприятия. Стекало прямо в реку, но ведь реку пивом не испортишь, так что юные члены Общества защиты природы беспокойства не испытывали.
Запах был упоительный и будоражащий, такой силы, что постояв минут 10 вполне можно было опохмелиться, но в ту счастливую пору похмельем мы ещё не страдали. Совсем.
Но давайте по порядку.
Вдоль линии метро, от станции «Кутузовская» по обе стороны Кутузовского проспекта шёл весьма уютный овраг. Сейчас там 3-е кольцо и «няма того шо раньш було», а были на нечётной стороне весьма обширные гаражи и отличное огромное поваленное дерево, сидя на котором мы курили перед школой - «перед смертью не надышишься». А на чётной стороне, перед боковиной 30-го дома, были густые заросли всякой бузины и пр., постоянно использовавшиеся прохожими для распития и удовлетворения разнообразных физиологических потребностей, от романтических до совершенно утилитарных. Забавное было место, памятное. Теперь же там, как уже говорилось, сталь, бетон и асфальт. Некрасиво. Но полезно, должно быть.
Набережная начиналась (или заканчивалась) от железнодорожного моста, по которому мы иногда по молодой дури перебегали на другую сторону Москва-реки, на Пресню, с риском для жизни. Мало того, что для технических целей на мосту была оставлена дорожка для рабочих шириной сантиметров 30 и свалиться под поезд было проще простого, так и ещё и злобный сторож буденовского вида, если успевал засечь нас, выскакивал из своей будки, кричал и тряс над головой берданкой. Один раз он даже пальнул в воздух, что убедило нас в серьёзности его намерений, и путешествия мы сократили.
К набережной от угла 30-ки, там, где располагался кинотеатр «Киев» с красным и синим залами (очень маленькими) и отличным буфетом, вела довольно крутая и длинная лестница. Год назад я услышал, что теперь там новое здание театра-мастерской Петра Фоменко, и никак не мог себе представить где же его построили. Оказалось, что построили весьма остроумным образом прямо на склоне - под углом чуть не 45º - так что сверху видны полтора этажа, а снизу - чуть не 5. Вот так это выглядит снизу:
На заднем плане как раз тот самый дом 30/32 по Кутузовскому проспекту. Именно во дворе этого дома прошло моё школьное детство. Там мы играли в футбол в любое время года, регулярно покупая в магазине "Спорттовары" в доме напротив красные пластиковые мячики по 45 копеек, там же курили в беседке, дрались с будируемыми классовой ненавистью учениками 711-ой школы, выпивали в подъездах и целовались на скамейках.
Да, кроме кинотеатра "Киев" с заднего торца дома располагались обувное ателье ЦК КПСС и парикмахерская. Не осталось ни того, ни другого. Вместо парикмахерской - отделение банка.
А на другой стороне реки, там, где всегда было полное запустение, решительно взлетают башни Москва-Сити. Я уже по-моему говорил, что на верхушке одной из них установлен гиперболоид инженера Гарина, который теперь светит в небо вращающимся лучом, как будто над Москвой снова летят «Юнкерсы». Тревожно становится.
Если присмотреться, внизу фотографии, почти у воды, виден маленький причал. Всюду жизнь, и это славное местечко не пустует. Дальнобойная оптика позволяет пристально рассмотреть картину Пиросмани «Кутёж трёх горожан» - мангал, столик, лавка, бутылочка и пр. Некоторые везде умеют устроиться. Особенно забавно эта пастораль смотрится на фоне циклопических сооружений.
Посмотрев вдаль, можно увидеть крупное сооружение другой эпохи - гостиницу «Украина» и замечательные теплоходики на реке под социально сознательными лозунгами к ленинскому субботнику.
