(no subject)
Не могу не высказаться по поводу очередного происходящего.
Представьте себе, что я живу в деревне. Большой деревне, почти небольшом городке, однако ж дорога у нас одна и грунтовая. И на этой дороге день напролёт играют дети, сидят на лавочках старушки со стариками и прочая идиллия творится.
Дом мой стоит прямо напротив сельсовета, пардон, уже давно мэрии. И дом этот отгорожен от дороги (да что греха таить, от мэрии в первую очередь) двухметровым сплошным забором. Мэр давно уже нервничает по поводу этого забора (а вдруг там, за забором, бабы голые бегают, а ему не видно), да и на дом тоже зуб точит.
Вчера (в ночь с позавчера на вчера) в час ночи пьяное крестьянство при поддержке люмпен-пролетариата и революционно настроенного матроса написало на моём заборе углём слово из трёх букв.
Я по обыкновению проснулся в девять часов утра, однако, поскольку слово находилось на противоположной от меня стороне забора, его не увидел. До двух часов дня я полол клубнику, окучивал картошку и поливал кабачки, после чего отобедал. В два часа дня я вышел на улицу и увидел непотребство на своём заборе. Решив немедленно его устранить, я отправился в пристройку за краской и кистью, однако последняя оказалась в совершенно непригодном состоянии, так что мне пришлось завести машину и съездить в сельпо за новой. Так или иначе, к трём часам дня на месте нецензурного слова красовалось вполне цензурное свежее пятно серой краски. На этом успокоившись, я вернулся к своим делам.
На следующий день я был разбужен громким стуком в дверь. На пороге стояло несколько молодых людей в одежде, наталкивающей на мысли о Хьюго Боссе, а из-за их спин выглядывали широкие плечи, увенчанные головами в голубых беретах. Сверху над всем этим уже висел микрофон, и корреспондент местного телевидения снимал, как они, запинаясь в тех местах, где обычно в их речи звучат нецензурные связки, выдвигают мне следующие претензии:
Primo, я являюсь владельцем забора, который был использован для распространения нецензурного контента.
Secundo, как владелец забора, я отвечаю за всё, что с ним происходит.
Tertio, прочитав слово из трёх букв на моём заборе, сто пятьдесят деревенских детей начали ругаться матом, за что девяносто три из них получили ремня от родителей, восемнадцать испытали тяжелые психологические травмы, а одна пионерка (зачеркнуто) старшеклассница забеременела.
Quatro, мало того, что я виновен в том, что надпись вообще появилась на моём заборе, по моей преступной халатности это самое слово провело там целых четырнадцать часов.
Quinto, у нас по всей стране идет борьба за нравственность, а у меня на заборе - слово из трех букв, что есть прямое нарушение ещё не подписанного, но падшей женщиной буду уже завтра подпишет, указа очень большого начальника о недопустимости, мать её так, растак и переэтак, нецензурной лексики в публичных, вертеть их на оси абсцисс, местах.
Споткнувшись о слово Sexto, товарищ перешел к фактической части обвинения. Меня предлагалось:
1. Избить, чтобы впредь неповадно было;
2. Оштрафовать на все деньги, которые у меня есть
3. Заставить лично извиниться перед семьями ста пятидесяти детей.
4. Вынудить приобрести сто восемьдесят шесть литров свинцовой примочки для сведения синяков с ягодиц по моей вине выпоротых.
5. Принудить оплатить психиатрическую помощь восемнадцати детям в лучших клиниках Швейцарии
6. Обязать выплачивать алименты той самой старшекласснице.
7. Забор снести.
8. Дом конфисковать в пользу мэрии.
9. Меня торжественно расстрелять на главной улице при большом стечении народа.
10. После чего повесить.
11. После чего ещё раз избить.
12. После чего выгнать из деревни навсегда.
13. После чего сдать в милицию, пусть они разбираются.
Спрашивается... А к чему тут спрашивать. Да, я не ангел, но давайте все-таки разбираться с теми, кто на заборах пишет. Я к следующему разу даже камеры видеонаблюдения готов поставить за свой счет.
Представьте себе, что я живу в деревне. Большой деревне, почти небольшом городке, однако ж дорога у нас одна и грунтовая. И на этой дороге день напролёт играют дети, сидят на лавочках старушки со стариками и прочая идиллия творится.
Дом мой стоит прямо напротив сельсовета, пардон, уже давно мэрии. И дом этот отгорожен от дороги (да что греха таить, от мэрии в первую очередь) двухметровым сплошным забором. Мэр давно уже нервничает по поводу этого забора (а вдруг там, за забором, бабы голые бегают, а ему не видно), да и на дом тоже зуб точит.
Вчера (в ночь с позавчера на вчера) в час ночи пьяное крестьянство при поддержке люмпен-пролетариата и революционно настроенного матроса написало на моём заборе углём слово из трёх букв.
Я по обыкновению проснулся в девять часов утра, однако, поскольку слово находилось на противоположной от меня стороне забора, его не увидел. До двух часов дня я полол клубнику, окучивал картошку и поливал кабачки, после чего отобедал. В два часа дня я вышел на улицу и увидел непотребство на своём заборе. Решив немедленно его устранить, я отправился в пристройку за краской и кистью, однако последняя оказалась в совершенно непригодном состоянии, так что мне пришлось завести машину и съездить в сельпо за новой. Так или иначе, к трём часам дня на месте нецензурного слова красовалось вполне цензурное свежее пятно серой краски. На этом успокоившись, я вернулся к своим делам.
На следующий день я был разбужен громким стуком в дверь. На пороге стояло несколько молодых людей в одежде, наталкивающей на мысли о Хьюго Боссе, а из-за их спин выглядывали широкие плечи, увенчанные головами в голубых беретах. Сверху над всем этим уже висел микрофон, и корреспондент местного телевидения снимал, как они, запинаясь в тех местах, где обычно в их речи звучат нецензурные связки, выдвигают мне следующие претензии:
Primo, я являюсь владельцем забора, который был использован для распространения нецензурного контента.
Secundo, как владелец забора, я отвечаю за всё, что с ним происходит.
Tertio, прочитав слово из трёх букв на моём заборе, сто пятьдесят деревенских детей начали ругаться матом, за что девяносто три из них получили ремня от родителей, восемнадцать испытали тяжелые психологические травмы, а одна пионерка (зачеркнуто) старшеклассница забеременела.
Quatro, мало того, что я виновен в том, что надпись вообще появилась на моём заборе, по моей преступной халатности это самое слово провело там целых четырнадцать часов.
Quinto, у нас по всей стране идет борьба за нравственность, а у меня на заборе - слово из трех букв, что есть прямое нарушение ещё не подписанного, но падшей женщиной буду уже завтра подпишет, указа очень большого начальника о недопустимости, мать её так, растак и переэтак, нецензурной лексики в публичных, вертеть их на оси абсцисс, местах.
Споткнувшись о слово Sexto, товарищ перешел к фактической части обвинения. Меня предлагалось:
1. Избить, чтобы впредь неповадно было;
2. Оштрафовать на все деньги, которые у меня есть
3. Заставить лично извиниться перед семьями ста пятидесяти детей.
4. Вынудить приобрести сто восемьдесят шесть литров свинцовой примочки для сведения синяков с ягодиц по моей вине выпоротых.
5. Принудить оплатить психиатрическую помощь восемнадцати детям в лучших клиниках Швейцарии
6. Обязать выплачивать алименты той самой старшекласснице.
7. Забор снести.
8. Дом конфисковать в пользу мэрии.
9. Меня торжественно расстрелять на главной улице при большом стечении народа.
10. После чего повесить.
11. После чего ещё раз избить.
12. После чего выгнать из деревни навсегда.
13. После чего сдать в милицию, пусть они разбираются.
Спрашивается... А к чему тут спрашивать. Да, я не ангел, но давайте все-таки разбираться с теми, кто на заборах пишет. Я к следующему разу даже камеры видеонаблюдения готов поставить за свой счет.