На теплоходики задумчиво смотрит, не отлипая от перил, новое поколение москвичей:
Но вот и показались трубы бадаевского завода:
Завод этот был построен в самом начале ХХ-го века московскими купцами и предпринимателями с привлечением немецких специалистов-пивоваров. До сих пор сохранились огромные медные котлы, в которых варилось пиво, каждый кубов на 30, должно быть. Впечатляет. Но тот этап истории завода я не застал, а застал другой, куда более поздний. В начале 70-х бадаевский завод снабжал окрестности «Жигулёвским» пивом по 37 копеек и «Московским» по 41-ой, причём как обычно «Пива нет». Раньше на углу 30-го дома, где сейчас «Кофе-Хаус», был доброй памяти гастроном, с отдельными входами в мясо-рыба и вино-водка. Пиво же продавалось изредка в центральной части в самом дальнем углу, и всегда вызывало ажиотаж. Не припомню, чтобы пиво продавали дольше часа-полутора. В начале 80-х стало ещё хуже. Друг моего детства Дух оказывался у метро чуть раньше меня к вечеру после работы, и, если завозили пиво, звонил мне из автомата, предусмотрительно заняв очередь, и в 18:00 я пулей вылетал с Гоголевского бульвара на Кутузовский, чтобы успеть хапнуть заветный ящик «Московского». При разнице в цене в 4 копейки, «Московское» очень выгодно отличалось от «Жигулёвского», и начальной плотностью сусла в 13% против жалких 11-ти, и чуть большей крепостью, и, главное, очень характерным горьким вкусом, который сейчас в нашем местном пиве исчез вовсе, спасибо вам, суки-сволочи из Sun Interbrew. По каким-то неопределённым оказиям можно было купить и «Бархатное», «Ленинградское» или «Мартовское», но это уж совсем было непредсказуемо и очень нечасто.
Познакомиться с бадаевским изнутри мне удалось уже в середине 80-х, когда я работал во Внешторге. По странному стечению обстоятельств, а возможно благодаря чьим-то умелым усилиям, комсомольские субботники проводились именно на Бадаевском, а общие - на Очаковском заводе шампанских вин. Неудивительно, что субботники пользовались бешеной популярностью в среде молодых специалистов. Потаскав час-другой в цехах или на территории какие-нибудь железяки, субботничающие получали в жестяных конусах-пробниках объёмом в добрые 3 литра «зелёное» нефильтрованное пиво, только недавно сваренное и ещё не поставленное на выдержку. Пиво это обладало замечательными свойствами - выпить его можно было столько, сколько наливают, без малейшего усилия, при этом воздействие на организм оно оказывало восхитительное. Эйфория наступала стремительно, прекрасное и благодушное настроение уже со второго жадного глотка охватывало всех распивающих, и лишь через полчаса - 40 минут совершенно размягчённые душевно комсомольцы выясняли для себя, что ноги стали такими же желеобразными. Выбраться с завода обратно оказывалось весьма непростым делом, тем более, что старожилы комсомола не забывали прихватить с собой на субботник страшно дефицитную тогда воблу (добываемую из закромов «Внешпосылторга»), и даже сладку водочку из комнаты образцов «Союзплодоимпорта», что было особым шиком.
Мне было близко до дому - 5 остановок на троллейбусе, и то я часто выскакивал у панорамы «Бородинская битва», не доехав остановку, где на месте нынешнего национального чеченского ресторана «Джан-Карло» был небольшой общественный туалет. Мои же менее удачливые коллеги рысцой трусили до Киевского вокзала, где было аналогичное заведение, и маршрут пролегал через него неукоснительно. А что поделаешь? Пиво-то живое.
«А ныне, а ныне…» завод пришёл в полное запустение, особенно снаружи. Вот вид на главные ворота, из которых некогда гордо выезжали грузовики со свежим пивом, победно позвякивая бутылками.
В одной из калиток было окошко, через которое можно было налить бидон или банку пива по смешной цене. Окошко теперь заклеено строгой надписью. Обиженные потребители украсили стены содержательными граффити резкого содержания. Повсюду унылые следы мировой энтропии и сладкий запах тления. Некогда торжественные вазы и художественная ковка смотрятся совершенно инородными телами.
Однако не всё порушено - кое-что выглядит через забор вполне отреставрированным - например, эта замечательная башенка. Их раньше было немало, и вся территория завода имела несколько сказочный вид, как будто там работали не рядовые советские пивовары, а какие-то гномы, известные своей любовью к пиву не меньше гоблинов. Гоблинов тоже видимо хватало, надо полагать.
Какие-то опасливые ожидания я продолжаю лелеять.
Но факт остаётся фактом. В окрестных магазинах больше не бывает бадаевского пива. Последний раз мне удалось купить несколько бутылок пару лет назад на даче, почему-то, и я радовался как ребёнок. И как отрезало. Везде одно и то же пойло, без вкуса и с обильной пеной. Как у Булгакова - «Абрикосовая дала обильную жёлтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской». Так и есть. Грустно.
Вернувшись от проходной завода на набережную, остаётся бросить взгляд с другой стороны на очередное детище г-жи Батуриной:
Ну и ещё я почему-то очень люблю этот знак на мосту. Почему - не могу объяснить. Просто так.
.